Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

От золотых стен, картин в массивных золотых рамах, даже от большетеатровских люстр веяло средневековой торжественностью, но работающие телеэкраны вламывались, как танки в японский садик, и министры работали не так, как принято: утомленные государственными заботами уже с утра, а в темпе, перелопачивали кучу дел, и пусть дико выглядит, что Коган голова с голове о чем-то советуется с Яузовым, а то и оба обращаются к Коломийцу, но, может быть, все трое стучат в дурака, из деликатности называя это как-то иначе.

Кречет стоял лицом к карте на стене, спиной к нам. Плечи широки, спина прямая, единственные достоинства, которые я признавал за военными.

– Подлец газетчик, – сказал он яростно, – вон на первом канале, видите? Твердит, что мы проиграли схватку с НАТО. Приучает общественное мнение, что ничего сделать нельзя, что НАТО попрет и дальше, а все что можем сделать, это вымаливать какие-нибудь крохотные уступки... Но мы не проиграли! Своей наглостью НАТО подтолкнула нас поискать выход... нестандартный. У русских всегда так, пока не врежут по морде да не плюнут в глаза вдобавок, мы не слезем с печи...

– Какой выход? – спросил любознательный Коган. – Какие будут ваши руководящие указания?

Кречет посмотрел оценивающе:

У вас голова есть за плечами или как?. Наша задача – дать достойный ответ Америке. Ищите!

– Можно всем покончить с собой, – предложил Коган. – Президент – первый. Америке станет стыдно.

– Тоже выход, – одобрил Кречет. – Есть еще идеи?

Я ощутил, что на меня поглядывают все чаще. Похоже, смутно догадываются, что я могу иметь какое-то отношение к поиску достойного ответа.

Коломиец сказал жалко:

– Иногда мне кажется, чего трясемся от злости? Ведь натовцы говорят, что у них нет намерения нападать на Россию.

От соседнего стола Забайкалов пророкотал с неудовольствием:

– Намерения... Намерения сегодня одни, завтра другие. А вот группа танковых армий у наших границ – вещь постоянная. И сотни ракет. И сотня новеньких аэродромов опять же у наших границ.

– Они клянутся, что не придвинут армии!

– Сегодняшний президент клянется, а следующий... Да и нынешний может взять свои слова обратно.

Я видел вокруг себя помрачневшие лица. Пожалуй, это единственное, на чем сходились в нашей разобщенной стране все, от ультралевых до ультраправых, захватывая и середину с демократами всех мастей. Надо не допустить расширения НАТО... вернее, продвижения НАТО к нашим границам. Но НАТО плюет на наш мышиный писк, со слабыми не считаются... Значит, надо идти на... что?..

Судя по лицам, они готовы. Только пока не видят, что сделать эдакое нестандартное. А увидят, не отшатнутся ли?

Глава 17

Тихохонько приоткрылась дверь, Марина опасливо просунула голову:

– Господин президент!.. Господин президент!

Кречет уставился на нее злобными глазами, словно это она только что придвинула НАТО к нашим границам:

– Ну?

Она пролепетала, как зайчик в лапах огромного волка:

– Там эти... которых вы не любите...

– Дерьмократы?

– Нет...

Коган удивился:

– Неужто толпа евреев?

– Газетчики... – объяснила Марина виновато. – Телекамер натащили. Корреспонденты всех-всех...

Кречет кисло взглянул на часы:

– Уже? Почему так рано? Эх, погонять бы их по плацу в полной выкладке, чтобы время ценили...

– Приемная мала, – робко пропищала Марина. – Боятся, что не хватит места. Прошлый президент давал пресс-конференцию в большом зале.

– Я не честолюбив, – рыкнул Кречет. Обернувшись к нам, буркнул: – Собираюсь сделать заявление по всей стране.

Не знаю, как в приемной, но смятение нарастало и здесь, в кабинете. Как-то привыкли, что каждый шаг главы государства готовится долго, проверяется и перепроверяется, речи и доклады составляют штабы из докторов наук и академиков, каждая реплика и каждый жест оттачиваются визажистами и мастерами мимики, а тут без всякой подготовки, ни с кем не посоветовавшись...

Кречет от двери обернулся:

– Я могу оставить открытой, но не шумите!

Коган знаками показал, что мы все немы, как рыбы, что онемели насовсем, что теперь и будем немыми... но Кречет уже переступил порог. Дверь, впрочем, не закрыл, по ней заблистали молнии вспышек, послышалось непрестанное шуршание множества затворов, что щелкали, как мелкие камешки, вылетающие из-под колес автомобиля.

Коломиец поспешно подбежал к телевизорам, его пальцы так суетливо ухватили коробочку пульта, что та выскользнула на пол. Яузов тихонько обругал всех гуманитариев на свете, их бы ему на годик в казарму, научил бы как с техникой обращаться, даже стратегической: ракету позволял бы чистить от грязи после скитаний по тайге, когда прячется от спутников-щпиенов.

Батарейки от удара о мягкий ковер не выкатились, как это случалось в моей квартире, а канал, по которому выступал Кречет, отыскался сразу. Как оказалось, передачу вели все телеканалы, хотя Кречет пока что свой железный кулак им понюхать не предлагал.

Из-за двери донесся мощный голос Кречета:

– Дорогие друзья! Знаю, вы меня не любите, но я верен старому доброму принципу: к любому незнакомому человеку относиться как к другу, как к хорошему человеку до тех пор... пока не докажет обратное!.. Поэтому, старое забыто, отсчет начинаем с нуля. Сейчас я собрал вас, чтобы сделать несколько необычное заявление... По крайней мере это первый случай, когда пресса узнает об указе президента первой!.. Вы можете это расценивать как попытку генерала-самодура установить добрые отношения с оппозиционной прессой... а вы все оппозиционные, не так ли?

Мы видели на экранах, как многие тут же нашептывают репортажи в сотовые телефоны. Фигура Кречета из-за постоянно вспыхивающих блицев выглядела фантастической скульптурой не то инопланетянина в скафандре, не то боевого робота.

Могучий голос, что временами переходил почти в рычание, гремел:

– Во все времена и во всех странах правители старались держать подчиненную им армию хорошо вооруженной, а остальному народу запрещали брать в руки даже палку. Понятно, такими управлять легче... Кто-то скажет сейчас, что в США у мирного населения оружия больше, чем во всей их армии, но там получилось так, что сперва вооружился весь народ, а потом он же создал США, правительство и Конституцию, в которую сразу вписал свое право на оружие. Таким образом Россия становится страной, где граждане получают право иметь оружие... пока только иметь, а не выносить на улицу, а дальше посмотрим...

Он сделал паузу, на экранах показывали лица прохожих. Камеры скрытого наблюдения вели репортажи с двух десятков самых многолюдных мест. Впервые за последние годы люди останавливались, заслышав голос президента, слушали.

– Пора разогнуть спины, – загремел он мощно, – пора ощутить собственную гордость! Личное оружие поможет в этом. Да, гордым и независимым народом управлять труднее, чем народом рабов, кто спорит? Но пусть меня лучше сбросит с моего поста гордый народ, чем я останусь управлять покорным быдлом. Законопроект об оружии будет принят на следующей неделе. Почему так быстро? Он готовился годами, даже десятилетиями. Вносились поправки, уточнения, снова откладывалось. Первым, это я сам помню по своему детству, кто собирался дать оружие населению, был Никита Хрущев. Тогда по амнистии на свободу вышла масса уголовников, и Хрущев собирался дать разрешение носить оружие... членам партии. Не смейтесь, в партии состояло семнадцать миллионов человек!.. Но Хрущева сняли раньше, а я неделю еще продержусь. И еще одно... Надеюсь, уже в утренних газетах будет опубликован указ о казачестве. Так же, как у горцев носить оружие – традиция, так же и казаки раньше были обязаны являться на войну со своей винтовкой, саблей и боевым конем, в каждой станице было с десяток пулеметов. Ну, коней теперь заменили бронетранспортеры, так что я уже отдал сегодня министру обороны приказ передать часть оружия казачеству.

Один глазом он косился на экран, явно досадовал, что слишком далеко, не видит реакции людей на улицах..

Потом он отвечал на вопросы, очень коротко, а когда вроде бы пресс-конференция была в самом разгаре, вскинул руки:

– Дорогие друзья! У вас есть мой указ. Какие еще комментарии? Это пережевывать сказанное. До свидания, благодарю за внимание. У меня, как и у вас, рабочий день далеко не кончился!

Некоторое время стоял со вскинутыми руками, охотно демонстрируя могучую фигуру атлета, потом разом согнал с лица улыбку:

– За работу, ребята!