Возвращение снежной королевы - Наталья Александрова

Молодой крестьянин пошел за ним, но не удержался и бросил еще один взгляд на цветущий сад, раскинувшийся за стенами замка. И тут он заметил, что среди деревьев и кустов прячутся не только цветущие ирисы и лилии. За розовыми кустами промелькнул изящный девичий силуэт, из-за цветника выглянуло румяное личико. С журчанием фонтанов и ручейков смешался хрустальный девичий смех.

Гурии! Райские гурии!

Недаром пастухи на дальних пастбищах передавали слухи об этом удивительном замке! Недаром многие молодые парни из горных селений уходили к Великому Безумцу! Двоюродный брат Исмаила, Джафар, тоже ушел сюда два года назад. Здесь действительно рай, самый настоящий рай на земле!

Правда, никто из тех, что ушли в воинство Аль Джохара, не возвратился в родные места. И от Джафара с тех пор, как он покинул родную деревню, не было никаких известий. Но кто же по своей воле возвратится из райского сада?

Исмаил, сын Али ибн Айюба, приосанился, гордо вскинул голову, и ему показалось, что одна из райских гурий проводила его долгим, внимательным взглядом.

Правда, в этом взгляде светилось не восхищение, а скорее сочувствие…

Оба молодых человека вошли под своды галереи, опоясывающей двор замка с заключенным в нем садом. Стражник толкнул массивную дверь, и они оказались в длинном сводчатом коридоре.

Слева от них в большом зале несколько молодых крестьян, разбившись на пары, отрабатывали приемы рукопашного боя. Исмаил немного задержался, наблюдая за ними. Ловкие движения, крепкие мышцы борцов вызвали у него невольное восхищение.

– Я тоже буду заниматься такой борьбой? – спросил он у своего проводника.

– Будешь, будешь, – отмахнулся тот. – Все будешь! А придет твой час – предстанешь перед Всевышним! Никто из нас не уйдет от того, что предначертано судьбой!

Он окинул нескладную фигуру молодого крестьянина насмешливым взглядом и добавил:

– Но сначала ты будешь прислуживать старшим братьям. Ты знаешь, что прежде чем повелевать, настоящий мужчина должен научиться повиноваться, и повиноваться беспрекословно!

Проводник остановился перед низкой дверью, толкнул ее и показал Исмаилу маленькую темную комнатку, напоминающую монастырскую келью:

– Здесь будет твое жилище, пока ты не войдешь в число посвященных и не поселишься с остальными учениками каида в Зале занятий. Можешь совершить омовение после дороги, в углу стоит кувшин. И переоденься, там лежит чистая джебира для тебя, твоя одежда годится только для того, чтобы пасти баранов. Через полчаса я приду за тобой, будь готов! Ты не забыл еще, что настоящий солдат, настоящий мужчина, всегда должен быть готов, ибо он не знает, в какую минуту окликнет его судьба?

Исмаил вспыхнул, но сдержался и послушно опустил глаза.

– Как тебя зовут? – спросил он, прежде чем войти в комнату.

– Называй меня пока хабир, проводник, потому что я буду твоим проводником в начале предстоящего тебе пути. Без опытного хабира нельзя найти дорогу в незнакомом месте, особенно если с обеих сторон от дороги завывают злобные демоны. Позже ты узнаешь мое настоящее имя, и тебе самому со временем дадут новое имя, взамен прежнего, под которым ты пас баранов у себя в деревне. Каид, учитель, даст его тебе, когда увидит, что ты созрел для второго рождения!

Исмаил почтительно поклонился, и дверь захлопнулась за хабиром.

В ту же секунду молодой крестьянин бросился к кувшину, припал к нему и долго пил. Тяжелая дорога в горах изнурила его, он испытывал невыносимую усталость, голод, но больше всего мучила его жажда, а жители горной крепости, кажется, не спешили исполнить священный долг гостеприимства. Однако Исмаил вспомнил наставления своего дяди Хасана и не показал своей слабости.

Напившись из кувшина для омовений, он почувствовал себя лучше, умылся оставшейся водой и переоделся в чистую джебиру. Все его тело просило отдыха, но он помнил строгие слова хабира: настоящий солдат всегда должен быть готов. Поэтому он не лег на прохладный глинобитный пол, а только присел на корточки и стал ждать.

Долго ждать ему не пришлось: дверь с тоскливым скрипом распахнулась, но вместо молодого хабира на пороге кельи появился толстый мужчина лет пятидесяти.

– Ты – новый ученик? – спросил толстяк с любопытством. – Мне говорили про тебя. Откуда ты родом?

– Я Исмаил, сын Али ибн Айюба из деревни Кем-Ганим, племянник старого Хасана.

– Разорви меня шайтан на четыре части! – воскликнул толстяк, шлепнув себя по ляжкам. – Я знал твоего дядю Хасана. Достойный человек! А меня зовут Махди, я повар. Ты пойдешь со мной. Сегодня пришла кафила, караван… большая кафила! Ккаиду прибыл важный человек с далекого севера, и в его честь владыка замка устраивает диффу, торжественный обед. Ты будешь помогать мне и прислуживать за столом…

Исмаил почувствовал укол обиды: не для того он пришел в эту горную крепость, чтобы стать прислужником! Не для того, чтобы подносить каким-то чужестранцам еду и питье! Он хотел сделаться одним из воинов Великого Безумца!

Но тут же он вспомнил слова хабира: прежде чем повелевать, настоящий мужчина должен научиться беспрекословно повиноваться, и молча пошел вслед за толстяком Махди.

Они вошли в сводчатое помещение кухни с закопченными стенами и низким потолком. Двое смуглых подручных медленно вращали на вертеле над огнем тушу жирного барашка, глядя на нее с такой жадностью, что казалось, вот сейчас они набросятся на эту тушу и целиком съедят ее. Рядом в огромном котле готовился рис с шафраном, тушились овощи, кипело какое-то ароматное варево.

– Поешь немного, малыш! – заботливо проговорил Махди, подав Исмаилу чашку ароматного плова. – Ты небось голоден, как целая стая волков…

Исмаил пробурчал, что он вовсе не малыш, а будущий воин Великого Безумца, но плов испускал такой божественный аромат, что слова застряли у него в горле.

Однако доесть свой обед он не успел. В кухню вбежал молодой парень в сером шерстяном плаще-джериди и прокричал:

– Гости голодны! Когда вы принесете угощение?

Махди схватился за голову и воскликнул:

– Разорви меня шайтан на четыре части! Вы, как всегда, медлите с готовкой, а все шишки посыплются на Махди! Ну-ка, новенький, племянник Хасана, бери блюдо с кускусом и неси в обеденный зал!

Исмаил хотел что-то спросить, но ему в руки уже вложили огромное блюдо с дымящимся кушаньем и толкнули в спину, придав нужное направление.

Через минуту он вошел в зал, где проходила диффа, торжественный обед в честь дорогих гостей.

Собственно, это был не зал, а просторная крытая галерея, из которой открывался фантастический вид на горы за стенами замка. В этой галерее стояли два стола – один небольшой, на возвышении, для владык замка и самых почетных гостей, и еще один, гораздо больший, для прочих гостей и обитателей замка.

За главным столом сидели четыре человека. На почетном месте, спиной к стене, – двое гостей в европейской одежде. Один из них, толстый мужчина с окладистой черной бородой, держался с медлительной важностью хозяина жизни, второй, худой и подвижный, с покрытым шрамами смуглым лицом, настороженно посматривал по сторонам.

Напротив гостей сидели двое людей, державшихся как хозяева. Один – сгорбленный старик с длинной седой бородой, в зеленой чалме-хаджи и черной шелковой накидке, с бледным и подозрительным лицом святоши. Но не он, а сидевший рядом с ним человек сразу же приковал к себе взгляд Исмаила.

Это был мужчина лет пятидесяти, огромного роста, с совершенно белыми, коротко остриженными волосами. Лицо его и вся его фигура излучали удивительную, несокрушимую силу. Но самым поразительным в его облике были глаза – прозрачные, бледно-голубые, как лед, как обжигающе-холодная вода стремительных горных рек, эти глаза были полны священного безумия и магической власти.

«Аль Джохар! Великий Безумец!» – промелькнуло в голове Исмаила подобие мысли. Додумать эту мысль до конца он не смог, потому что неокрепший разум молодого крестьянина утонул в ледяной глубине глаз Аль Джохара, как в горном потоке.

За почетным столом шел негромкий разговор.

– Правда ли, почтенный талеб, – обращался старший из гостей к седобородому старцу, – правда ли, что ваши ученики столь послушны воле своего каида, своего вождя, великого Аль Джохара, слухами о котором полнится весь мусульманский мир, что легко идут на смерть по его приказу?

– По его приказу? – Бледные губы старика сложились в иезуитскую улыбку. – Нет, не правда! Они идут на смерть не по приказу Великого Безумца, а по одному мановению его бровей! Аль Джохар! – старик обратился к своему светловолосому соседу. – Покажи почтенному Аббасу, насколько преданы тебе твои воины!

Аль Джохар, как называли собеседники беловолосого великана, словно пробудился ото сна. Он отвел свой ледяной взор от сияющих на западе горных вершин и выхватил этим взором из зала того юношу в сером плаще-джериди, который недавно прибегал на кухню поторопить поваров. Аль Джохар ничего не сказал ему, но молодой воин подбежал к почетному столу и опустился на колени. Только тогда Аль Джохар отдал ему короткий едва слышный приказ.