Главное управление - Андрей Молчанов

Никакой рапорт об увольнении теперь бы меня не спас. Наоборот, усугубил бы положение подозреваемого и лишил бы всякой защиты. Равно как и побег за границу.

Перед прослушкой мы разыгрывали разнообразные спектакли, должные доказать нашу непричастность к случившейся несуразице, запускали ходатайства через лживо сочувствующего нам Соколова, однако мощная машина сыска, перемалывавшая всякую деталь в поисках правды сермяжной, двигалась неумолимо и мрачно, как тяжелый танк в боевом рассветном походе.

Моя нервная система претерпевала серьезный урон. Я напрочь лишился аппетита и жил как во сне, не расставаясь с бронежилетом и табельным оружием. Мои подельнички тоже заметно поникли.

Умником оказался лишь коммерсант Дима, справедливо плюнувший на все наши заверения в обеспечении безопасности, скоренько перебросивший свои капиталы в банки Арабских Эмиратов, где у него имелись счета, и слинявший в благословенный район Персидского залива в компании своих дружков, на кого уже были заготовлены подписки о невыезде.

Таким образом, таможенное дело, висевшее на Диме, со скрежетом провисло, но я решил, выждав время, его попросту прикрыть. Но да и не оно волновало меня, а конечный результат тайного беспощадного сыска.

И долго ждать себя результат не замедлил. Сыск вели люди серьезные, заинтересованные, и главный подозреваемый определился в их глазах безошибочно: жуликоватый чекист Тарасов!

Однако несмотря на всю мощь и влияние пострадавшей стороны, Тарасов входил в Систему, крайне болезненно реагирующую на сторонние притязания к своим адептам. Более того – обладал родственными связями с одним из руководителей карательного всесильного ведомства. И беспардонно распять его на кресте сомнительных олигархически-милицейских претензий являло задачу скользкую и чреватую пламенным чекистским ответом. А посему меры к нему применились неформальные, выразившиеся в попытке похищения и дальнейшего водворения в неизвестный конспиративный подвал.

Оппоненты не учли одного: высочайшей боевой подготовки и редкостной реакции объекта. Похищавшие его возле дома кавказские боевики были разбросаны по сторонам, а выпрыгнувшие из подъехавшей машины их сотоварищи расстреляны кувыркавшимся на асфальте Тарасовым, как мишени в тире, из неуставного пистолета иностранного производства.

С копией его служебной объяснительной записки по данному инциденту мне довелось ознакомиться:

Интуитивно предчувствуя опасность, покидая место постоянной работы, я надел под пальто имеющийся у меня в служебном распоряжении бронежилет. У подъезда дома меня атаковали двое неизвестных лиц кавказской национальности, от физических домогательств которых я освободился с помощью знакомых мне приемов самозащиты. Внезапно из подъехавшего к месту моей обороны автомобиля, выскочили вооруженные люди, но тут я увидел у двери подъезда пистолет «Глок» австрийского производства, видимо, подброшенный туда неизвестными доброжелателями, после чего произвел огонь на поражение в прежних целях обороны в сторону направленных на меня огнестрельных средств нападавших лиц. Граждане, напавшие на меня у подъезда, тем временем вновь проявили боевую активность, в силу чего мне пришлось применить к ним действия аналогичного характера.

Смех смехом, а спустя сутки, не принимая во внимание лепет о предупредительных выстрелах в головы нападавших, в рамках статей о превышении необходимой обороны и незаконного ношения оружия, то бишь «Глока», похищенного, кстати, как выяснилось, из экспертно-криминалистического отдела, Вадима арестовали, поместив в Лефортово, на попечительство своих братцев-чекистов. Хотя, как выведал Акимов, заинтересованные лица настаивали на его водворение в уголовную тюрьму. Где, конечно же, он тут же попал бы под пресс невыносимых пыток.

Решетов со мной подчеркнуто не общался, но вскоре меня вызвал к себе его заместитель, рассеянно порылся в каких-то папках с бумагами на своем столе и буднично поведал, обратив ко мне свою картонную безликую рожу:

– Завтра отправляетесь с Акимовым в командировку. В Чечню. Дела сдадите заместителю. Вопросы?

Вопросов было много, но данный начальничек и при всем желании ответить бы на них не смог, слепо следуя распоряжениям, поступившим из соседнего кабинета, где обретался его шеф, любивший глупых замов и не склонный к комментариям по поводу своих решений.

Я вспомнил, как в детстве, будучи в деревне, где семья снимала на лето угол, залез в какой-то сарай, а когда выходил из него, проход мне загородил невесть откуда взявшийся ретивый конь. Повернувшись задом к проему, мотая перед моим носом хвостом, он недовольно пританцовывал, а я, пытавшийся проскользнуть мимо него, ожидая удара копытом и изноравливаясь технично увернуться, получил, чего не ожидал: коняга точно и смачно выпустил ядреные газы в мою хитрую физиономию. Их турбинно-залповый напор опрокинул меня навзничь, в кучу навоза.

Я произнес: «Слушаюсь!» – и отправился обескуражить новостью сотоварища по несчастью.

– А вот там нас будут убивать, – выслушав меня, произнес Акимов. – Если, конечно, мы не проявимся сейчас с инициативами. Тогда убьют тут. Чего они ждут сегодня? Метаний. В том числе – с деньгами. Завещательных, так сказать, мероприятий. А вот хрен они угадали!

– И чего делать?

– Спокойно и достойно собираться на войну, – сказал он. – Мне даже интересно, честное слово…

Глава 6

Чечня встретила нас плотной летней жарой, хотя еще стоял август и зеленые пологие горы под крылом самолета уже подернула золотая поволока увядающей листвы.

В местном аэропорте, где толклись одни военные, нас никто не встречал, а в Москве заверяли, что из части за нами прибудет машина.

Я отправился в комендатуру, но дежурный сразу дал мне от ворот поворот, заявив, что перевозки командированных лиц до пункта назначения в его компетенцию не входят, связь перегружена более важными аспектами, а до части мы вполне самостоятельно способны доехать на такси. Во как!

Когда я вернулся в зал прилета, возле Акимова уже терся какой-то небритый тип в кепке с предложением транспортных услуг, но ожидание всевозможных подвохов заставило нас категорически и нецензурно от притязаний местного бомбилы отмежеваться, подыскав более безопасный вариант передвижения по неспокойным пространствам здешней местности.

Подозрительность и тревога владели нами с первыми шагами вступления в чреватую любыми опасностями чужую и непонятную среду, хотя ничего угрожающего в окружающей нас обстановке не отмечалось.

Светило солнышко, ветерок шуршал в кронах деревьев, синели далекие горы, а на площади перед аэропортом, как на базаре, шумела разноголосо суета, подъезжали и отъезжали машины, сновали запыленные бойцы в камуфляже и местная шушера в потертых кожанках и кургузых пиджачках, шла торговлишка пивом, сомнительными закусками и китайским ширпотребом с лотков.

– Может, все-таки рискнем с такси? – предложил я.

– Погоди… – напряженно ответил Акимов. – Головой еще нарискуемся, успеем… – Он не отводил глаз от предлагавшего нам свои услуги таксиста, рывшегося в багажнике своей помятой, словно веником покрашенной машинки с треснутым лобовым стеклом.

Таксист захлопнул багажник и вновь отправился в аэропорт, кривясь досадливо и на ходу массируя явно прихвативший живот.

– Жди сигнала, – произнес Акимов, расстегивая притороченный к поясу футлярчик с ножом, в чьей рукоятке таилось множество миниатюрного высокопрочного инструмента.

Он по-хозяйски подошел к оставленной таксистом машине, волшебно, в одно мгновение раскрыл водительскую дверь, покопался с полминуты под щитком приборов. Услышался стрекот стартера, а после зафырчал заведенный движок.

Приглашения мне не требовалось, хотя то, что мы совершали, прямо и безусловно соотносилось с определенной статьей в уголовном кодексе. Впрочем, коли припомнить прежние наши совместные деяния, это могло квалифицироваться как мелкая шалость.

Побросав вещмешки на заднее сиденье, я вальяжно повалился рядом с ними, расстегнул кобуру и вогнал на всякий случай патрон в патронник.

– Теперь жми, чего уж… – произнес горестно.

– Я же до ментовки в автосервисе подрабатывал, – шмыгнув носом, поделился Акимов. – По электрике и сигнализациям. Вот… знания налицо, ничто не забыто. Я тебе «Роллс-Ройс» уведу, не то что этот шарабан куцый…

Угон машины занял считаные секунды, но все-таки мне показалось, что вслед за нами ринулась какая-то тень, препятствуя нашему острому старту со стоянки, однако смутное это видение отнес к мнительности и страхам перед всякого рода ожидаемым ловушкам.

На первом же блокпосту, ничуть не удивившись нашему нахождению в местной машине, нам дали указания относительно дальнейшего маршрута, и, огибая внушительные выбоины на растрескавшемся асфальте здешних дорог, мы помчались навстречу простору.