Тени за городом - Александр Александрович Тамоников

до твоего прихода. К тому же наша милиция начеку. Если понадобится, то стражи порядка пресекут и разъяснят всяким крикунам, что кричать надо потише… В общем, наблюдаем и держим руку на пульсе. А дальше будет видно, что к чему.

Голубев умолк и прошелся по кабинету. По всему было видно, что те соображения, которые он только что изложил первому секретарю, в чем-то его не устраивают. Не устраивают – а ничего лучшего он придумать не может. А и впрямь: что тут придумаешь? На чужой роток, как известно, не накинешь платок.

– Завтра поутру я буду у тебя, – сказал Голубев Сергею Сергеевичу. – Буду ожидать прихода делегации. Буду беседовать со стариками по душам. Авось поймут…

* * *

Оказалось и впрямь, что Голубев был прав. Но в то же время так получилось, что он оказался и неправ. Действительно, народные пересуды вряд ли выплеснулись бы из разумных берегов, народ бы пошумел, посудачил да и затих.

Если бы не старики. Причем это были не просто сами по себе старики – это бывшие красноармейцы, краснофлотцы и красные партизаны. То есть ветераны минувшей войны. Которые, между прочим, в том числе когда-то сражались и с бандеровцами. И вот они-то, эти старики, а их в городе проживало немало, услышав о бандеровской делегации, взволновались.

С неслыханной быстротой они стали собираться в главном городском сквере. И устроили здесь настоящий, громогласный и кипучий митинг. Конечно, здесь же присутствовали во множестве и милиционеры, однако толку с того было немного. Милиционеры не знали, что им делать с разбушевавшимися ветеранами, да и нужно ли вообще что-либо с ними делать. Все-таки ветераны – герои, уважаемые люди. По этой самой причине разгонять их никто и не помышлял – не было в ту пору такого понятия, как «несанкционированный митинг», потому что и стихийных митингов никогда в ту пору не случалось. Разве что шумные собрания каких-нибудь футбольных болельщиков, но какие же это митинги? Это выражение народной радости или народного разочарования, а уж на такое-то дело советский народ имел право без всякого специального позволения. К тому же и милицейское руководство понятия не имело, что нужно делать в этом случае. «Наблюдайте!» – приказало начальство милицейским патрулям. И – ничего больше.

Не видя никакого противодействия, старики-ветераны разошлись вовсю – и чем дальше, тем явственнее вырисовывались их намерения.

– Да что же это такое творится! – сменяя друг друга, бушевали ораторы. – Недобитые бандеровцы поднимают головы! Пишут письма и шлют делегации! Требуют признать их ветеранами – такими, как мы! Мол, и они тоже проливали кровь! Ну, так их кровь – это не наша кровь! Мы-то свою кровь проливали за правое дело, за Родину, а они за что? Желают вместе с нами отмечать победу! Нашу победу! Это они-то – вместе с нами! Фашистские прихвостни! Вражьи души! Били мы их, да, видать, не добили! А вот мы их сейчас и добьем! И никто не поставит нам этого в упрек! Потому что – наше дело правое! Ишь ты, чего вздумали!

– А наше-то городское начальство каково! Обнимается с этими вражьими душами, приглашает их в кабинеты, принимает от них петиции! И это вместо того, чтобы попереть их куда подальше! Посадить их в кутузку! Спрашивается: что же это за начальство? На чьей оно стороне? Для чего нам надо такое начальство?

– А оно, начальство, должно быть, куплено бандеровцами! Ну а что? У них, у этих бандеровцев, денег и золота полным-полно! Еще со времен войны! У них в каждом доме – схроны! Видал я эти схроны, когда воевал на Западной Украине! И чего только мы в них не находили!

– Продажная наша власть, тут и рассуждать нечего! Заодно с врагами! Спрашивается: за что мы боролись?

– Бандиты! Фашистские пособники! Курвы! Лесные братья!..

– Вооружайся, братва, чем придется – да и пойдем воевать! Объясним этим бандеровцам, кто – они, а кто – мы! Вспомним наше славное боевое прошлое! Это будет наш последний и решительный бой! Кто там стоит поперек нашего пути? Прочь!

Дело стало принимать по-настоящему опасный оборот. Неизвестно, до чего могли додуматься старики-ветераны в своем праведном гневе, но было ясно: близится беда. Тем более что к старикам тут же стали присоединяться люди помоложе, а это уже было страшно по-настоящему. Потому что стариковская война – это, по сути, потешная война. Много ли навоюют изувеченные старики? Иное дело – молодые люди во всей своей силе. Эти, подстрекаемые своими отцами и дедами, и впрямь могли наворотить дел.

А кроме того, к митингующим старикам стали присоединяться и зеваки – как оно обычно и бывает в подобных случаях. Зевакам было все равно, кто с кем собирается вступить в сражение и по каким таким причинам должно произойти это сражение. Для них это было веселым и необычным зрелищем. Но ведь известно, что в любом сражении, даже, скажем, таком нелепом, какое предполагалось в данном случае, в первую очередь страдают именно зеваки. Тем, которые посредине, всегда достается больше всего, потому что по ним бьют обе воюющие стороны.

Пошумев и преисполнившись боевого духа, старики-ветераны решительно направились в сторону поселка Каменка – именно туда, где проживали бывшие бандеровцы и их семьи. За ними следовала толпа, возбужденно переговариваясь и обсуждая детали невиданного доселе зрелища. По ходу шествия люди вооружались всем, что только попадалось под руку: кольями, каменьями, обрезками труб и арматуры – этого добра в Углеграде хватало, оно в буквальном смысле валялось под ногами. Неизвестно откуда у людей появилось в руках и огнестрельное оружие – охотничьи двустволки и одностволки. В Углеграде у многих были ружья: край-то таежный, охотничий.

Тут-то милиционеры, доселе пребывавшие в бездействии, уразумели всю возможную опасность этого стихийного шествия и начали предпринимать активные действия. Вернее сказать, попытались их предпринять. Однако безуспешно. Во-первых, у милиционеров не было никакого опыта усмирения бушующей толпы – ничего подобного в Углеграде до этого не случалось. А во-вторых, никто милиционеров не слушал и слушать не желал. Их жиденький нерешительный заслон люди просто смели, едва не растоптав самих милиционеров. Страшная это вещь – психология толпы. Даже если толпой движет какая-то праведная идея и святой гнев.

Узнав о стихийных бесчинствах, Голубев и Караваев тотчас же поспешили к месту событий. Нужно было во что бы ни стало остановить возбужденную толпу и утихомирить ее гнев. Настичь стихийный боевой отряд было несложно. Люди двигались по направлению к Каменке пешком, они шли не спеша, то и дело останавливаясь и устраивая короткие митинги. Каждому