Особое мнение - Филип Киндред Дик

действие. О’Нилу пришлось ехать с ним вместе, а Коннерс поднялся следом. Мрачно хмурясь, они скрутили мальчишку, в четыре руки по волокли к парадной двери, вышвырнули за порог и поспешно заперли дверь на замки.

– Уф, – выдохнул Коннерс, прислонившись спиной к прилавку.

Оторванный рукав его рубашки болтался на паре ниток, поперек щеки краснели глубокие царапины, очки повисли на одном ухе, волосы растрепались, а сам он совершенно выбился из сил.

– Как думаешь, – продолжал он, – может, копов вызвать? Малец-то явно не в себе.

Изрядно запыхавшийся, О’Нил шагнул к двери и выглянул в темноту. Мальчишка, съежившись, сидел посреди тротуара.

– Сидит, – пробормотал О’Нил. – Не уходит.

Толпа прохожих текла мимо, огибая мальчишку с обеих сторон. Наконец кто-то остановился и поднял его на ноги. Мальчишка, вырвавшись из рук прохожего, исчез в темноте. Прохожий поднял оброненные пакеты, секунду помедлил и двинулся дальше. О’Нил отвернулся от двери.

– Вот дьяволенок! – проворчал он, утирая лоб носовым платком. – Ну и задал нам жару…

– Что ему в голову стукнуло? Он ведь, черт возьми, даже рта не раскрыл!

– Рождество – чертовски подходящее время для возврата покупок! – буркнул О’Нил и дрожащей рукой потянулся к пальто. – Скверное дело… да, жаль, что они с выплатами не справились.

Коннерс пожал плечами.

– Нет квитанси, нет белье! – с карикатурным акцентом китайца из прачечной просюсюкал он.

– Почему бы нам, черт побери, навстречу им не пойти? К примеру… – Нужное слово колом застряло в горле. – К примеру, по оптовой цене таким, как они, убежища уступать?

Коннерс в возмущении вытаращил глаза.

– По оптовой?! Тогда всем вокруг захочется покупать их по оптовым ценам! Нет уж. Во-первых, так будет несправедливо… а во-вторых, долго ли мы продержимся на плаву? Долго ли «Дженерал Электроник» протянет?

– Пожалуй, недолго, – угрюмо признал О’Нил.

– То-то! Брось чудить! – с резким, отрывистым смешком подытожил Коннерс. – Выпить тебе сейчас не помешает, вот что я думаю. Идем в подсобку, у меня в столе имеется около пинты «Хейг энд Хейг». Примешь чуток, взбодришься, и двинем домой. Денек сегодня выдался…

Майк Фостер брел вдоль темной улицы, сквозь толпы спешащих по домам людей, увешанных магазинными свертками, сам не зная, куда. Глаза будто туманом заволокло. Прохожие толкались, оживленно галдели, но Майк не замечал ни толчков, ни смеха, ни огней витрин, ни гудков автомобильных клаксонов, ни лязга светофоров – ничего. В голове не осталось ни единой мысли. Шел он машинально, куда ноги несут.

Справа в сгущавшихся ночных сумерках засияла всеми красками радуги громадная, броская неоновая вывеска:

НА ЗЕМЛЕ МИР

В ЧЕЛОВЕКАХ БЛАГОВОЛЕНИЕ[4]

БОМБОУБЕЖИЩЕ ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

ВХОД – 50 ЦЕНТОВ

Плата за тиражирование

По обе стороны от дороги тянулись вдаль однообразные россыпи черного пепла. Неровные, беспорядочные черные кучи высились всюду, от горизонта до горизонта, насколько хватало глаз. Развалины зданий, городов, унылые руины цивилизации покрывали разоренную планету сплошь; мелкая черная пыль – смесь из крупиц обугленной кости, стали, бетона – клубилась по ветру, точно мука, неизвестно зачем, для кого смолотая жерновами титанической мельницы.

Аллен Фергюссон, зевнув, закурил «Лаки Страйк» и лениво откинулся на блестящую кожаную спинку сиденья роскошного «Бьюика» пятьдесят седьмого года.

– Угнетающее зрелище, – заметил он. – Всюду одно и то же – разруха, пепел, хлам. Тоска, хоть волком вой.

– Так не смотри по сторонам лишний раз, – равнодушно посоветовала сидевшая рядом девушка.

Блестящий глянцем мощный автомобиль катил по устилавшему дорогу пеплу ровно, почти без звука. Едва касаясь рукой баранки руля с силовым приводом, Фергюссон устроился поудобнее. В кабине негромко мурлыкало радио. Нежная музыка – фортепианный квинтет Брамса, передача из Детройтского поселения – навевала покой. Подхваченный ветром пепел хлестал навстречу и уже успел изрядно запорошить оконные стекла, хотя машина проехала от силы полдюжины миль… но это ладно, не страшно. У Шарлотты в подвальной кладовке имеется и садовый шланг из зеленого пластика, и оцинкованное ведро, и силиконовая губка с одной из дюпоновских фабрик.

– А еще у тебя там полный холодильник скотча, насколько мне помнится, – добавил Фергюссон вслух. – Если только ваши местные шустрики его не прикончили.

Шарлотта, убаюканная урчанием двигателя, согревшаяся в тепле кабины и задремавшая на соседнем сиденье, встрепенулась, выпрямилась, откинула со лба пышную светлую челку.

– Скотч? – пробормотала она. – Да, был. «Лорд Калверт», примерно пятая часть галлона[5]. Только малость того… заклейстерел.

Попутчик на заднем сиденье, подобранный по дороге – узколицый, костлявый, мрачного вида человек в серых рабочих штанах и рубахе из грубого полотна, – вскинул голову.

– И сильно заклейстерел? – глухо спросил он.

– Примерно настолько же, как и все прочее, – равнодушно отозвалась Шарлотта и устремила взгляд наружу, за потемневшее от пыли окно.

Справа от дороги на фоне чумазого полуденного неба торчали вверх щербатые, пожелтевшие, точно обломки зубов, стены – развалины городка. Опрокинутая ванна, пара чудом уцелевших телефонных столбов, кости, обгорелый, выцветший хлам, затерявшийся среди многих миль выжженной дотла земли. Убогое, жалкое зрелище…

Под сводами сырых, заплесневелых подвалов жались друг к дружке, спасаясь от холода, облезлые псы. Солнце больше не грело: плотные тучи пепла преграждали его лучам путь к земной поверхности.

– Взгляни-ка туда, – сказал Фергюссон сидевшему позади.

Через дорогу неловко скакал фальшкролик. Фергюссон сбросил скорость, пропуская зверька. Слепой, увечный кролик прыгнул вперед и с тошнотворным хрустом врезался лбом в обломок бетонной плиты. Оглушенный ударом, зверек рухнул наземь, из последних сил пополз прочь, но не успел отползти и на пару шагов, как один из подвальных псов, выскочив наверх, перегрыз ему горло.

– Фу!

Содрогнувшись от отвращения, Шарлотта поджала под себя длинные стройные ноги и потянулась к ручке обогревателя. Невысокая, хрупкая, в розовом шерстяном свитере и вышитой юбке, выглядела она настоящей красавицей.

– Скорей бы вернуться домой, в поселение. Здесь так… неуютно!

Фергюссон стукнул кончиком пальца по крышке стального ящика, стоявшего рядом с ним на сиденье. Приятная прочность металла вселяла уверенность.

– Если дела у вас и правда настолько плохи, там всему этому будут рады, – заметил он.

– О да, – согласилась Шарлотта, озабоченно наморщив лоб. – Дела у нас – хуже некуда. Не знаю, поможет ли – от него ведь почти никакого толку. Наверное, попробовать стоит, но я, честно говоря, на успех не надеюсь.

– Ничего-ничего, поправим мы ваши дела, – непринужденно заверил ее Фергюссон.

Девушку следовало успокоить во что бы то ни стало. Паника подобного сорта запросто может стать – и не раз становилась – неуправляемой.

– Только время, конечно, потребуется, – добавил он, искоса взглянув на Шарлотту. – Надо было раньше нам сообщить.

– Мы думали, он попросту обленился, а он… – В голубых глазах девушки вспыхнул огонек страха. – Аллен,