Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций» - Валерий Храмов

— Девушки, извините, я не пью. Просто посижу рядом с вами. Мне будет приятно.

Девушки возражать не стали.

За разговором намекнул, что хоккей закончился, и наш водитель скоро явится.

— Вот же паразит, — с негодованием выразилась Ольга, — «так занят, столько дел», нарассказывал нам историй. А на самом деле — они хоккей «смотрют». Татьяна, — солистка вернулась к воспитательной работе, — быстро иди умывайся, приводи себя в порядок. Этот холуй-доносчик ни о чем не должен догадаться.

Танечка послушно покинула стол и вышла в коридор, захватив с собой косметичку. Как я понял, она знала куда идти — пока мы пели, маршрут был хорошо изучен. Через минут десять музыковед вернулась. И выглядела — вполне! Я, не удержавшись, сделал ей комплимент. Оля с пониманием, знаками показала Татьяне — «все хорошо».

Скоро явился и сам «паразит», водитель-«хоккеист». Оля не преминула поехидничать по поводу счета. Разоблаченный «телазритель» замялся, растерялся, и всю дорогу молчал, наверное, раздумывая о том, как будет оправдываться, если певица пожалуется начальству. Сначала отвезли Олю, потом Татьяну. Обеих проводил. Таню было искренне жаль. Она не плакала, но глаза говорили — безутешна.

— Не грусти, — решил напоследок сказать несколько слов в поддержку, — ты ни в чем не виновата. Девушку бросать на растерзание толпе разгневанных мужчин — бесчеловечно. Тут филармония сплоховала.

— Я поняла, — сообщила Татьяна, уже со злостью блеснув взглядом. — Они всё знали! Они меня предали! А ведь были такими ласковыми, столько комплиментов говорили всегда!

— Это их проблемы. Все прошло прекрасно, несмотря на подлость твоих коллег. Забудь.

Довел лектора-музыковеда до двери. Пока шли, она сообщила, что живет с родителями, что есть молодой человек, но с ним не все ладно — трудная любовь.

— Развеселись, а то испугаешь родню, — посоветовал напоследок.

Татьяна на прощание наградила улыбкой. Хотел пошутить — «и это все?», но вовремя сдержался.

Водитель ждал. Был недоволен. Буркнул:

— Хотел уже уехать, подумал, что ты у нее останешься.

— Да я бы с удовольствием, да вот только она — против. Лектор-музыковед не нам концертмейстерам чета. Меня больше шоферские жены любят.

После этих слов настроение водителя стало еще хуже. Он так и не нашелся, чем ответить на дерзость. Доехали быстро. Я покинул автомобиль, не попрощавшись — пусть этот «холуй директорский» помучается.

… … …

… во всех отраслях необходимо создать условия для высокопроизводительного труда, всемерно настойчиво внедрять бригадную форму организации труда. 28

А между тем, работа в институте продолжалась. Меня не беспокоили, знали, что поступил аспирантуру, значит, наукой занимаюсь, а для педагога высшей школы это главное. Но произошло событие, которое вдруг нарушило привычную жизнь: меня с коллегами пригласили к проректору по науке. Кабинет проректора я посещал не в первый раз, но раньше его занимал другой проректор. Он рекомендовал мне поступить в аспирантуру в Москве и помог осуществить это непростое мероприятие. Новый проректор (новая метла) стал не помогать, а руководить. Он усадил нас согласно табели о рангах (я оказался в самой дали от проректорского стола). С некоторыми уважаемыми ученными начальник поздоровался лично, пожав руку, мне лишь приветливо кивнул головой. Я кивнул ему в ответ.

Нового проректора я видел впервые. Вид его был так-себе: толстый, лысый, с большими ушами, больше похож на председателя колхоза из советского кино, чем на проректора художественного вуза. Интерьер кабинета он существенно не изменил, но все же некоторый артистизм обстановки, присутствующий ранее, испарился, вероятно, в связи с заурядной внешностью нового хозяина кабинета. Впрочем, когда он начал говорить, впечатление улучшилось. Тембр голоса был приятным — «совещательный баритон», как с иронией говорят вокалисты. Говорил складно, интеллигентно, держался демократично, уважительно.

Он, как выяснилось, собрал нас по «важному делу»:

— «Как вам прекрасно известно, — начал начальник по науке с патетикой, будто находясь на трибуне, — в недавно опубликованных партийных документах большое значение уделено развитию бригадной формы организации производства в промышленности и сельском хозяйстве. Нам же — работникам культуры и искусства — предстоит идейно обеспечить развитие названной формы и тем самым оказать поддержку принятому политическому решению. Наш институт, конечно, будет участвовать в концертной работе, но этого мало. Вы, работники обществоведческих кафедр, не должны оставаться в стороне. От вас ждем теоретического обоснования практики художественной, а шире — культурной поддержки экономического развития. Область наша сельскохозяйственная. Поэтому нужно сделать упор на развитие бригадного подряда на селе». — Обосновав проблему, проректор прервался и с победной улыбкой осмотрел присутствующих. Лысина его сверкала, контрастируя с тусклыми физиономиями моих коллег.

— Мне поручено, — продолжил начальник, чуть сбавив напор, — создать рабочую группу по разработке проблемы. Все присутствующие в нее уже вошли — на то есть приказ ректора (тут он улыбнулся, наклонив лысую голову в сторону и сделав соответствующую значению сказанного паузу). По результатам нашей совместной работы институт планирует издать сборник статей. Каждому из Вас нужна для отчета по науке публикация — работайте, и публикация будет, причем престижная, ибо главный редактор книги — ректор (опять пауза!). Жду от вас предложений по структуре сборника, а главное — тематику статей, которые вы будете готовить. Темы статей, — уже совсем без пафоса, но со строгой ноткой в голосе произнес начальник, — прошу предоставить к следующему нашему заседанию. То есть — через неделю.

Стали задавать вопросы. «Ведущие ученые» недоуменно пожимали плечами. Было видно, что задание проректора их не слишком обрадовало. Он отвечал заинтересованно, пытаясь вдохновить аудиторию. Я скромно сидел на «камчатке», не включаясь в происходящее, надеясь, что меня, учитывая мою неопытность, от разработки «столь серьезной проблемы» освободят.

Но — не освободили! Сразу после совещания заведующая кафедрой пригласила нас уже в свой кабинет, где строго-настрого велела «бросить все», включая жен и детей, и думать над статьей о производственной бригаде, о бригадном подряде, о его культурном обеспечении и проч. важнейших вещах. Темы заведующей нужно было представить через три дня. Она с каждым из нас обсудит проблематику будущей работы для выработки единой теоретической позиции по проблеме. Все поддакивали. Завершая заседание и отпустив опытных ученых, заведующая обратилась ко мне и строго-настрого велела включиться в работу:

— Постарайтесь не опозорить «Московский университет», с улыбкой сообщила начальница, и в ее