Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знакомить не станет, значит. Еще доля секунды ушла на то чтобы понять, каким сквозняком выдуло этому придурку последние мозги. Гнев клокотал внутри, и мне даже пришлось руки в карманы брюк убрать, чтобы не сломать ему шею прямо здесь.
–Я требую объяснений, Абу. Но не здесь, иди за мной. И эту…– внутренне спотыкаюсь, боясь произнести ее имя вслух, потому что мое хладнокровие трещало по швам, грозя похоронить под своими обломками весь зал и ее заодно.– С собой прихвати.
Карим колебался долю секунды, и я вижу, как он от страха в штаны наложил.
Едва за нами захлопнулась дверь, как инстинкты взяли надо мной верх, и я с удовольствием отпустил себя, давая выход ярости. Рука вцепилась в горло, пальцы привычно и безошибочно нащупали позвонки, перекрывая Абу кислород.
– Знаешь, о чем я пожалел минуту назад, Абу? Я пожалел о том, что спас тебя тогда. – Вот теперь вся бравада слетела с него, показав того трусливого и морально поломанного мальчишку, которым он был на самом деле. Столько лет был рядом, столько раз прикрывал спину, и в конце прийти к такому финалу. Я смотрел в перепуганное лицо Карима, и действительно жалел, что оставил его жить. – Я тебя гниду пожалел тогда, за что расплачиваюсь сейчас. И знаешь, что я скажу тебе, друг,– медленно выплевываю в лицо, – что мне глубоко похеру, весь твой п*здежь, потому что ничего не имеет значение. Эта шлюха моя. МОЯ. Только я могу ее еб*ть, бить, убивать, насиловать, казнить, топить… Все это я. Не ты.
– Это было ее желание…– прохрипел Карим, дико вращая красными от нехватки воздуха глазами. С трудом пытаясь сделать хоть глоток. Мои пальцы крепче сжимаются на его горле.
– И на это мне похер. Ты что же думал, прикарманить ее себе, рассчитывая на эту еб*тню, которую ты мне тут впихиваешь? Я думал ты умнее Абу. А ведь ты же знал, с самого начало знал, что я найду ее живой или мертвой.
– Ты не нашел. Я ее имел все это время, как хотел. Знаешь, как она ох*енно сосет? Теперь и я знаю.– Абу знал меня лишь отчасти, но даже этого ему хватило, чтобы отравить душу ядом. Он знал, насколько я брезглив, настолько собственнические принципы всегда стояли впереди меня. Яд, подобно серной кислоте проник в кровь, прожигая своей смертоносностью каждую клеточку моего тела. Перед глазам картинка, Ди на коленях перед ним, в ореоле своих волос, и ее широкий порочный рот вбирает в себя его член. Руки дрогнули, хотелось скрутить шею самому себе.
– Мне тебя жаль, мой дорогой Абу, что ты не пробовал ничего лучше, потому что эта шлюха не умеет сосать. Не обучал ее этому. Но ничего, раз ты научил, я обязательно проверю.
– Я тебя уделал, Влад. Забирай ее, и ребенка моего забирай себе!– Прохрипел Карим. Затем в комнате раздался хруст, и Абу испустил последний вздох.
Глава 13
Диана
В сумраке чужого кабинета шумело только наше прерывистое дыхание. Я продолжала смотреть в пустые глаза Карима, словно они были моим центром вселенной. Я казалась сама себе жалкой и ничтожной, и никак не могла отойти от происходящего. Меня душили противоречия, рвали на части безысходность и отчаяние. И последние слова Абу, словно на перемотке, повисшие мерзкой липкой субстанцией между нами. Внутри все сжималось, сердце билось раненной птицей где-то в пятках, и я с ужасом ожидала, когда он заговорит. Никогда я еще не чувствовала себя так паршиво, мне было ужасно стыдно за все. За свой вид, за свое положение, за то, что снова нужно оправдываться. И с каждым вздохом становиться страшнее от того, что тех самых слов не находилось. Что ему сказать? Что меня похитили год назад, определив в тот самый бордель, в котором он меня чуть не пристрелил, и что я как красное переходящее знамя кочую из одних рук мерзавца в другие. И да, напоследок добить тем фактом, что родила от него ребенка. Веселая история получается, а главное правдоподобная. Стыдно за свое молчание, за свою тошнотворную трусость. Я боялась его коликов в желудке, малодушно боялась того момента когда придется открыть рот, и показать всю свою ничтожность.
Мысленно срываюсь в истерику, перебирая в голове фразы, которыми можно спастись. Он смотрит на меня с презрением, я еще не вижу, но чувствую ее кожей. Его ярость опаляет, оставляя следы на всем моем показном, и напускном равнодушии глубокие борозды, пресекая готовое сорваться с моих губ приготовленное заранее вранье.
Я понимала, что он не поверит ни слову, сказанному мной. В другой ситуации, или хотя бы еще год назад, я бы доверилась ему, но не сейчас. Когда злоба исказила черты его лица до неузнаваемости, а взгляд покрывал арктическим черным холодом. Я перед ним балансирую, словно бесшабашный акробат на краю зияющей пропасти. Мое время медленно истекает, я медленно поднимаю глаза и задыхаюсь от того что вижу.
– Знаешь, Ди, я бы мог спросить тебя, как ты могла, и все такое прочее. Но почему – то, черт возьми, не хочу. Я знаю ответ, так же как и то, какая ты шлюха. Ведь шлюхой не становятся, ею рождаются. Она растет в женщине, взрослеет вместе с нею, и в каких- либо ситуациях нашептывает ей в ухо, помогая найти выход из западни, навязывает свою точку зрения и мораль. – Бьет словами, медленно, со снайперским прицелом. Весь его вид кричал об опасности, а я не в силах была сделать и вдоха. – Я представляю, как вы потешались с Абу, надо мной, пока я искал тебя повсюду. Его я избавил от своей мести, тебя же нет. Ты пожалеешь, что на свет родилась, милая,– обжигает презрением и ненавистью,– и да, все то, что я сказал Абу на последок, чистая правда. Неужели ты думала, что я оставлю тебя в покое?
В два прыжка пересекает расстояние между нами, хватая за волосы, подтягивая к себе, заставляя подняться на носочки.
– Я пристрелю тебя, как последнюю тварь, коей ты и являешься. Ты будешь существовать в аду, моя дорогая бл*дь, я и только я решаю твою участь,– грубо рычит в лицо, а меня ведет от его запаха. Его горячее дыхание обжигает меня, сталкивает в пропасть вожделения и проклятой одержимости
