Улыбка бога - Диана Бош

– Славик, – приглушая голос и прикрывая трубку рукой, чтобы не привлекать излишнего внимания, сказал Лямзин, – дай-ка мне информацию, которую я тебя просил собрать.

Прижимая телефон плечом так, что начала ныть шея, он быстро вытащил блокнот и принялся писать. В первом подъезде жил малолетний хулиган, состоящий на учете в милиции, на первом этаже пятого подъезда – ночная бабочка, скатившаяся из валютных жриц любви до дешевых девочек по вызову, на третьем шестого подъезда – тип, которого уже несколько раз задерживали в состоянии наркотического опьянения.

При нынешней ситуации, когда жители первого подъезда плохо помнят, кто живет в последнем, да и в своем-то подъезде далеко не всех по именам знают, Эдуард решил использовать наркомана, как повод.

Лямзин подошел к дому, уперся взглядом в домофон и с тоской вспомнил те золотые времена, когда двери в подъездах никогда не закрывались, а люди доверяли друг другу.

Конечно, можно методом тыка понажимать кнопочки – вдруг кто не «глядя» откроет, или представиться почтальоном, принесшим телеграмму, но ему было откровенно лень притворяться. К счастью, бороться со своим нежеланием вступать в дискуссии по домофону ему не пришлось: юная девушка со скрипочкой в твердом футляре подбежала к двери и открыла ее магнитным ключом.

– Дай Бог тебе пятерок, красавица, – смеясь, пожелал ей Лямзин, и она весело помахала ему стянутой с руки перчаткой.

Он медленно шел по лестнице, озираясь по сторонам и мысленно «всматриваясь» в квартиры. Это было похоже на состояние транса, в котором Лямзин пытался почувствовать, за какой из дверей окажется полезный ему человек. Конечно, те, кто попроще да поглупее, начали бы тарабанить во все двери. Но ему, во-первых, на это элементарно жаль тратить время, а во-вторых, уж очень не хочется поднимать шум. Идеальный вариант – точное попадание, когда в первой же квартире удается получить наиболее полную информацию. Тогда для подстраховки останется только в других квартирах сложившееся мнение закрепить. За долгие годы практики он уже привык к тому, что первое сенсорное ощущение часто оказывается самым верным. Именно та едва уловимая мысль, эмоция, которой мы чаще всего не придаем значения. В повседневной жизни так и происходит: мы поступаем как привыкли или как диктует нам логика. А потом спохватываемся: вот была же у меня мысль! В народе о таком человеке говорят – «задним умом крепок». Да, и Лямзин, чего греха таить, тоже регулярно совершал ошибки, но в ситуациях, когда нервы напряжены, ему удавалось собраться и сделать верный ход.

Сейчас он стоял на первом этаже, медленно «сканируя» каждую дверь, потом поднялся на второй и затем на третий. Отметил, что энергетически квартира наркомана кажется чем-то темным, вязким. Видно, действительно парень сидел на игле давно и прочно. И скорее всего, ему уже вряд ли можно помочь. Оттуда же, из сплошной черноты, шли всполохи красного огня – гнева матери. Похоже, женщина уже почти смирилась с медленной гибелью сына и только изредка вспыхивала, и тогда происходили ссоры.

Затем Лямзин осмотрел соседние квартиры. Судя по внешнему виду дверей и другим мелким признакам – тишине, слою не потревоженной побелки около половиков и пыли, в них либо не жили, либо появлялись очень редко.

Дальше он решил не подниматься. Спустился на этаж ниже и позвонил в дверной звонок.

– Кто там? – спросил глуховатый голос и закашлялся.

– Откройте, полиция, – он развернул удостоверение и поднес его к дверному глазку. – Старший оперуполномоченный подполковник Лямзин Эдуард Петрович.

Дверь приоткрылась, и в щель выглянуло маленькое личико, ровно половину которого занимали большие очки с толстыми линзами.

– А что случилось? У нас вроде бы спокойно все, – женщина вглядывалась щурясь и наклоняла голову набок, как птица.

– Можно я войду? Неудобно как-то в подъезде говорить.

– Да, конечно, – женщина посторонилась, пропуская визитера в дом.

Она зябко закуталась в вязаную кофту и прошла в большую комнату. Повернувшись, жестом поманила Лямзина за собой. В центре гостиной оказался стол, накрытый белой льняной скатертью, с дымящимися ароматными пирожками на нем и чашками чая. В левом углу, у окна, сидела белокурая женщина средних лет и делала вид, что читает газету.

– Извините, я вам помешал, – смутился Лямзин. – Но я постараюсь недолго вас задерживать. К нам поступила информация, что в вашем подъезде содержится притон. Приходят наркоманы, готовят зелье, вонь от него идет на весь подъезд. Хочу удостовериться, так это или не так. Вы сами ничего не замечали? Запахи какие-то странные, может быть, использованные шприцы на лестнице?

– Да-а, – нараспев протянула хозяйка, задумчиво подняв глаза вверх, – конечно, есть такое. Я замечала, даже поднималась вверх, чтобы понять, откуда разит. Вы знаете, на третьем этаже часто собираются странные люди. И глаза у них такие... пустые. Будто они в гипнозе или вообще зомби.

Лямзин невольно покосился глаза на книжные полки, которые тянулись вдоль стены до самого окна. В глаза бросились книги братьев Стругацких, Ефремова и Казанцева.

– Вы мне не верите? – перехватив его взгляд, обиделась хозяйка квартиры.

– Почему же, верю. Просто фантастику люблю, вот и залюбовался. У вас богатая библиотека.

Женщина зарделась.

– Это да. Книги моя страсть. Всю жизнь ими занимаюсь.

– А где вы работаете, если не секрет?

– Да какой там секрет, – она засмеялась, – товаровед в книжном магазине.

– А вот скажите мне, как любителю, почему в одном и том же книжном цены такие разные? Одна книжка вполне доступно стоит, а другая ну просто как паюсная икра. Я не о тех говорю, которые изданы на мелованной бумаге и с иллюстрациями, а о самых обычных, одинаково оформленных.

– Так у нас наценка на всю продукцию одна и та же. Если книга дороже – значит, мы ее получили по более высокой отпускной цене. Вот и вся арифметика.

– Ясно, спасибо. Вернемся к нашим «баранам». А те, кто на третьем этаже собирается, они в какую квартиру приходят, не знаете?

– Знаю. В сто девятнадцатую, к Митьке Сватову.

– А в соседних никто больше ничем подобным не занимается?

– Не думаю. У них на этаже никто постоянно не проживает. Одна квартира давно стоит пустая: хозяева за границей, а сдавать ее почему-то не хотят. В сто семнадцатой хозяева в загородном доме живут, тут только иногда остаются переночевать. А в сто восемнадцатой бабушка старенькая раньше жила. Сейчас ее дочь к себе забрала, приходит время от времени цветы поливать. Наверное, продавать квартиру будут.

– А на этажах выше? На четвертом? Вот, к примеру, над вами на пятом, кто живет?

– Хорошая женщина, бухгалтер. Да вот она, кстати, сидит, – и указала на блондинку, тихо, как мышка, затаившуюся в своем углу и старавшуюся даже не шелестеть листами газеты. – Познакомься, Наташа, это подполковник полиции, – Лямзин Эдуард Петрович, у нас по делам.

Лямзин от неожиданности закашлялся, но быстро справился с собой.

– Вы Наташа? Обожаю это имя. А чем в жизни занимаетесь, Наташа? Кроме бухгалтерии, разумеется.

– Ничем. Работа – дом. Хорошо еще, что Рита меня иногда развлекает, – она кивнула на женщину в очках. – То на посиделки вытащит, то в кино, то в театр.

– А вы что же, не замужем?

– Была. Но полгода как развелась.

– Ах, какая жалость, – вздохнул Лямзин, – примите мои соболезнования.

– Да что вы, это такое счастье! Я наконец-то жить в полную силу начала, а то света белого не видела.

– Тут я с вами солидарен, тоже давно развелся. А не появляется бывший в Москве, преследовать вас не пытается?

– Нет. Не знаю, где он, и знать не хочу.

Распрощавшись с женщинами и пожелав им приятно провести время, Лямзин ушел.

Из разговора выходило, что мужа Натальи Ивановой в Москве нет и с женой он не живет. Но, чтобы подстраховаться и проверить ее слова, Эдуард поднялся на пятый этаж к квартире сто двадцать восемь и позвонил в дверной звонок. В ответ заливисто зашлась лаем собачонка. Соседняя дверь тут же приоткрылась, и рыженькая конопатая женщина с прической типа «заросший пудель» стрельнула глазками и сообщила:

– А она внизу, в сто восьмой сидит. Вы на третий этаж спуститесь, да и позвоните. Наташка с Риткой там, они вместе чаи гоняют. Подружки! Других не зовут.

– А что муж ее, давно не объявлялся?

– Муж? – У рыжей маленькие поросячьи глазки моментально стали вполлица. – А у нее и муж есть?!!

– Ой, простите, я, наверное, ошибся, – мысленно посмеиваясь, «доверительно» сказал Лямзин. – Это же квартира Львовых, Людмила Сергеевна здесь живет? У нее еще муж и пятеро детей.

Блеск в зеленых глазках моментально потух, рыжая постно скривилась:

– Не-а. Даже не слышала про такую. Здесь Наташка Иванова проживает, в одиночестве. Вон, собака, да она, вся ее семья.

Несколько соседей, к которым он под тем же предлогом обратился, подтвердили: Иванова живет одна. Итак, пусть и с отрицательным результатом, но просьбу Кирилла он выполнил.