Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

— Ну что, начинаем великое дело? — спросил он с улыбкой.

— Начинаем, — подтвердил Степан Игнатьевич. — Сегодня закладываем первый камень.

Каменщик Игнат подошел к углу размеченного фундамента с большим, идеально обтесанным камнем в руках:

— Мастер Алексей, тебе честь заложить основу.

Я взял камень — тяжелый, прохладный, пахнущий каменной пылью. Это был символический момент. Первый камень в фундаменте здания, которое должно было улучшить будущее всего рода.

— За процветание рода Соколов, — сказал я и аккуратно уложил камень в подготовленное углубление.

— За новые времена! — подхватил Ярослав.

— За тех, кто не боится идти новыми путями! — добавил Всеволод, по-отечески обнимая Ярослава за плечи.

Каменщики принялись за работу, укладывая следующие камни фундамента. Звук камня о камень, стук молотков, деловитые окрики мастеров — все это создавало атмосферу большого начинания.

— Алексей, — сказал Всеволод, подходя ко мне, — ты делаешь историю. Через несколько лет люди будут говорить: «Помните, когда все началось? С этого камня».

— Надеюсь, они будут говорить это с благодарностью, — ответил я.

— Не сомневайся, — уверенно сказал воевода. — У тебя правильный подход, твердые знания, надежные союзники. Все предпосылки для успеха.

Через час, когда основная работа была закончена и фундамент начал приобретать очертания, люди постепенно начали расходиться. Каменщики ушли готовить материалы на завтра, плотник отправился делать пресс.

— Прекрасный день, — сказал Всеволод, довольно оглядывая начатое строительство. — Прекрасное начало большого дела.

Он похлопал нас с Ярославом по плечам и направился по делам. Мы с удовольствием смотрели на его удаляющуюся фигуру — фигуру человека, которому мы были искренне благодарны.

Но когда воевода скрылся за поворотом, Степан Игнатьевич жестом попросил нас задержаться. На его лице было странное выражение — смесь задумчивости и беспокойства.

— Что-то не так? — спросил Ярослав.

Управляющий некоторое время молчал, глядя в ту сторону, где исчез Всеволод. Потом медленно повернулся к нам:

— Я благодарен за его помощь. Без него старые пни действительно съели бы твой проект, Алексей. Но меня мучает один вопрос…

— Какой? — спросил я.

— Почему он это сделал? — Степан Игнатьевич посмотрел на нас своими проницательными глазами. — Я знаю Всеволода тридцать лет. Служил с ним, воевал рядом с ним, видел его в самых разных ситуациях.

— И?

— И он всегда был первым, кто кричал о «пустой трате денег». Любое новшество, любой эксперимент он встречал словами: «А зачем это нам? Наши деды без этого жили».

Ярослав нахмурился:

— Может, с возрастом стал мудрее?

— Может, — неуверенно согласился Степан Игнатьевич. — А может, и нет. Его внезапная любовь к новшествам кажется мне… противоестественной.

Он помолчал, подбирая слова:

— Понимаете, в политике редко что происходит просто так. Особенно когда речь идет о таких больших переменах, как ваш проект. И когда влиятельный человек вдруг резко меняет свои убеждения…

— Вы думаете, у него есть скрытые мотивы? — спросил я.

— Я не знаю, что думать, — честно ответил управляющий. — Может, я просто стал подозрительным от старости, а может, чувствую то, чего не видят молодые глаза.

Он повернулся и посмотрел на нас с неожиданной серьезностью:

— Будьте осторожны с ним. Оба. Некоторые союзники опаснее явных врагов.

С этими словами он развернулся и пошел к выходу, оставив нас одних.

Мы с Ярославом стояли молча, переваривая услышанное. Слова Степана Игнатьевича отравили радость момента подозрением.

— Думаешь, он прав? — спросил наконец Ярослав.

— Не знаю, — ответил я. — Но Степан Игнатьевич — мудрый человек. Если он чувствует что-то неладное…

— Значит, нужно быть начеку, — закончил Ярослав.

Мы еще раз окинули взглядом заложенный фундамент — символ нашего будущего процветания. Но теперь этот символ был омрачен тенью сомнения.

Глава 10

Вечер после закладки первого камня сыроварни мы с Ярославом провели в моих покоях, обсуждая слова Степана Игнатьевича. Атмосфера была напряженной — предупреждение управляющего о возможной опасности со стороны Всеволода серьезно встревожило нас обоих.

— Не могу поверить, — повторял Ярослав, нервно ходя по комнате. — Дядя Всеволод… человек, который заставил всех этих упрямцев работать…

— Я тоже не хочу верить, — сказал я осторожно. — Но Степан Игнатьевич не из тех, кто бросает слова на ветер.

Ярослав остановился у окна и долго смотрел во двор крепости:

— Может, управляющий просто перестраховывается? Может, дядя действительно изменился, увидев нашу силу, наши успехи?

— Возможно, — согласился я. — Люди меняются. Особенно когда видят, что старые методы не работают.

— Именно! — Ярослав повернулся ко мне с оживлением. — Помнишь, как он говорил про старых пней? Про то, что нужно приспосабливаться к переменам? Это же логично — он понял, что будущее за новыми идеями.

Я кивнул, но сомнения не покидали меня:

— С другой стороны, его поддержка появилась очень кстати. Словно он заранее знал, что нам понадобится помощь.

— Что ты хочешь сказать?

— Что умный человек всегда думает наперед и если Всеволод действительно такой дальновидный, каким его считает Степан, то он мог просчитать развитие ситуации заранее.

Ярослав сел в кресло напротив меня:

— Алексей, ты меня пугаешь. Получается, даже добрые дела можно трактовать как злой умысел?

— Не злой умысел, а расчет, — уточнил я. — Помощь может быть искренней, а может быть — вложением в будущие отношения.

— И как же нам понять, что правда?

Я задумался. Действительно, как отличить искреннюю поддержку от хитрой игры? Особенно если игрок достаточно умен, чтобы делать все правильно.

— Наблюдать, — сказал я наконец. — Внимательно наблюдать. Если Всеволод искренен, его поведение будет последовательным. Если играет — рано или поздно проскользнет что-то, что выдаст его истинные мотивы.

— А пока что?

— А пока что мы благодарим его за помощь и продолжаем работать, но держим глаза открытыми.

Ярослав кивнул, но я видел, что внутренний конфликт его мучает. С одной стороны — искренняя благодарность дяде, который помог в трудную минуту. С другой — сомнения, посеянные человеком, которому он тоже доверял.

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит? — сказал я.

— Что?

— Если Степан прав, и Всеволод действительно ведет какую-то игру, то мы уже в ней участвуем. Хотим мы того или нет.

Ярослав помрачнел:

— И что тогда делать?

— Играть лучше него. Быть благодарными, но не