Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Я заверил Григория Семеновича, что встреча пройдет в лучшем виде. Сам же, улегшись спать, еще долго прокручивал в голове возможные варианты развития разговора. Спортивный функционер, с которым мне предстояло беседовать, носил имя Степан Тимофеевич, и почему-то представлялся мне этаким дородным мужиком, больше похожим на какого-нибудь председателя колхоза.

«Ладно, к черту все эти фантазии», — встряхнул я головой. «Какая вообще разница, как он будет выглядеть? Нужно подумать, как его убедить в необходимости нашей поездки».

В конце концов я решил, что для большей убедительности я возьму с собой нескольких пацанов. Если вдруг чиновник решит, что я — просто какой-то залетный пассажир и излагаю ему свои фантазии, рядом окажется еще несколько таких же динамовцев.

В министерство мы отправились почти той же делегацией, что ездила на чемпионат.

— Слушай, а ты не боишься, что нас оттуда выгонят? — опасливо спросил Сеня, когда мы уже подходили к заветному зданию.

— С чего это вдруг нас должны выгнать-то? — удивился я.

— Вот именно, — поддержал меня Лева. — Мы ведь кто такие? Мы — члены общества «Динамо». Мишка вон вообще чемпион Европы и мастер спорта. А мы, хоть и не чемпионы, но, знаешь ли, просто так нас бы тоже в поездку не отправили.

— Они же, кстати, и отправляли, — поддакнул Колян. — Так пусть теперь и объясняют нам, так сказать, что почем.

Дежурная на входе охотно подсказала нам, где найти нужный кабинет. Поднявшись на этаж, я скомандовал:

— Значит, так. Я сейчас зайду и начну говорить, а вы стойте возле двери — ну, конечно, так, чтобы не мешать тем, кто будет входить и выходить. Если мне понадобится ваша поддержка, я или крикну, или выйду за вами.

— Давай, Мишаня, — пацаны ободряюще положили мне руки на плечи. — У тебя все получится! Уж если он чемпиона Европы не послушает, значит, вообще все тухло!

Степан Тимофеевич оказался не совсем таким, каким я его себе представлял. Средних лет, среднего же телосложения — в общем, о чем бы ни зашла речь, все в нем можно было охарактеризовать понятием «средний». Впрочем, по моим наблюдениям из прошлой жизни, этим страдает большинство чиновников.

— Вам чего, молодой человек? — солидно осведомился он, вальяжно развалившись в кресле.

Я вкратце объяснил, кто я и зачем пришел.

— А-а, — понимающе закивал Степан Тимофеевич. — Так я же вашему тренеру, этому, как его…

— Григорию Семеновичу, — подсказал я.

— Вот-вот, — снова кивнул чиновник. — Я ему вчера все вроде бы объяснил.

— Возможно, — не стал спорить я. — Но мне кажется, что Григорий Семенович не смог кое-чего объяснить вам.

— Вот как? — удивленно поднял брови Степан Тимофеевич. — Лихо ты о своем тренере! И чего же он мне такого важного не сумел объяснить? И, главное, почему?

— Он волновался, — ответил я, — да и с дороги был, в общем…

— Понятно, понятно, — засмеялся функционер. — Так, а ты-то чего от меня хочешь?

— Чтобы вы разрешили нам поехать на сборы на Кубу, — прямо сказал я. Иногда свои цели нужно обозначать именно так — прямо и не допуская двойных толкований. Иначе получишь фигу с маслом, а формально все будет выглядеть так, как будто тебя облагодетельствовали.

— Послушай, Миша, — Степан Тимофеевич положил руки на стол и оперся на них, придавая себе более монументальный вид. — Я знаю, что ты очень хороший боксер — я хоть и редко бываю на соревнованиях, но информацию мне предоставляют. Так что наслышан, наслышан, что ты молодец. И я прекрасно понимаю твое желание съездить на Кубу, посмотреть на корифеев бокса… И даже больше тебе скажу — я это твое желание всецело разделяю! Будь я на твоем месте, начинающим боксером, подающим такие надежды, так сильно влюбленным в этот спорт… да я бы все отдал, чтобы меня кто-нибудь отправил в такую поездку! Даже если бы мне сказали, что после этого меня никогда в жизни больше никуда не отправят! Это совершенно нормальное, естественное желание!

— Так почему же тогда вы не хотите разрешить нам съездить? — осторожно спросил я. — Вы же понимаете, что мы не для развлечения покататься хотим?

— Понимаю, — с готовностью согласился Степан Тимофеевич. — Но и ты меня пойми — ну не можем мы за государственный счет обеспечивать такие поездки всем желающим! Вот ты просто представь: сколько у нас десятков видов спорта? А сколько юных спортсменов, которые начинают заниматься каждым из них? И ведь каждый хочет оказаться на сборах где-нибудь, где собираются самые сильные. И каждый имеет на это право, потому что это будет полезно для него как для профессионала!

А теперь представь, сколько человек мы таким макаром должны каждый год куда-нибудь отправлять за государственный счет, если удовлетворять все подобные желания. И это я только о начинающих спортсменах говорю! А еще ведь и опытным бывает полезно где-нибудь побывать… Да у нас тут все министерство будет только на это работать, и то не управимся! Превратимся в большое турбюро!

— Но ведь на соревнования-то вы отправляете, — мягко заметил я.

— Когда речь идет о соревнованиях — другое дело, — ответил Степан Тимофеевич. — Кстати, о соревнованиях. Заметь, мы и так пошли вам навстречу и одобрили поездку на чемпионат всей вашей динамовской группой, хотя, по совести говоря, нужен там был только ты и тренер, а остальные там побыли… просто так, как будто туристами. Ты думаешь, все это так просто, по щелчку пальцев делается?

— Да, я понимаю, — скромно отозвался я. — И мы вам за это очень благодарны. Но ведь Куба — это тоже не туристическая поездка?

— Да? — внезапно расхохотался Степан Тимофеевич. — А какая же она, по-твоему? Уж не рабочая ли?

— В каком-то смысле да, — не моргнув глазом, ответил ему я. — И в ГДР была рабочая поездка, и на Кубу тоже будет рабочая.

— И как же вы там собрались работать, ребятки? — продолжал веселиться чиновник.

Честное слово, иногда я очень сочувствую тем людям, которые в силу своей должности обязаны постоянно вести какие-то переговоры и кого-то в чем-то убеждать. И это был как раз один из таких случаев.

— Ну, считайте, что это будут мастер-классы, совмещенные с тренировками, — попробовал объяснить я.

— Как и любые сборы, на которых вы бываете регулярно, — заметил Степан Тимофеевич. — И на которых, кстати, встречаетесь и знакомитесь с коллегами из других городов и республик.

— Верно, — не смутился я. — Но все они, точнее, все мы, все-таки принадлежим к одной и той же боксерской школе — советской.

— И что? — задал резонный, как ему показалось, вопрос чиновник. — Тебя чем-то не устраивает наша советская школа?

— Да почему же? — не отчаивался я. — У нас прекрасная школа! Я говорю немного о другом. Обычные сборы, где мы готовимся к соревнованиям со своими тренерами — это, конечно, замечательно. Но вот подумайте — если мы отправимся на Кубу, мы сможем потренироваться под руководством всемирно признанных мастеров! Мало того, там будут не только те боксеры, которые приезжали сюда, но и их коллеги, и ученики! Мы сможем пообщаться с каждым из них, познакомимся поближе с разными боксерскими школами, увидим, что из их опыта можно внедрить в нашу практику!

Степан Тимофеевич задумчиво смотрел на меня. Кажется, он уже не воспринимал мой визит как повод для веселья.

— То есть, другими словами, мы сможем перенять у кубинцев все лучшее, чем владеют они! — вдохновенно продолжал я. — А потом, когда вернемся обратно в Советский Союз, будем передавать это и остальным нашим ребятам. Они начнут заниматься дальше уже с учетом того, что мы переняли у кубинцев, и постепенно будут добиваться принципиально новых результатов!

— Ты еще скажи, что ты нам поднимешь уровень советского бокса, — скептически хмыкнул Степан Тимофеевич.

— А почему нет-то? — разошелся я. — Ведь именно так это и делается. Ну посудите сами: мы вернемся оттуда, обогащенные их опытом, а кубинцы — признанные мастера в мире бокса! И тут же начнем внедрять все здесь!

— То есть выступите как рационализаторы, — вставил Степан Тимофеевич. — Обработаете чужой опыт и будете внедрять его среди своих коллективов.