Возвращение снежной королевы - Наталья Александрова

Выйдя от Татьяны Ивановны, Лера, не скрываясь и не оглядываясь, пошла по улице. Мысли ее бродили в полном беспорядке. Что теперь делать? Куда идти? В сущности, Татьяна ничего нужного ей не рассказала. Устроила вечер воспоминаний – вспомнила бабка, как девкой была! Для чего ее ищут люди из Конторы? Где сейчас ее отец? Судя по суете вокруг его имени, он жив. Но так просто Конторе до него не добраться. Они думают, что Лера сможет им в этом помочь. Но тут они ошибаются, она понятия не имеет о своем папочке.

«Не знаю и знать не хочу!» – упрямо подумала она и тут перехватила взгляд встречного мужчины, очевидно, она сказала эти слова вслух. Все же рассказ Татьяны Ивановны выбил ее из колеи.

Лера потянула на себя дверь небольшого кафе, заказала чашку зеленого чая и уселась в уголке с сигаретой. От скуки она снова достала фотографии. Никаких чувств не пробудило в ней лицо на пожелтевшем снимке. И надо же было так случиться, что Лера – вылитый портрет своего отца. Не случайно люди, его знавшие когда-то, цепенеют при взгляде на нее. Сергей Луговой здорово изменился. Теперь вальяжный стал, большой начальник, депутат. Кто же у них третий? Обнимаются так радостно, давно не виделись, наверное.

Тут Лера сообразила, что снимок сделан в День десантника. Лето, и вокруг атмосфера праздника, у всех такие радостные лица. Ну, ясное дело, приехали в город, повидались с друзьями. Вон на заднем плане еще парни в форме, машина военная – «газик»…

Внезапно она поднесла снимок к глазам, потому что увидела что-то очень знакомое. Возле «газика» стоял с озабоченным видом молодой парень и копался в моторе. Они все тут были молодые, но этот, несомненно, был Лере знаком. То есть знала-то она его не тогда, тогда ее не было на свете. Она знала его сейчас.

Лера рассмотрела снимок вблизи, потом сбоку. Сомнений нет, она знала этого человека. Именно знала. Потому что теперь его больше нет на свете. Уж в этом-то она уверена. Потому что он умер на ее руках. Это был тот самый мужчина, который в недобрый час, поздно ночью полтора месяца назад, согласился подвезти ее до города. Именно с него начались все Лерины несчастья.

Без сомнения, это был Юрий Затворов по кличке Затвор. Его убили люди Аббаса. И стали искать Леру, потому что думали, что она украла у них чемодан с наркотиками.

Что это, думала Лера, всего лишь совпадение? Или снова жизнь втягивает ее во что-то ужасное?

Третий в компании – тот, лысоватый – положил по-хозяйски руку на «газик», стало быть, имеет отношение к машине. И к шоферу. Но Лера не знает, кто же такой этот третий.

Нужно снова идти к Татьяне Ивановне и расспросить старуху подробно. В противном случае можно только сдаться людям из Конторы и выполнять все, что они велят. Но это всегда успеется.

Лера огляделась. На лестничной площадке царила тишина. На дверях черной лестницы не было ни глазков, ни видеокамер.

Она достала украденный в первое посещение ключ, вставила в замочную скважину, стараясь не издать ни звука, плавно повернула. Толкнула дверь и проскользнула в квартиру.

Внутри было как-то не так. Слишком тихо, причем тишина была такая настороженная, такая напряженная, как будто кто-то прятался за углом, готовый в любую секунду внезапно напасть.

Лера медленно двинулась вперед, туда, где, как она помнила, находилась комната хозяйки.

С каждым шагом напряжение возрастало. Казалось, еще немного – и воздух в квартире заискрит, как провод под током.

При этом в квартире не было ни шорохов, ни скрипов – никаких звуков, обычных для человеческого жилья. Даже сквозняк не шевелил занавески.

Лера пересекла кухню, вышла в коридор.

Прямо перед ней была дверь той комнаты, в которой прошлый раз она разговаривала с Татьяной Ивановной.

Эта дверь была приоткрыта.

Лера открыла ее чуть шире, заглянула в комнату.

Татьяна Ивановна лежала на постели, неподвижно вытянувшись.

Лица ее от порога не было видно, но сама ее неподвижность испугала Леру. Живой человек не бывает таким неподвижным. Даже когда он крепко спит, дыхание можно заметить издалека, не говоря уже о невольных полусонных движениях.

Первым побуждением Леры было немедленно покинуть квартиру, покинуть этот дом, уйти отсюда как можно быстрее, как можно дальше.

Но она не была бы самой собой, если бы не дошла до конца, если бы не увидела все своими глазами.

Лера переступила порог спальни, пересекла полутемную комнату, приблизилась к постели.

Как и прошлый раз, в этой комнате пахло лекарствами, болезнью, одиночеством. Но был здесь еще один запах, отсутствовавший прошлый раз, но хорошо знакомый Лере.

Запах страха, запах смерти.

Лера склонилась над неподвижной женщиной.

Никаких сомнений у нее не осталось – Татьяна Ивановна была мертва.

Но она умерла не от той коварной и безжалостной болезни, которая последние месяцы пожирала ее изнутри.

Лера готова была поклясться, что ее убили.

Об этом говорило выражение мертвого лица, написанный на нем страх, тот самый ни с чем не сравнимый страх, который вызывает у любого человека пришедший по его душу убийца. Этим страхом были полны широко открытые глаза Татьяны Ивановны. Не было никаких сомнений, что перед смертью она видела своего убийцу.

Когда-то считали, что в глазах мертвеца можно разглядеть то, что он видел перед смертью. Если так – в глазах Татьяны Ивановны можно разглядеть лицо ее убийцы…

Лера прикоснулась рукой к ее лицу, собираясь закрыть глаза мертвой женщины. Кожа ее была еще теплой, как будто жизнь не успела окончательно покинуть ее. Значит, Татьяну Ивановну убили совсем недавно, может быть, несколько минут назад…

Но тогда убийца все еще может быть здесь, в ее квартире!

Лера не успела до конца додумать эту мысль, не успела она и закрыть мертвые глаза, как вдруг действительно увидела в них отражение какого-то человека. Это был крупный мужчина в темных очках, с выбритой наголо головой.

Но это не было отражение убийцы, застывшее в глазах в последнее мгновение перед смертью. Бритый убийца сзади надвигался на Леру, подняв руку с зажатым в ней пистолетом…

Лера попыталась уклониться, но ей не хватило на это какой-то доли секунды. Страшный удар обрушился на ее голову, и она провалилась в небытие.

– Она пошевелилась, – пробился в окружавшую ее темноту незнакомый голос.

В туже секунду темнота взорвалась разноцветными пульсирующими вспышками, и на Леру обрушился водопад боли.

Она попыталась нырнуть в ту глухую маслянистую темноту, в ту черную реку небытия, в которой находилась до этого, но темная вода не принимала ее, выталкивала на поверхность, как легкую щепку. А на поверхности была боль, боль, от которой никуда не удавалось скрыться. Эта боль была повсюду, со всех сторон. Она была больше самой Леры, она обволакивала ее ослепительным цветным облаком.

Лера застонала, и от этого ничтожного усилия боль стала еще сильнее, еще острее.

Но в то же время она как бы сконцентрировалась, убавилась в размерах. Теперь боль была не со всех сторон. Болела только голова. А это был уже прогресс.

Во-первых, это значило, что у Леры есть голова. Значит, она все еще жива. Во-вторых, она вспомнила отражение бритого убийцы в широко открытых глазах мертвой женщины. Вспомнила поднятую руку с зажатым в ней пистолетом.

Убийца держал пистолет не так, как держат его, когда собираются выстрелить. Он держал его, будто собирался рукояткой пистолета расколоть орех. Ну да – он собирался как орех расколоть Лерину голову. И это ему почти удалось. Во всяком случае, голова болела так, как будто ее раскололи на две равные части.

Лера снова застонала и попробовала пошевелиться. Снова в нее со всех сторон вонзились иглы боли.

– Она приходит в себя, – раздался где-то высоко над ней гулкий незнакомый голос.

Лера приоткрыла глаза. В раскаленном небе над ней плавали какие-то огромные хищные птицы. Коршуны? Ястребы? Стервятники? Она удивленно всмотрелась в них и вдруг поняла, что это не птицы, а человеческие лица. Вдруг эти лица закружились со все увеличивающейся скоростью. Лера прикрыла глаза, чтобы остановить это безумное кружение, и это ей почти удалось.

Кто-то взял ее за руку, кожу протерли резко пахнущей жидкостью, в руку вонзилась ледяная игла шприца. Лера ждала новой боли, нового безумия, но вместо этого на нее накатила мягкая волна покоя, боль отступила. Она снова попробовала открыть глаза, и на этот раз ей удалось это сделать.

Над ней не было никакого раскаленного неба. Над ней был самый обычный белый потолок. И еще над ней склонились два лица, два человеческих лица.

Губы одного из людей зашевелились, но Лера ничего не расслышала, как будто смотрела телевизор с выключенным звуком. Она напряглась, наморщила лоб. Ей казалось очень важным понять, что говорит ей этот человек.

И она действительно со второго раза поняла его слова.

– Вам лучше? – заботливо спросил ее молодой мужчина в строгом темном костюме.