Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь - Виктория Вера

меня представляет, но я стараюсь засунуть свои эмоции подальше, потому что… мне не должно быть дело до того, что обо мне думает чужой муж.

И разговор с Рэйнхартом мне нужен не для того, чтобы оправдаться — это давно потеряло смысл. Но мне отчаянно нужна чья-то помощь, потому что я опасаюсь новых попыток навредить мне со стороны Эмильена Эмильтона.

— Милорд?

Рэйнхарт всё ещё держит меня, уткнувшись лбом в мою макушку. Чувствую тепло его дыхания в своих волосах.

— Мне нужно переодеться. Я не хочу оставаться в этом платье… после всего. К тому же Сэлли волнуется, поэтому, если возможно, я бы хотела ненадолго заехать в свой особняк и…

— Я сам. Сам съезжу и попрошу Сэлли собрать необходимые вещи. Думаю, твоя горничная знает, что может понадобиться её госпоже. А тебе нужно отдохнуть.

Я бы поспорила, но меня действительно пошатывает от усталости, и то широкое мягкое кресло, в котором я сидела всё время допроса, так и манит меня в свои объятия.

— Пойдём, покажу тебе кое-что, — Рэйнхарт отпускает меня, но тут же пытается взять за руку.

Немного отступаю, не позволяя ему это сделать. Ни к чему.

Едва заметно кивает, давая понять, что принял это и больше не пытается меня коснуться. Подходит к стене, отворяя ту самую неприметную дверцу.

За дверцей обнаруживается комната с широкой софой, круглым столиком и резным комодом. Здесь довольно уютно и тепло.

Камин, который я видела в кабинете, устроен так, что его задняя стенка является чем-то вроде печи для этой комнаты. От каменной консоли веет приятным жаром. Сверху на ней стоит медный чайник странной формы, который остаётся нагретым всё то время, что в камине поддерживается огонь.

— Здесь есть умывальная комната, — хрипло и тихо, открывая при этом ещё одну дверь. — В чане ещё должна быть горячая вода.

Значит, достаточно будет открыть краник, чтобы наполнить ванну. В богатых домах и дворцах не нужно носить воду для мытья, всё устроено так, как будто здесь действительно есть водопровод. В моём особняке он тоже есть, но работает только на слив. Чан нуждается в починке, поэтому горячую воду для моей ванны приходится набирать по старинке, грея её в котлах над огнём.

— Спасибо, милорд.

Милорд коротко кивает и чеканно направляется к выходу. Слышу, как щёлкает снаружи замок большой двери.

Мысль о том, чтобы отмыться в горячей воде, греет душу, и я не теряю времени. К моменту, когда Рэйнхарт возвращается, я уже пытаюсь просушить свои волосы отрезом мягкой холстины, которую взяла из аккуратной стопки.

Выйдя в комнатку, обнаруживаю на столе тёплый пирог и чашку чая, а на софе — большой саквояж. Внутри саквояжа вещи, которые собрала для меня Сэл. Переодеваюсь в чистое платье и выглядываю в большой кабинет. Рэйнхарта нет.

В нос проникают приятные ароматы пирога, заставляя сглотнуть и вернуться к столу. За всё это время я действительно успела проголодаться.

Вонзаю зубы в хрустящее тесто, недоумевая, откуда Рэйнхарту удалось добыть тёплый пирог посреди ночи. Допиваю чай и пристраиваю голову на подушку. Подушка пахнет темноглазым лордом. Тайком втягиваю в себя этот запах и на секунду прикрываю глаза… моментально проваливаясь в сон.

Мне снится, что мужские пальцы мягко касаются моих губ… касаются и исчезают, оставляя ощущение пустоты.

* * *

Рэйнхарт Константин Орнуа. За день до текущих событий

Стопка писем на рабочем столе в кабинете моего собственного дома немного сдвинута. Поправляю её, возвращая письма на место. Разумеется, я не оставляю на столе ничего важного, так что… моя маленькая шпионка должна быть разочарована.

Проверяю ниточки на ящиках и закрепляю на капли воска новые там, где они пропали.

Сегодня я нарочно вернулся домой посреди дня под предлогом необходимости забрать некие документы, но в действительности, чтобы отметить реакцию каждого на своё появление. Я не впервые проворачиваю подобные фокусы и каждый раз делаю любопытные выводы. К примеру, сегодня моя супруга выглядела сконфуженной, хотя и пыталась скрыть нервозность за широкой улыбкой и фальшивой радостью.

Запираю кабинет, иду в умывальную комнату, чтобы выпить воды, и возвращаюсь в спальню. Постель манит, напоминая о том, что в последние дни мне не удавалось выспаться.

Тело ломит от усталости, но постоянное внутреннее раздражение не даёт уснуть долгими ночами, и я кручусь в постели до рассвета. Сто́ит прикрыть глаза, как в памяти всплывают идиотские стихи Винлоу. Они словно въелись мне под кожу. Чтобы успокоиться, в который раз, мысленно ломаю палец за пальцем на руках этого выродка.

Выдыхаю.

Нужно обратиться к лекарю за сонными каплями, но я не могу себе позволить даже этого. Мне необходим чуткий сон, потому что я не знаю, как далеко готовы зайти мои враги в моём же собственном доме.

Растираю лицо ладонями и подхожу к окну, чтобы впустить в комнату больше свежего воздуха. Внизу вырисовывается фигура в простенькой накидке, она озирается и спешит к выходу.

Что-то в этом кажется неправильным.

Тяжёлая походка, не похожая ни на кого из моих слуг, резковатые движения, накинутый на голову капюшон, хотя сейчас нет дождя.

Подхватываю плащ и спускаюсь в холл.

— Милый, ты же пообедаешь с нами? — извечные немного обиженные нотки в голосе супруги уже не вызывают во мне прежнего чувства вины, но я всё ещё играю свою роль, позволяя врагам думать, что они на шаг впереди.

— Сожалею, дорогая, мне нужно срочно вернуться в управление, — целую её пальцы и выхожу из дома.

Моя карета проезжает немного вперёд, пока я не замечаю приземистую фигуру в плаще с накинутым капюшоном.

— Стой, — командую кучеру в слуховое окошко. — Жди меня здесь.

— Да, милорд.

Карета останавливается, я спрыгиваю, чтобы последовать за человеком в старом плаще. Он сворачивает на тихую улочку. Я иду следом, стараясь двигаться бесшумно и постепенно сокращая расстояние.

Когда оказываюсь рядом, сдёргиваю с головы капюшон и прижимаю за горло к стене.

На меня смотрят испуганные глаза немолодой женщины. Она бледнеет и хватает ртом воздух.

— Знаешь кто я?

— Д-да, милорд.

— Что ты делала в моём доме?

Молчит. Глаза бегают. Нервничает.

— Я… я приходила просто поговорить… — облизывает пересохшие губы. — Я не хотела ничего дурного.

— Не хотела дурного?

— Я… простите, господин! Я больше не приду! Больше не попрошу ни монетки! И никогда никому не расскажу! Вот вам клятва, не приду! — осеняет себя наисвятейшим знаком Варрлаты. —