Критика нечистого разума - Александр Силаев

Широкие элитные массы

Прежде чем спрашивать «что такое элита?», сначала определяются, какой процент туда занести. То есть не первым шагом «элита это люди, соответствующие…» и вторым «таковых у нас 3 %». А сначала «ну это должны быть, наверное, процента 3 %, от 2 % до 5 %», а затем уже ищется дефиниция, формальное определение, про кого эти 3 %.

Предположим, что мы сейчас допускаем элиту в широком смысле. Понятно, что меньшинство, но крупное меньшинство, от 5 % до 25 %.

Самое простое определение тогда: занимающие социальные позиции, в которых принимаются решения за других. За других можно решать различными способами. Как вообще оказать влияние на другого? Можно:

а). приказать,

б). купить или предложить что-то выгодное,

в). убедить, научить, соблазнить.

То есть это все, стоящие в позиции управленца-чиновника, предпринимателя, интеллектуала. Позиции можно и совмещать. Но в чистом виде это разные сословия.

Один из возможных тестов на элитность: «есть ли в вашей работе ценность, помимо денежного вознаграждения?». Если «да», ценз взят. Любопытно, что большие деньги получают как раз работающие не только за деньги. Только за деньги работает как раз пролетариат и приближенные к нему лица. Если есть сомнения, вопрос можно конкретизировать: если бы вам не платили деньги за деятельность, но положили нынешний доход как ренту, какой процент из того, что делаете сейчас — стали бы делать? Ну если хотя бы 50 %, поздравляем.

Если непонятно, можно тот же тест задать немного извне. «Как вы думаете, это не западло было бы делать сыну лорда?». То есть понятно, что перспектива «скромного заработка на хлеб» перед таким персонажем не стоит. Но он может быть оригиналом, и, скажем, посвятить себя преподаванию наук сельским детям. Ну, что можно? Можно политиком, бизнесменом, офицером, священником, профессором, писателем, можно писать заметки в газетку (но не любые, скажем, полемическую статью можно, репортаж из Африки можно, но новостишки, компиляшки, интервьюшки с идиотами — не по чину). Но вот штукатурить, или рекламировать всяку хрень, или… Не будем продолжать, понятно. Наследник лорда может быть преоригинальным персонажем, замешанным, к примеру, в подготовке революции или показном волонтерстве. Но вот в чем он не может быть замешан, так это в старом добром труде, как его понимал марксизм (отчужденная и превращенная форма деятельности за скромную компенсацию, полностью лишенная иных смыслов).

Ну вот, понятно, под кем себя чистить. По счастью, чтобы преподавать детям, сыном лорда быть вовсе не обязательно.

А если брать элиту — в узком смысле? Но также формально? Как вариант: обладатели капитала, не обязательно денежного, можно символического («звезды»), административного («номенклатура»). Речь, с одной стороны, о критическом минимуме ресурса, допускающем свое самовоспроизводство. Деньги делают деньги. Популярность производит популярность, в популярные передачи зовут уже популярных людей, и т. д. Власть воспроизводит власть, на некоем уровне все техническое, рутинное, не связанное с удержанием и продвижением статуса, собственно работу — можно раскидать на подчиненных.

Можно также сказать: достигшие несгораемой планки. С некоего уровня легко упасть. Был ларек — нет ларька. Но с некоторого уровня чина, капитала, известности практически невозможно упасть совсем уж вниз. Если тебя будут перемещать вниз, то бережно, под руки, не абы куда. Мэра крупного города, заместителя губернатора, депутата Госдумы. Где-то с этого уровня. Энное количество денег аналог в бизнесе. Можно потерять все (хотя в современном мире сложно потерять совсем уж все, если было много), но если некогда ты заработал, положим, 10 млн. долларов, бедность уже почти невозможна. Могут убить, но не разорить навсегда. Связи. Опыт. Упал — поднимешься. То есть человек, выигравший ту же сумму в лотерею, и вот бизнесмен, ее имевший, но все потерявший. Кто будет богаче через 10 лет из двоих? Вряд ли наш лотерейщик. То же с популярностью, советские «звезды» образца 1990 года могут хоть залаять, социум будет содержать их до конца жизни. «Несгораемая сумма». Миллион фанатов не пропьешь. Даже сто тысяч, если речь идет о писателе, пропить уже тяжело. «Жизнь удалась».

Банальная интеллигенция

К одному из вариантов определения, самого, наверное, простого. Интеллигенция это не ум, честь и совесть эпохи. Это не очки и шляпа, не враги народа, не Лихачев, это социологическое понятие. Это больше, чем малое («представитель народа», «рабочий», «клерк»). Но это не так уж много. Это не десять человек на страну, скорее десять миллионов. Простейшее определение: способные делать сложную практику, синоним — имеющие высшее образование. Не диплом о нем образца начала 21 века, а соответствующие его идее. Умеющие делать то, чему жизнь учит несколько лет.

Тест прост: вот подросток, заканчивающий школу. Сколько ему учиться, чтобы выучится на тебя? Здесь довольно быстро выясняется цена «менеджеров», «рекламистов», «журналистов», «операторов», «продажников» и прочего. Реальный курс молодого бойца занимает, если берем среднего представителя цеха, несколько месяцев, остальное — от лукавого. Интеллигенция это там, где путь, и он занимает время. С этим автоматом сопряжены некоторые вещи в плане этики и эстетики, например, уважение к сложному, интуитивное понимание границ своего понимания, а значит, отсутствие бытовой глупости (сводимой обычно к неведению сих границ). Но это прилагается, самый ясный мониторинг по компетенции. Что ты можешь?

Но знать что-то и знать это свое знание — разные вещи. Отсюда можно станцевать к интеллектуалу и его дефиниции. Есть определение Мишеля Фуко: «работающий над изменением сознания самого себя и окружающих». Можно сказать, способный бодяжить дискурс по правилам и с успехом. Успех и есть «изменение сознания». Какой дискурс? Ну вот можно что-то делать, а можно еще поговорить о том, что ты делаешь. Вот эта способность выделить теорию деятельности, рефлектировать себя в ней. Транслировать как отчужденное знание. Это интеллектуал. Интеллигент пишет прозу, играет в шахматы, принимает управленческие решения… Он чует, что надо ходить лошадью, чует, что Василия не надо брать на работу, и т. п. А интеллектуал — онтолог и методолог. У него теория шахмат, теория прозы, теория управления. И по большому счету, ему интереснее про свою теорию, чем просто так ходить лошадью. Лошадью все могут. Это такой интеллигент штрих.

На хорошем литсеминаре, скажем, семинаре премии «Дебют», это было хорошо видно. Номинанты по своим текстам — чего таить? — зачастую не слабее членов жюри, ну чем какой-нибудь Шаргунов слабее какого-нибудь Бавильского? Но они обычно слабее по тому контекстному тексту, который о своем же прозаическом тексте. Поэтому те говорят, а те слушают.

Умение разглагольствовать, чтобы от этого зачинались практики. Или можно сказать: практика, предметом которой выступает теория, а уже предметом теории будут простые практики. Практика, как писал Делез, переход между теориями, а теория — переход между практиками. А интеллектуал, добавим, это бомж, живущий в этом весьма подземном переходе.

«А чего там самые умные?»

«А чего у нас самые умные не правят страной?». Довольно частое вопрошание.

Во-первых, здесь часто путаются умно действующие вообще и умно действующие в социогуманитарном дискурсе, что две большие разницы, мышление несводимо к сугубо теоретическому.

Во-вторых, даже если умно знающий еще умно действует, ему совершенно нет нужды стремится к чинам и постам, это ограничивает свободу работы в дискурсе — таковая свобода может быть дороже. Просто теряется мотивация: зачем думать, если от твоего мышления мало что зависит, и даже ты сам? Ну то есть человек свободной профессии на 50 % может развернуть курс своей жизни в зависимости от изменений своего сознания, а самый высший чиновник влияет на курс, которым движется вместе со своим институтом, на 5 %, двигаться отдельно ему нельзя (разница между капитаном катера и членом экипажа авианосца).

В-третьих, мы путаем, образно выражаясь, вайшьев и брахманов, приписывая первым образ вторых. Переоцениваем людей. Типовой интеллигент не брахман, брахманы порождают саму социальность, их функция — генезис значения, практическое миротворение. А интеллигент, как правило, умеет делать какую-то локальную штуку в культуре, ну там, положим, рецензию написать, статью, и при этом прилично себя вести. Это неплохо на фоне шудр, разнорабочих, включая офисных. Но это не высший тип, некорректно спрашивать, почему ему не принадлежит высший статус. Кому же он принадлежит, можно спросить? А бывает, что в целой стране — никому. Ну если нет того, кто потянет функцию.