Много снов назад (СИ) - "Paper Doll"

Рози помогла снять Дугласу куртку, прежде чем пригласить в гостиную. Ей было жутко неловко за тот маленький бардак, что она устроила в гостиной, а потому незамедлительно стала убирать еду с пола, пока он её не остановил, заверив в том, что всё в порядке.

— Что смотришь? — он удобно устроился на полу, как ни в чем не бывало. Рози разместилась рядом. Держала спину рядом, ноги подвинула к себе и обняла, испытывая на себя злость за то, как вовсе ничего подобного не чувствовала по отношению к Дугласу.

— Не может быть, чтобы вы не узнали этого фильма, — она смотрела на него вопросительно, приподняв брови. Он смотрел на неё с не меньшим удивлением. И большей мерой оно было вызвано вовсе не фильмом, а тем, как непринужденно они вели себя после той небольшой размолвки. Недосказанность оставалась, но ни Дуглас, ни Рози не решались её нарушить. — Это же «Мечтатели», — со вздохом произнесла девушка, прежде чем подняться с места. — Вы ведь будете кофе?

— Да, — бросил ей вслед.

Дугласу выпала возможность наконец-то, как следует изучить квартиру Рози, но ничего в ней не было необычного. Покрашенные в пепельно-розовый цвет стены и серая мебель, расставлена кое-где в совершенно хаотичном порядке. Вокруг было много пустого пространства, что, как ему казалось, было из-за отсутствия камина, которого здесь явно не доставало. Нигде не было снимков с семьей или друзьями, что мужчина почему-то не находил странным. Её дом скорее напоминал временное пристанище, в котором девушка не намерена была задерживаться, чему находилось объяснение. Ей оставалось не так уж и долго учиться, а потому она могла не находить в этом смысла. С другой же стороны, это было так непохоже на типичного подростка, выражение внутреннего мира которого начиналась с его комнаты. Внутренний мир Рози был куда богаче этого.

— У меня, правда, не было времени, — зачем-то произнес мужчина. Он сидел к ней спиной, а потому не мог видеть застывшего на лице удивления. Оба понимали, что Дуглас и дальше продолжал врать. Мешало ему не исключительно это.

— Это не важно, — ответила Рози, закусывая изнутри щеки. Девушка мысленно выругалась, зажмурив глаза. Её гордость шла на попятную, и она не могла этого изменить. В целом

это не могло избавить Рози уверенности, но её страшило одна лишь перспектива этого. В то же время девушкой овладевало привычное волнение, едва ли заметное самому Дугласу. — Это же не будет мешать нашей дружбе? — тон девушки был нарочито вежливым.

— Этому навряд ли может что-то помешать, — он усмехнулся, поднявшись с места. Рози облокотилась о кухонную поверхность, дожидаясь, как кофе свариться. Она растирала шею, отведя взгляд в сторону окна, по которому по-прежнему с силой стучали тяжелые капли.

— Разве что мы сами, — промямлила себе под нос девушка, но его слуха это успело коснуться. Дуглас теперь был куда ближе, поскольку не хотел терять Рози с виду. Он стал близ неё. Их плечи соприкасались. — Вы сильно обожглись в любви, не так ли?

— Я сильно в обжегся в доверии.

— Я сильно обожглась в собственных ожиданиях разве что, — Рози стегнула плечами, отвечая на собственный вопрос. — Доверять я не была приучена с детства.

— Не слишком ли ты молода, чтобы быть разочарованной в чем-либо.

— Молодость — не лучшая ли пора для разочарований? — она грустно улыбнулась. Её рука вскользь коснулась его, когда девушка отвернулась, доставая чашки для кофе. Ужин давно остыл, горячими должны были оставаться хотя бы напитки. — Кажется, напротив. Лишь с недавних пор я стала предаваться слепому доверию. Приятнее было держать жизнь под контролем.

Расспросы были бесполезны. Дуглас понимал, что девушка имела в виду. И эта правда будоражила его не меньше неё самой. Он заметил, как по коже её пробежали мурашки, а щеки залились едва заметным румянцем. Почему все эти разговоры его не отталкивали? Сомневаться в подлинности сказанного Рози мужчина не мог, но всё же её чувства отчего-то его не страшили. Дуглас опасался, как бы девушка не поддалась им, иначе сдержать себя в руках не смог бы и он. Всё это было неправильно и странно, но, тем не менее, так естественно притягивающе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его ладонь накрыла её и легонько сжала. Он смотрел на девушку с сочувствием, она — с изумлением. И так продолжалось, даже когда Рози наклонила голову, изучающе рассматривая его, пытаясь найти ответ прежде, чем будет озвучен вопрос.

— Неужели вы считаете возраст такой уж неодолимой преградой? — прошептала девушка, будто кто другой ещё мог их услышать.

Дуглас замешкался с ответом, который прежде вырвался бы из него с молниеносной скоростью. Рози продолжала смотреть ему прямо в глаза, но так и не могла понять, что за ними таилось. Непроницаемое выражение лица оставалось таким же, как и прежде. Как никто другой, Дуглас умел оставлять эмоции за маской наружного безразличия. И несомненное «да» застряло посреди глотки огромным комом, когда Рози даже не ожидала услышать обнадёживающее «нет». Она просто выпалила это, не подумав, только Дугласу этот вопрос выдавался вполне преднамеренным загнать его в тупик.

Дверной звонок, разрывающий тишину, заставил девушку отвлечься. Стоило ей выдернуть свою ладонь из его плена, как мужчина вздохнул с едва заметным облегчением.

— Вот чёрт, — пробормотала под нос Рози, в отчаянье ударившись лбом о двери. Недоразумение с Дугласом едва ли теперь было её главной проблемой.

Глава 8

В кабинете стало куда прохладней, когда Дуглас открыл окно. Он вдыхал полной грудью влажный воздух, что хранил в себе недавний след дождя, прекратившегося ненадолго. По толстым стеклам всё ещё тяжело стучали капли, задержавшиеся на крыше, пустившиеся в неукротимый бег только теперь. Небо сохраняло мрачный вид, а потому надеяться на то, что к вечеру распогодиться, не было смысла.

Он сидел, откинувшись на спинку шаткого стула, оставшегося от предыдущего профессора. Сто раз напоминал себе о том, что стоит купить новый, но всё время забывал об этом, посвящая мысли меньшим заботам, чем эта. С тех пор, как ему дали ещё и личный кабинет, Дуглас не стал вовсе ничего в нем менять. Это место не хранило и частички его души. Стены были голыми без грамот, шкаф пустовал без фотографий в рамках, литература на полках принадлежала прежнему постояльцу.

В кабинете ему нравилось всё. Старик умел жить со вкусом, тонкость которого Дуглас умел чувствовать. Он находил особое вдохновение в работе, когда всё вокруг способствовало её наилучшей эффективности. Общая атмосфера этого места была особенной благодаря самым малейшим мелочам — однотонной дубовой мебели, что, кажется, ещё хранила свежий запах дерева; оббитому кожей дивану, на котором прежде будто бы никто и не сидел; длинноногому торшеру и вычурной люстре, возвышавшейся над ним. И больше всего Дуглас любил вид из окна, что открывался перед ним. Задний двор всегда был полон студентов, которые сновали вокруг как суетливые пчелы, проживая неповторимое мгновенье, что теперь казалось им облаченным в вечность. Кто-то из них видел будущее, кто-то слишком был занят теперешним, когда он неизменно оглядывался на прошлое, наблюдая за всеми ими.

Это была вовсе не тоска, но скорее ностальгия, испытывать которую прежде ему не приходилось, поскольку возвращаться к чему-либо не было надобности. Дуглас нисколько не скучал за прошлым, осознавая его безвозвратность, но было в этих возродившихся в голове воспоминаниях что-то теплое, чего ранее он не мог замечать.

Он жил в вечной спешке, поэтому когда нашлось время остановиться и оглянуться, мужчина сделал это, не позволяя себе шагнуть обратно. Прошлое умело способность привлекать к себе. Порой забирало всё время, съедая повторяющейся изо дня в день «сегодня», оставляя будущее пустовать. Поэтому находя в воспоминаниях хорошее, Дуглас не позволял брать ему верх, поскольку ещё давал себе шансы в дальнейшем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зубрежка законов, скучные вечера в библиотеке, импровизированные суды и дебаты с Кэрол были одной стороной медали. Полуночные рассуждения о жизни, драки из-за девчонок, свидания с Элис, громкие вечера в пабе — было лучшей частью его студенческой жизни. Всё в те времена было простым, хоть и выдавалось более сложным. Никто из них, и Дуглас в частности, не был готов ко взрослой жизни и всё же полагали, что она будет не сложнее того, что они переживали тогда. Даже в студенчестве по своей сути они были детьми, которые напрасно считали себе взрослыми, выбрав роли, что были им больше по душе. Дуглас был таким себе простым парнем, открытость которого многих привлекала своей редкостью.