Выгребная яма - Вальдемар Лысяк

число верующих, в особенности среди молодежи, значительно уменьшалось. Снижение количества молодежи является началом общей тенденции, поскольку ведет к ситуации, когда, создавая семьи, родители уже не воспитывают детей в религиозных традициях. Молодежь, причем, подросткового возраста, часто решает расстаться с Церковью, поскольку не находит в ней ответа на экзистенциальные вопросы, с которыми им приходится справляться со дня на день" (2021). Якуб Возинский: "Молодое поколение, имеющее дело уже только лишь с самодеструктивным пост-соборным лицом Церкви, становится все более левой и массово свершает апостасию" (2020).

Да, действительно, в каждой европейской стране все еще существует активная, объединяющаяся в активные сообщества молодежь, даже в убийственно секуляризованной Франции (там молодые католики из организации "Поколение Тождественности" проводят акции типа "Защита Европы", блокируя, например, строительство мечети в Пуатье,, где несколько столетий назад Карл Молот посредством оружия притормозил мусульманское вторжение), но это явления побочные. Церковь, как сильный авторитет, уходит, в особенности – для молодых, хотя и не только для них. От этого заключения мы уже не уйдем – болезненная правда именно такая, и ее излагает все большее число социологов, культурологов и всяческих политических комментаторов. Петр Заремба[73]: "Мы имеем фиксацию различных, нередко крайних антицивилизационных тенденций, уже не только антицерковных, но и антирелигиозных, что естественным образом не способствует консерваторам (...) Возможно, уже не вернется, наверняка не вернется ни традиционная позиция Церкви, ни привязанность многих групп к давней морали" (2020).

ГЛАВА 10

УПАДОК ИСКУССТВА

Французский философ и социолог Жан Бодрийяр (Jean Baudrillard), автор книги

"Заговор искусства" ("Le Complot de l'art", 1997):

"Современное искусство является ничем иным, как одним громадным мошенничеством – мошенничеством, практикуемым в массовом масштабе".

Какую связь имеет атрофия Христовой религии и Риской Церкви с (псевдо)авангардно вырождающимся искусством? Все большую, а символом этой связи спокойно можно назвать ватиканский рождественский вертеп 2020 года. Ватикнские вертепы папы Франциска[74] уже не раз пробуждали споры, хотя бы тот, что был устроен в 2017 году, в котором на сене лежал не пухлый младенец, но громадный голый культурист а над ним можно было видеть разрушенный купол Базилики святого Петра и радужную гирлянду миров. Все это (мужская обнаженка, церковные развалины и радуга) крайне понравились гомосексуалистам, ЛГБТ-сообщества признали этот вертеп "своим"; Антонелло Саннино (лидер неаполитанского отделения ЛГБТ-организации Arcigay) не скрывал восхищения: "Присутствие такого вертепа в Ватикане крайне радует транс- и гомо-сообщества". Зато через три года вертеп Anno Domini 2020 года более всего порадовал сообщества безумного (псевдо)артистического авангарда. Консерваторы и проявляющие рассудок центристы не оставили на этом "произведении" ни одной сухой нитки. Например, одна цитата, текст Гжегожа Гурнего[75]: "Странная инсталляция, заполненная фигурами, походящими на роботов или андроидов, никак не походящая на евангельскую историю с Марией, Иосифом, младенцем Иисусом, волхвами и пастухами (...) Известный итальянский политик и историк искусств, Витторио Сгарби, предупредил родителей, чтобы те не брали своих детей на площадь Святого Петра, чтобы показать им этот вертеп. По его мнению, карикатурные фигуры, похожие больше на марсиан, чем на обитателей нашей планеты, говорят об отсутствии эстетического и религиозного чувства у тех, кто решился выставить такой вот вертеп. В этой инсталляции нет ни искусства, ни веры" (2021).

Точно в том же самом – "отсутствии эстетического чувства" – настоящие эстеты вот уже половину столетия обвиняют (псевдо)артистических авангардистов, говоря об их творениях (всяческих "инсталляциях", "перформенсах" и т.д.), что "в них нет искусства". Этот фиглярский авангард стартовал около средины 60-х годов ХХ столетия (кстати, тот самый ватиканский вертеп из 2020 года был "сотворен" именно тогда, в 1965 году дизайнерской школой в Кастелли, а пыль с него стряхнули в Ватикане папы Франциска). Сам я публично критиковал подобное "искусство" уже в конце 60-х годов, называя "патологией искусства" (см. мое эссе "Quo vadis ars?" в еженедельнике "Перспективы" 1974 года; перепечатано в книге "Французская тропа", 1976; переводы этого эссе напечатали периодические издания различных стран[76]). Так что когда Дамиан Лещинский[77] рецензировал (2007) недавно изданную книгу американского критика Дональда Куспина "Конец искусства", он мог написать: "Куспит не открывает Америки, но повторяет то, что част знатоков искусства – в Польше, прежде всего, это Вальдемар Лысяк – твердит уже не менее полувека. Речь в том, что практически все современное искусство, отбрасывающее классические каноны эстетики и использующее, прежде всего, силу провокации, представляет собой одно громадное мошенничество, интеллектуальный и художественный мыльный пузырь, раздутый до границ возможного бандой услужливых критиков".

Католический Тридентский Собор (1545-1563) определил искусству важную пропагандистскую роль – оно должно было "permovere, persuadere, docere" (трогать, убеждать, учить). Нынешнее трогает эксгибиционизмом, обучает антиэстетике, убеждает нигилистов, противников культуры. А вместе с ними и различнх "врагов Господа Бога", воинствующих атеистов, восхищенных множащимся тфу-рчеством, которое унижает христианство, как, например, пенис, прибитый Доротой Незнальской на распятии, или же нацеленная против Девы Марии "Процессия Потекшей Девы" (она же "Клитор Великой Богини") – похожий на вагину объект, выставленный в Галерее Современного Искусства в Челяди), либо "художественное" фарширование презервативов страницами Священного Писания (подобного рода тьфу-рчеством занимается Збигнев Варпеховский) и т.д., и т.д., и т.д. Святотатственная профанация религиозных символов изделиями (псевдо)художников сегодня стало уже ежедневной демонстрацией Салона. Дорогу этому тренду пробивали пару десятилетий назад знаменитые "произведения" Андреса Серрано ("Piss Christ" или же "Христос в ссаках" – распятие в сосуде с мочой), Грира Ленктона ("Jesus Mary" или же "Машенька Иисус" – Христос в виде трансвестита), Криса Офили ("Saint Virgin Mary" то есть "Святая Дева Мария" – с бюстом, вылепленным из слоновьего кала, и в одежде, являющейся коллажем порнографических фотографий), плюс выходка некоего салонного "художника", "Bathetube Jesus" ("Ванный Иисус") – Христос с натянутым на него презервативом был представлен Детройтским Музеем Искусств и продвигался столь же горячо, как нью-йоркский Бруклинский Институт Искусств рекламировал работу Офили "Мадонна, вылепленная из дерьма" (куратором этой экспозиции, переполненной вульгарными экспонатами, унижающими католицизм, был "воинствующий еврей" Арнольд Лехман).

Через несколько десятилетий после публикации "Quo vadis ars?" я представил (на страницах "Do Rzeczy", 2017) очередное большое эссе об упадке современного искусства, заканчивая его тремя замыкающими сентенциями моего авторства:

   ● "Живопись, представляющая исключительно полнейшую пустоту или же творимая ради захоронения эстетики – ничем не отличается от музыки, представляющей только лишь шум".

   ● "Современные авангардные художники используют искусство так же, как сифилитик использует женщин".

   ● "Называть бордель "агентством по устройству свиданий" является менее вредным эвфемизмом, чем называть всяческую мазню авангардным искусством".

Как бы не были оригинально сформулированы эти "bon-mot"