Критика нечистого разума - Александр Силаев

Так вот, почему бы не счесть их всех получателями государственного пособия, прошедших в квоту по образовательному цензу? Скажем так: они достаточно неплохи, чтобы получать по 300–400 евро, не работая по за это 12 часов на стройке, как таджики. Только надо честно: это пособие. Это не за работу. Вы ничего не делаете, если ваша кафедра испарится, в мире не изменится вообще ничего. По 3–4 тысячи евро на нос за то, что ты неплохой человек — как-то жирно, в нищей стране. Но велфер по 300–400 — почему бы и нет? Этого хватает на еду, «маршрутку», ЖКХ, телефон, интернет, дешевую одежду. Выходить на работу их я бы не заставлял вообще. Разве что очень захочется.

Союз писателей надо назвать не союзом писателей, что излишне намекает якобы на союз профессионалов, якобы занятых неким делом. О нет, 80 % делом никаким там не заняты. Понимая под делом что-то, интересное кому-то, кроме тебя. Но люди они, наверное, тоже не самые вредные. Тем более они даже не претендуют на велфер. Они претендуют на то, чтобы иногда собираться вместе, выбирать себе председателя, правление, принимать новых членов, отпевать старых, устраивать самим себе скромные вечера и прочее.

Все здорово. Только это не профсоюз пишущих, это Ложа Исполнения Ритуала. Как-то в США меня провели в масонскую ложу. «А что это вы здесь делаете?». Знаете, ответили мне русские и филиппинцы, состоящие в этой ложе, мы сами не знаем, что мы делаем. Но это ритуал, которому 300 лет. Мы поддерживаем его в память умерших братьев, а потом все вместе пьем пиво. Ну вот и союз писателей. Это какой-то бесконечный ритуал в память мертвых братьев, исполняемый уже непонятно кем. Наверное, не самое худшее занятие — для его исполняющих. Им же нравится.

Но честнее надо, честнее. Или вот интенсивная летняя школа, тоже хорошие люди проводили. Там было десять детей. И примерно двадцать преподов-тьюторов-менеджеров-хороших людей. Какая-то странная пропорция для школы, а? Потом они тост поднимали за прорыв, за новые успехи организации. Если это школа, то надо было не тост, а с горя набухаться за провал этакий.

Но… давайте назовем это дело честнее, и все станет хорошо. Давайте честно, что педагогика, дети, образование — это предлог. А имеем мы дело с клубом. Милым джентльменским таким клубом. Собираются люди, приятно проводят время. Выпивают, покуривают, обсуждают разные такие умные штуки. Ну и с детьми иногда по приколу. Случается. Ничего же плохого. Не педофилы, чай, педагоги.

Так вот, вернувшись сразу ко всем. Любое возможное раздражение как следствие, так или иначе, нечестного имени. Если вы компания на велфере, из коей один занимается наукой, а двое педагогикой — без проблем. Но если то же самое называется кафедрой университета… ой. Клуб джентльменов, под видом образовательного учреждения держащий помещение в центре города — без проблем. Если же это образовательное учреждение, минус два балла. А если это Движение Культурного Прорыва, Разносящие Смыслы Новой Эпохи… Минус сто очков. 90 % литературных студий не более чем кружки самоудовлетворения (ибо ни одного литератора не выпустят сии студии), но самоудовлетворение ведь тоже дело.

Но люди стесняются предъявить себя без затей. «Лучше пусть презирают за то, что мы недоволки, чем ценят за то, что мы суперзайцы».

Славянофилия против евразийства

Евразийцы вовсе не наследуют славянофилам, как некоторым кажется. Славянофилам, пожалуй, даже ближе западники, чем евразийская ересь. Для славянофилов, кроме самих крайних случаев, Россия тоже Европа, только альтернативная. Скорее Европа, чем Монголия. Вообще, если смотреть именно на 19 столетие, то под видом славянофилов и западников спорили скорее европейски просвещенные либералы с не менее европейски просвещенными консерваторами. Все, так или иначе, признавали Европу и ценили. Спорить могли о приоритетах европейской традиции: Рим, Греция, христианство? Все тащились с Европы, просто одним казалось, что Европа идет куда надо, а другим казалось, что не туда. Это спор поклонников европейской классики и текущих европейских идей (приведших в итоге, заметим, в нынешний мультикультурализм). То есть славянофилы в каком-то смысле еще большие западники, нежели господа чернышевские. Идея же о том, что истинная духовность как-то сопрягается с истинным Чингисханом, русскому обществу показалась бы, как минимум, эксцентричной причудой. До истины в Чингисхане как основе имперской идентичности могли всерьез докатится только после 1917.

Дефиниция Кайфовни

Это рай, как его представляют себе типические обитатели ада. По мнению типических обитателей рая, это был бы, конечно, скорее филиал ада. И это именно то, куда последнее время двигалось человечество. К всемирно-исторической Кайфовне как линии горизонта, предельному образцу и идеалу. Впрочем, сие только одно из определений явления. Как подлинно всемирно-исторический феномен, Кайфовня многогранна и переливается не только разными цветами, но и разными смыслами.

Философ не любящих философию

Кто-то сказал, что Игорь Северянин — это такой специальный поэт для не любящих поэзию. А какой философ, интересно, для не любящих философию? Усложним и уточним: это должен быть не Плеханов, не Фукуяма, а действительно философ, давайте даже так — великий философ. Чтобы формула читателя была «он мне круто мир объяснил, ничего другого не надо». Ну и чтобы действительно чего-то объяснил, не абы чего… На ум приходят как варианты: Ницше, Маркс, Фрейд. Три анти-метафизика. Три кита, на которых и плясала мысль 20 века.

Улики изначального зла

Вот известная полемика «добр по природе человек или зол?». Взгляд, который можно назвать онтологически-левым, полагает, что человек добр, и цивилизация его портит. Онтологически-правый взгляд скорее к тому, что человек по природе зол, а цивилизацию этого зверя держит. Следующие вопрос и ответ — «добро или зло социальные маски, принуждения, отчуждения?» — по сути производны. Если человек добр, то отчуждение от его доброй природы, конечно, зло, и все маски лишние. Если человек зол, то маски добро.

Интернет явил человека, не скованного масками и ролями, точнее сказать, роли и маски по большей частью там добровольны. Сеть как территория свободы, ага. Ну и давайте посмотрим контент, чем занялись освобожденные люди. Как в среднем, так и в крайних своих проявлениях. Ну и понятно, что если бы люди вели себя в реале, как в сети, мир бы рухнул. Он не выдержал бы меры хамства. Это уже разрыв социальной ткани, когда на Н приветов приходится М плевков в лицо, не знаю пропорции, но такая пропорция должна быть.

Если посидеть в открытых форумах, а затем вернуться в реальность, то некоторое время впору удивляться — оказывается, люди еще склонны здороваться, помогать друг другу, и далеко не каждый третий прохожий кроет матом незнакомого человека. Оказывается.

Островки разумности (популярные ЖЖ, где не менее 10 комментов к каждому посту и не более 10 % идиотских в общей массе) — редкие. Не надо их в пример.

У людей действительно случился выбор. Они могли бы заняться чем-то хорошим, как-то помогать друг другу, спрашивать советов у тех, кто умнее и опытнее, поучиться и постесняться. Могли бы. Вместо этого миллионы взрослых россиян устремились общаться хуже, чем уличная шпана, ибо шпана все же иногда отвечает за свой базар своей мордой. Я говорю «россиян», потому что не знаю, как в других народах, языках (меня уверяли, что в целом лучше, русские — рекордсмены неуважения к своим).

Отчуждение таких людей от их сущности — благо. Без него реал невозможен. Такая вот онтология.

Радикальное христианство Ф. В. Ницше

Если долго идти по карте на запад, можно выйти с востока. Крайности смыкаются где-то там. Что говорит крайняя версия христианства гностических сект? «Нет правды на земле» — это говорит все основное христианство. «Но нет ее и выше» — добавляют гностики. Материя зло, Демиург козел, «мир тюрьма, а Бог надсмотрщик». По крайней мере, ближний Бог. Дальний, где-то на 77-м небе, хороший. А ближний нет. Собственно, это и не Бог даже, который ближний. Но дальний Бог не роляет, роляет ближний.

По сути, это такой абсолютно безблагодатный мир, среднее между тюрьмой и войной. Тюрьма, в которой еще вдобавок идет война, как-то так. Или война ради построения тюрьмы. Даже чуть хуже, если предположить, что души действительно не более чем мотают срок на самой к тому подходящей планете («если бы мир был еще немного хуже, он был бы невозможен», Артур Шопенгауэр). Хуже, потому что с войны можно вернуться, из тюрьмы можно выйти — и это известно заранее. Известно также, где именно ты находишься, почему и как это устроено. А представим человека, которому война или тюрьма — априорная реальность, иного быть не может даже в представлении, текущее состояние считается нормой. «Бедняга живет в абсолютном аду» — скажут сторонние наблюдатели. Но сам он, разумеется, так не думает.