Манящая корона - Борис Алексеевич Давыдов

держать ухо востро! – Получается, мы одновременно и грешники, и праведники. А разве такое может быть, почтенный тан Альфар?

Третий погрузился в раздумья, беззвучно шевеля губами.

– Мне кажется, друг мой, что и в ваших словах много истины… – промолвил он наконец.

После чего все четверо, не сдержавшись, расхохотались.

– Ладно, веселье весельем, а дело прежде всего, – сказал, успокоившись, Джервис. – Итак, друзья, что мы имеем в реальности? Первое: по сравнению с прошлым месяцем наши доходы сократились еще на четверть, в чем немалая заслуга графа Хольга. Второе: количество мелких шаек, не уважающих воровской кодекс, а значит, и нас с вами, растет не по дням, а по часам, что чревато самыми неприятными последствиями. Третье: народ становится все более бедным и озлобленным, а чем это может закончиться, тоже понятно. Четвертое: в Тайном Совете абсолютный бардак, а наш добрый Правитель, к несчастью, лишь бледная тень своего дедушки. Пятое: надеяться, что король Эсаны будет и дальше с полным равнодушием взирать на то, как Империя летит в пропасть, могут только законченные идиоты, каковых здесь, слава богам, нет… Есть еще целая куча неприятных обстоятельств, затрагивающих нас напрямую, но, думаю, вполне достаточно и тех, что я перечислил.

Глава Первого Семейства обвел присутствующих тяжелым, посуровевшим взглядом. Он был похож теперь не на радушного, гостеприимного хозяина, а скорее на коменданта осажденной крепости, держащего военный совет.

– Так что мы будем делать, чтобы исправить создавшееся положение, которое, надеюсь, вы тоже считаете совершенно нестерпимым?

После зловещей паузы первым заговорил Борк:

– Вы правы, положение может показаться очень тяжелым…

– Оно не просто кажется очень тяжелым, оно таким и является! – не выдержал Кристоф, но тут же осекся, встретив укоризненный взгляд хозяина.

– Полагаю, вы извините вполне понятную горячность нашего общего друга, – улыбнулся Джервис Борку. – Продолжайте, Четвертый, мы вас внимательно слушаем!

– Благодарю вас, Первый.

Их неписаное правило, также имевшее силу закона, гласило: с того момента, когда хозяин при обсуждении какого-либо вопроса обратился к гостю не по имени, а по порядковому номеру возглавляемого им семейства, мнение каждого при постановке вопроса на голосование оценивалось прямо противоположно этому самому номеру. Формально они оставались равными, но Джервис имел бы четыре голоса, Кристоф – три, Альфар – два, а Борк – только один.

– Друзья, нам не нужно предаваться отчаянию раньше времени! Тан Джервис абсолютно правильно указал, что сокращение доходов напрямую связано с этим чертовым Хольгом и с его чертовой проволокой – да простят меня боги и все святые. Но ведь Барон заверил нас, что все будет сделано сегодня, максимум завтра. Если графа уничтожат, а его усадьбу вместе с мастерскими сожгут дотла, очень скоро доходы станут прежними. Мы просто-напросто прикажем всем, кто уже установил проволочные заграждения, порезать их к чертовой… то есть, извините, их снять. И снимут, никуда не денутся, урок-то будет слишком поучительный, повторить судьбу Хольга никто не захочет…

– Это если Барон не подведет нас, – скептически хмыкнул Альфар.

– Согласен, Третий, всякое может быть. Но уверен, он будет из кожи вон лезть, чтобы не подвести: если выполнит обещание, станет Пятым, если оплошает, станет покойником. Выбор-то невелик!

– Выбор еще меньше, чем вам кажется, почтенный Четвертый, – постаравшись, чтобы это прозвучало с заметной едкостью, но ни в коем случае не грубо, тут же сказал Кристоф. – Он будет покойником в любом случае.

– То есть как это? – с неприкрытым изумлением переспросил Борк.

Кристоф и Джервис обменялись молниеносными взглядами, успев вложить в них всю гамму чувств, от снисходительно-пренебрежительного «Молодо – зелено!» до затаенного торжества. Им нечасто выпадала возможность одернуть Четвертого, щелкнуть его, как мальчишку, по носу, причем без малейшего нарушения кодекса чести.

– Члены Тайного Совета ненавидят Хольга, для них этот книжник, изобретатель и торгаш как бельмо на глазу, – терпеливо, словно несмышленому ребенку, стал объяснять Борку глава Первого Семейства. – Можно не сомневаться: втайне они будут ликовать. Втайне! – внушительным голосом подчеркнул Джервис. – Однако на словах они просто-напросто вынуждены будут изображать скорбь и требовать беспощадного возмездия, поскольку убийство дворянина высшего ранга не может остаться безнаказанным! Им нужна будет голова виновника, и они ее получат.

– А мы избавимся от необходимости советоваться с каким-то выскочкой и сидеть с ним за одним столом, – подхватил Кристоф. – Кроме того, делить барыши на четыре части куда приятнее, чем на пять…

– Безусловно, лишние пять процентов на дороге не валяются! – вступил в разговор Третий.

– Но как же… – у Борка был такой вид, словно его ударили по голове – не до обморока, но весьма чувствительно. – Ведь кодекс чести…

– А в чем вы видите его нарушение, Четвертый? – с едва различимым металлом в голосе поинтересовался Джервис.

– Мы ведь сами вынесли приговор Хольгу и обещали…

– Обещали принять в наше общество того, кто его исполнит, – договорил Джервис. – И мы, упаси боги, не собираемся нарушать своего слова. Однако, Четвертый, не станете же вы утверждать, будто мы называли какой-то конкретный срок?

– Не называли! – прогудел Кристоф, качая головой.

– Не называли, – тут же подтвердил и Альфар.

– Вот видите! А в жизни всякое бывает. Если случится так, что начальник городской стражи вдруг проявит несвойственную ему прыть… например, получив страшный нагоняй от Правителя, который тоже может рассердиться по-настоящему, ведь члена Тайного Совета убивают не каждый день… словом, если злосчастного Барона найдут и уничтожат до того, как будет исполнено наше обещание, кто посмеет хоть в чем-то упрекнуть нас?

– Никто! – хором, почти одновременно воскликнули Второй и Третий.

– Начальник городской стражи? – с явным недоверием, к которому примешивалось ехидство, переспросил Борк.

– Почему бы и нет? Ведь Ригун вполне может пригрозить ему не просто отставкой – учитывая, сколько он от нас получил за последние годы, потерей жалованья его не запугать, – но и тюрьмой. А то и плахой! В конце концов, даже у такого доброго неудачника, как наш Правитель, может лопнуть терпение…

– У меня на его месте точно лопнуло бы! – заявил Кристоф. – Хоть я, хвала богам, не такой уж добрый и вовсе не неудачник.

– И кто сказал, что на Барона непременно должна выйти городская стража? – с притворным недоумением подхватил Альфар. – Тан Джервис абсолютно прав: хотя эти продажные твари в Тайном Совете ненавидят и презирают Хольга, его убийство они не простят. Потому что если прикончили одного члена Совета – значит, могут точно так же прикончить и любого другого. За смерть Хольга они должны отомстить, это уже дело принципа!

– А если к принципу прибавить еще и денежки… – усмехнулся Кристоф. – Что им стоит нанять нескольких отпетых парней из тех, которые плюют на наш кодекс! А уж их