Магия на грани дозволенного - Анастасия Колдарева

Дэн перевел дыхание и разглядел собеседника получше. Тот, покачиваясь и тихо позвякивая железными кандалами, подплыл к камину. Отросшие седые волосы, тонкие, как паутина, стояли дыбом, и вообще вся его сморщенная физиономия, похожая на очищенный грецкий орех, отчего-то сильно напоминала Эйнштейна в старости.

– Мое имя Мефисто, – произнес призрак с гордостью, расправив хилые костлявые плечи под изодранной арестантской робой. – Не настоящее, конечно, но настоящего я, увы, не помню. Столько лет прошло… запамятовал, простите, склероз. Эту особу звали Бенедикта, м-да. Моя, с позволения сказать, законная супруга. Третья. Мышьяком отравилась… Случайно, конечно. Сама виновата: не нужно было лазить по моей лаборатории. Я ведь был великим алхимиком, молодой человек! Не удивлюсь, если изобретенные мною яды медленного действия сейчас изучают в Интернате.

– Не изучают, – сухо перебил Дэн. – В Интернате вообще ядов не изучают.

– Правда? Жаль, жаль. Некоторые из моих изобретений весьма полезны в тупиковых жизненных ситуациях. Любовника жены, скажем, отравить, или любовнице подсыпать, ежели неожиданно окажется в… гм, интересном положении.

– Вы убийца, – Дэн сощурился, прикидывая, как бы поскорее избавиться от неприятного соседства. На священника, ясное дело, можно было не рассчитывать.

– Какая бесподобная прозорливость, юноша! – вскричал призрак насмешливо. Глаза его выперли из орбит и полыхнули безумием. – Да, я убийца! Я мастер! Я лицедей! Каждую смерть я разыгрывал по актам, по действиям, ибо каждая смерть есть великая пьеса. Двадцать восемь раз за свою жизнь я свершил правосудие над детьми греха и порока и ни разу – заметьте, ни разу! – не повторился ни в одной детали, ни в одном штрихе, ни в одной ноте!

– Но кто-то вас все-таки остановил?

– Разумеется. Я искупил свою вину, семь лет прожив в этом доме, будучи замурованным в подвале, в собственной лаборатории, – голос привидения трагически дрогнул. – Без света, без человеческого общения. Слуги приносили мне еду – и только. В первую неделю заточения я повредился рассудком, а дальше стало уже легче. С тех пор дом пользуется дурной репутацией. Сюда присылают заключенных, некоторые живут здесь годами в полном одиночестве, но чаще умирают от болезней или трогаются умом уже в первый месяц. Жизнь здесь, знаете ли, не сахар, – призрак улыбнулся полным ртом гнилых зубов.

– И вы, похоже, прикладываете к этому руку, – заметил Дэн.

– Юноша, если бы не я, бедолагам не с кем было бы и побеседовать. Вы ведь знаете, что за всю историю отсюда еще никто не выбрался в здравом уме?

– Нет, – по спине пробежал противный холодок.

– О… Ну, теперь знаете, – Мефисто мерзко хихикнул. – А вас, позвольте спросить, за что сюда упекли?

– Я не узник, – проворчал Дэн. – Я надзиратель.

– Угу, конечно, у вас на лице так и написано, – призрак вперил ехидный взгляд в его распухшую щеку, демонстративно почесывая собственную физиономию. – Уж не за этим ли юнцом собираетесь надзирать, который здесь живет? Или еще кого в скором времени пришлют?

– За этим.

– Отлично! – призрак потряс руками – цепи на его запястьях отозвались замогильным звоном. – Просто великолепно! Когда я отказывался от хорошей компании?!

– Эй! – окликнул Дэн, когда привидение всколыхнулось и целенаправленно рванулось к стене у камина. – А вот это можно убрать? Или оно так и будет мозолить мне глаза?

Мефисто проследил за его пальцем, который ткнулся в окровавленную плаху.

– Ну, вы ведь не откажете старому разбойнику в его мелких шалостях? – чуть виновато улыбнулся призрак. – Дайте потешить самолюбие, молодой человек, оцените красоту творений мастера!

– Если вы это не уберете, – отчетливо, твердо произнес Дэн, – то пожалеете о том, что не умерли окончательно. Демонстрируйте свою красоту где-нибудь в другом месте!

– Как скажете, – погрустнел призрак. – Хотя я, признаться, не понимаю, каким образом вы смогли бы справиться со мной, поскольку я все же привидение, вечное и неистребимое, а вы, с позволения сказать, лишь бренное тело – смертная оболочка, вместилище духа…

– Гадство, – скривился Дэн, подавляя сильнейшее желание заткнуть уши.

– Но воля ваша, – драматично закончил призрак и добавил как-то совсем невпопад: – Только не пеняйте потом, что вас не предупреждали. Я, как говорится, возьму не мытьем, так катаньем.

Тем же поздним вечером, помывшись и пулей вылетев из-под холодного душа, Дэн, стуча зубами, дотащился до своей комнаты. Лисанский все торчал в гостиной, и, чтобы не встречаться с ним, пришлось пропустить ужин – если таковой здесь подавали. Желудок свело от голода, живот, казалось, прилип к спине и теперь выводил длинные, раскатистые голодные рулады. Голова слегка кружилась. Ребра ныли. Глаза слипались. Простуженно хлюпая носом, проклиная ледяную воду, он разжег камин как пришлось – руками. Повторил подвиг поджигания книги. Вместе с отсыревшими дровами вспыхнул лежащий у камина коврик – Дэн затоптал огонь, потрясая обожженными ладонями и громко ругаясь. Стянул джинсы. Откинул одеяло, задрал ногу, собираясь влезть в кровать, да так и замер. На простыне красовалось мокрое черное кровавое пятно. Со стоном прикоснувшись к нему, Дэн понял, что липкая кровь пачкала пальцы. И к тому же жутко воняла.

– Мефисто! – взвыл он, стиснув кулаки. – Проклятый призрак! Я, кажется, просил!

– Звали, молодой человек? – участливо осведомилось привидение, просунув растрепанную, мерцающую голову сквозь стену.

– Убери это сейчас же!

– Даже если бы мог… – виновато улыбнулся призрак.

– Не понял…

– Ну, это не мое. То есть была одна знатная дама… Моя четвертая жена, с позволения сказать, оказалась чертовски ревнивой особой, и вот… прирезала бедняжку прямо в этой кровати.

– И где она? – свирепея, осведомился Дэн. – Мне пойти, разыскать ее и уговорить прибраться, чтобы мне дали спокойно выспаться?

– К сожалению, она умерла совсем. А пятно появляется время от времени. Думаю, будет лучше просто подождать, пока оно само исчезнет. И еще. Боюсь, на время пребывания у меня в гостях вам придется забыть о том, что значит «спокойно выспаться», юноша. За сим разрешите откланяться, – призрак снова улыбнулся. Его сумасшедшие глаза злорадно блеснули, и Дэн от бессильной ярости заскрежетал зубами.

Как Лисанский все это терпит?

Или нет, как он со всем этим справляется?!

Дэн застелил кровать одеялом, улегся поверх и прикрыл ноги покрывалом. Попыхтел еще немного, повозился, пытаясь успокоиться, – а потом тяжелый, глубокий сон без сновидений словно засосал его в бездонный колодец.