Воспоминания и мысли - Жозефина Батлер

склонны видеть в них падших. Они все заблуждаются: эти несчастные невольницы не хуже других, свободных.

Мне хочется привести здесь несколько личных воспоминаний.

Первый раз поехала я в Париж в 1874 году. Как-то отправлялись мы с мужем на одно из наших собраний. Это было вечером. В маленькой, пустынной улочке встретили мы бедную девушку. Густой слой румян и белил покрывал ее миловидное лицо; на ней было яркое платье и несколько базарных плохеньких украшений. Девушка была одна из тех, которых называют «девами веселья». Какая жестокая ирония! Под белилами и ярким нарядом нетрудно было различить следы страдания и рабства. Она быстро подошла ко мне, обвила мою шею руками и, прижавшись щекой к моей щеке, сказала сквозь слезы: «О, как мы вас любим, как любим!» Прежде чем я успела ответить ей, она оставила меня и скрылась в темноте.

Подобно метеору, это видение вышло из тьмы и скрылось, не оставив ни малейшего следа.

Я никогда ничего более о ней не слышала. Где ее душа теперь? Где она? Я спрашиваю об этом Господа моего. Она сказала, что любит меня. Она сказала, что и другие, такие же несчастные, также любят меня.

Неужели никогда не отвечу я на эти слова любви?

Много участья было выражено по отношению к этим обездоленным существам. Некоторым из них удалось проникнуть в наши собрания, несмотря на строгий надзор полиции, да и в газетах они кое-что прочли.

Я посещала в моей стране места разврата. У нас закон не только не запрещает этого, а напротив, поощряет.

Помню, однажды я находилась в комнате, где было около двадцати моих несчастных сестер. Большинство из них сидело на полу вокруг моего стула. На лицах некоторых из девушек лежал отпечаток утомления и равнодушия, у других выражалось просто любопытство, но были и такие, у которых выражение лица было холодное и жестокое. Не удивляйтесь, если я скажу, что говорила с ними о счастье семейного очага, о счастье, которое дает любовь доброго и нравственного человека; я говорила о том, какую радость вносят с собой дети. Я описывала, каким миром, каким покоем наполнен дом, где царит истинная, высокая любовь между мужем и женой, как связь между ними становится все теснее, все глубже и проникается святостью по мере того, как они подвигаются по жизненному пути.

Было ли жестоко то, что я делала?

Всякий ответит утвердительно. Но действие моих рассказов противоречит этому утверждению.

Когда я окончила, то осмотрелась вокруг. Мои слушательницы сидели с опущенными головами. Куда девалось выражение холодного равнодушия? Где же этот злой, недружелюбный взгляд, так поразивший меня? Некоторые из девушек склонили головы на плечи своих подруг, стараясь скрыть свои лица. Другие – закрыли лицо руками и плакали. Комната наполнилась стонами и жалобами. Слышались вздохи и всхлипывания. Казалось, полное отчаяние овладело этими душами. «Поздно, поздно, счастье не для нас. Когда-то мы мечтали о чистой радости, но теперь все кончено».

Такие, вероятно, мысли были в эту минуту у большинства окружавших меня девушек.

Я спустилась со своего стула на пол, чтобы быть ближе к ним, и опять начала говорить. Говорила я много, но уже не помню, что именно. Общий смысл был таков: «Дорогие мои, не приходите в отчаяние. Верьте, надейтесь и верьте. Я принесла вам хорошую весть. Вы ведь женщины, вы люди. Вас оставляли в грязи, но вы остались теми же, что были. Господь призывает вас. Слышите ли вы его голос, полный любви и благости? Он говорит, как сказал когда-то Сиону: «Восстань, проснись, ты, который во прахе, разукрасься, оденься в праздничные одежды. Восстань!»

Может быть, и не для вас то, о чем я рассказывала. Но я укажу вам путь к счастью здесь, на земле. Да, да, вы можете быть тем, что гораздо выше счастливой жены и счастливой матери, вы можете способствовать спасению таких же несчастных, как вы сами. Каждая из вас может служить Тому, Кто пришел, чтобы спасти погибших. «Хорошо сросшийся перелом делает сломанный член еще крепче». Соберите же камни, о которые вы споткнулись, и употребите их на то, чтобы вымостить дорогу к небу.

Как грустно видеть судно, потерпевшее крушение. Плывет оно по бурному морю по воле капризного ветра. Быть может, на этом погибшем, оставленном судне есть сокровище. Что же сказать о человеке, потерпевшем крушение?

Никогда мне не приходило, конечно, в голову говорить этим женщинам об их заблуждениях или проповедовать о том, что грешников ожидает погибель. Да и по какому праву я, грешница, буду укорять их в чём-либо? К тому же такое отношение могло бы только вызвать протест и неприязнь. Они могли бы сказать: «Если бы вы прошли через все те лишения и ужасы, через которые прошли мы, если бы вы были предоставлены в ранней молодости себе самой, были бы бедны, одиноки, обмануты, покинуты, отвержены обществом, – вы были бы, может быть, не лучше нас». О, я знала все это, я знала также, что призрак того, чем они могли бы быть, мог возбудить в сердце каждой из них грустное и болезненное чувство невозвратной потери и вместе с тем чувство стыда и горького сожаления. Заканчивала я свои беседы всегда словами Иисуса Христа, Господа нашего. Именем Его я всегда старалась поддержать, укрепить моих несчастных сестер. Спаситель Наш допустил к себе грешницу, сестру тех, которые в полицейских отчетах именуются «проститутками по профессии», «погибшими», «непокорными», «бичом общества». Христос принял слезы грешницы, позволил ей лобзать свои ноги. Он сказал: «Сын Человеческий пришел спасать грешников». Он был Добрым Пастырем, идущим по холмам, по долинам, по скалам, через потоки и уединенные пустыни в поисках за заблудшей овцой. До каких же пор будет Он искать ее? – До того ли часа, когда увидит, что несчастное создание не хочет спастись, что оно неразумно, испорчено, что оно во власти порока? И что же, оставит ли Он свои поиски? О, нет! В Св. Писании сказано: «Он будет искать ее, пока не найдет».

Божественный Пастырь никогда не отчаивается в возможности спасти душу, спасти свое грешное человечество. Почему же мы так легко впадаем в отчаяние? Ответ очень прост: Христос верил Отцу своему, верил в природу человека – создание Бога. Христу ясно все, Он видит то, что ускользает от нас, Он видит слабую искорку, которая еще теплится в самой глубине души грешного человека, в сердце погибшего создания; Он верит, что искорка эта разгорится ярким пламенем от дыханья Духа Святого.

Надо неустанно следить за заблудшими овцами, надо искать их повсюду. Для этого нужно иметь хоть в слабой степени ту веру, которую имел Сын Божий, Его веру в Творческую силу Отца,