Я на Марсе - Николай Мизийски

— Может быть, ты услышал голос собственной совести!

Вдруг раздался резкий, пронзительный звон. Если бы я не был заточен в кресле, то подпрыгнул бы, наверное, до самого потолка.

— Тревога! — заорал Вивави. — Фа! Фо! Немедленно — вон, на помощь!

Роботы рванулись к двери, стукнулись друг о дружку, потом розовый победил и выскочил первым. Зал наполнился скрежетом железа.

Фил Фел распрямился. Встал и я. Таинственные лучи уже не влияли на наши конечности.

Вивави не предвидел такого опасного для него оборота и бросился к боковой двери. Я мог настичь его одним прыжком, но забыл, что нахожусь на Фобосе. Прыжок оказался таким сильным, что мои растопыренные руки ударились о купол высокого зала. Ничего не сделал и профессор. Как все рассеянные люди, он не смог сообразить, что нам надо догнать бандита, а подумал, что бандиту надо догнать нас. В результате через две секунды возникла такая картина: я находился под куполом, Вивави — у спасительной для него боковой двери, а отец Хлеи — в трубе одного из громадных телескопов, откуда свешивались только его ноги.

Так бандит избежал моего страшного гнева. Когда я уже сумел взять верное направление, он благополучно закрыл дверь и исчез в одном из коридоров.

— Жаль! — сказал я. — Ускользнул!

В этот момент вошли Хлея и Крум в космонавтских костюмах. Они приближались плавно и грациозно.

— Что с роботами? — спросили мы с профессором.

— Что с Вивави? — спросили Хлея и Крум.

Я рассказал вкратце. Рассказали нам и они. Прилетели на двухместном ракетоавтомобиле. Его передняя часть представляла собой сильный магнит. Первым прилип Фе, а немного спустя — Фо и Фа. Сразу пропало у них желание воевать, да и как им было понять, что с ними произошло!

Пока Хлея и Крум рассказывали, Фил Фел слушал и одновременно смотрел в телескоп. Профессора так устроены, что могут делать по нескольку дел сразу.

— Вот он! — крикнул профессор.

Чтобы увидеть, подошли и мы.

Ракета быстро удалялась от Фобоса. В последний миг бандиту удалось бежать.

— Далеко не уйдет! — угрожающе сказал Крум.

— Напротив! — улыбнулся довольный профессор. — Вивави уйдет очень далеко, потому что летит прямо к Солнцу. Ничто, уже не в состоянии исправить допущенную им ошибку. А на Солнце он вряд ли долго протянет. Все мы знаем, как там тепло?

— Полет пьяницы! — поучительно сказал я. — Как-то раз один гость дяди Владимира так захмелел от ракии, что понесся сломя голову по квартире и потом его еле отлепили от горящей печки!

— Увы! — развел руками Фил Фел. — От Солнца никто никого отлепить не может…

Глава XV. Мы — герои

Я всегда мечтал стать великим путешественником или знаменитым, уважаемым ученым. Даже забирался в мечтах подальше: вот примут меня в национальную сборную по футболу, и всажу я в ворота бразильцев несколько голов. Тогда бразильцы будут хныкать, болгары — радоваться, а газеты поместят мой снимок с подписью: «Саша Александров — футбольный бомбардир!» Приятно человеку, если он герой и все его уважают. Увлеченный своими мечтами, я даже представлял себе, как буду гордо садиться в машину, как снисходительно кивну учителям и соученикам, как буду спасаться от грозящей раздавить меня толпы журналистов. И вот этот, казалось бы, далекий день наступил очень скоро, правда, не на Земле, а на Марсе.

Все живое вышло встречать нас. Возле космодрома толпились сотни марсиан. По воздуху носились целые сервизы летающих тарелок со взрослыми и детьми. Я ожидал, что дети будут кричать посильнее, но ошибся. Разные мамаши, бабуси, тети оказались намного голосистее, потому что лучше сознавали, от какой напасти мы избавили их планету.

— Слава освободителям! — кричали они и от умиления роняли крупные, радостные слезы. — Нет больше Вивави! Нет атомной опасности! Да здравствуют герои с далекой синей Земли!

Мужчины слез не роняли, потому что им не подобает раскисать, но и они смотрели на нас так, словно мы вытащили их из кастрюли с кипящим маслом.

Мне стало неудобно.

— Крум, — сказал я, когда мы вышли из ракеты и сняли колпаки скафандров, — неужели наша, заслуга вправду так уж велика?

— Нет, — ответил мой друг. — Мне кажется даже, что мы ничего не сделали. Всю работу провел инженер Хаф.

— И я так думаю.

— Интересно.

— Что интересно?

— Что ты впервые говоришь, как скромный человек.

На это замечание Хлея только улыбнулась. Она тоже так думала-я чувствовал это, хоть она и ничего не сказала.

А марсианские жители продолжали радоваться и благодарно кивать нам своими голыми головами.

— Ах, какие симпатичные мальчики! — с энтузиазмом воскликнули хором три старушки.

Три внучки, стоявшие рядом с ними, только стыдливо порозовели, радуясь тому, что мы так близко прошли мимо них. Они смотрели на нас и как бы не на нас: одним глазом в оранжевый песок, чтобы их не обвинили в нескромности или чрезмерном любопытстве, а другим глазом бросали быстрые и лукавые взоры в нашу сторону. Была реальная опасность, что все три начнут страдать косоглазием.

Перед огромными воротами подпочвенного города было особенно много марсиан. Однако при нашем приближении они почтительно отхлынули, чтобы не преграждать нам путь. На Земле подобное случается редко, потому что там как раз в такие моменты всем хочется увидеть и даже пощупать героя дня. Внимание такого рода иногда оставляет несчастных героев без пуговиц…

У ворот нас встречал дядя Хаф, окруженный членами совета марсианского Верховного собрания. Они стали щекотать нам уши, чтобы этим, по их обычаю, выразить свое огромное восхищение нашим подвигом. Хорошо, что я был не один, а с Крумом, Хлеей и ее отцом, так что этот почет мы разделили поровну. Кто знает, как бы я один выдержал такое многорукое восторженное приветствие.

— Милые друзья! — сказал председатель совета. — Благодарим вас за то, что вы спасли нашу планету от опасного преступника! Весь Липах благодарит вас и выражает вам большую признательность! — Он