Лаборантка (СИ) - Лётная Марина

— А я отправил Максима Игоревича вместо себя. Побуду в лаборатории. Мне нужно подготовить образцы отдушек для наших партнеров, зафиксировать недостающие показатели и составить документацию. Поможете мне с отбором?

Не одна лаборантка не могла поверить, что директор пренебрёг встречей и остался в лаборатории, но я уверен, что юная Дана Евгеньевна оценила этот безумный ребячливый поступок. Я надеялся.

— Хорошо, — девушка скромно пожала плечами, но уголки ее губ неуемно дрогнули.

— Тогда подождите меня на складе, Дана Евгеньевна. Я сейчас доделаю письмо и быстро составлю вам компанию…

Девушка сдержанно кивнула и, напоследок, сбивчиво осмотрела меня. Я понятия не имел, как выгляжу после незапланированного сна.

Рука сама потянулась убрать со лба волосы, и после этого нервного жеста Дана оставила меня в кабинете.

Стоило ей закрыть дверь, я понял, что соврал. Никакие документы трогать я не собирался. Пятерней причесываясь на ходу, я подскочил к небольшому круглому зеркалу, висевшему здесь, судя по всему, еще от прошлого арендатора. Интереса к этому атрибуту безвкусного интерьера у меня никогда не возникало, но вот я встретился со своим озабоченным отражением, прибирая пряди в подобие укладки, и изумленно осмотрел себя со стороны. Этот прежде статный директор целого предприятия нелепо прихорашивался ради молоденькой студентки…

Такое рвение нравится Дане Евгеньевне стало для меня тревожным откровением. Я напугано отвёл взгляд, стараясь не встречаться с собственными глазами. Разве не достаточно было знать, что девушка в меня влюблена, чтобы польстить собственному самолюбию? Не достаточно ли принимать её "в гости" ночами? Разве мне ещё что-то было нужно?.. Пожалуй, только лишь её безопасность, потому что эксперименты с чужим здоровьем оказались для меня излишней ответственностью. Я вернул горящий смятением взгляд, пытаясь перебороть неприступное отражение, и, глядя в глубину собственных ошарашенных глаз, пристыдил себя за это недоразумение. Для верности занес руку над головой, испортил всё то, над чем минуту назад корпел, словно от этого что-то зависело, и зло прошагал к столу.

— Подождёте, Дана Евгеньевна, — решительно рухнув в директорское кресло, я разблокировал ноутбук, который успел погрузиться в спящий режим, и стал делать вид перед самим собой, что я могу сейчас заполнить накладную.

Чем дольше я лупил взгляд в экран, тем больше меня начинало колотить. От бессилия перед хрупкой девушкой, которая не могла контролировать даже собственную жизнь: куда ей было до моих мыслей… Громко вздохнув, пытаясь высвободить стенающееся в груди недовольство, я стал бездумно прокручивать текст на компьютере. Конечно, я привязался к Дане. Это нормальное состояние для мужчины, который спит с одной девушкой из раза в раз. Она же не оставляла мне выбора… И, кажется, это начинало мне нравится. То, как спящая Дана покорно возвращается в мою квартиру и завороженно смотрит, словно фарфоровая кукла, от самого порога до окончания — на работе же её личико другое. Оживленное, эмоциональное, совсем не утаивающее переживаний. У неё даже будто цвет глаз менялся от ночной жизни к реальной. И обе эти девушки, уживающиеся в одном сексуальном теле, приводили меня в упоение.

Я отчаянно хлопнул крышкой ноутбука. Что за паршивые мысли? Даже в голове всё это звучало несуразно — если бы я только мог остановить рассуждения прежде, чем мне стало стыдно перед самим собой… Но было поздно. Я и без зеркала чувствовал, как пылает лицо. Творилось что-то противоестественное: обдумывая, в каком бы убедительном образе предстать перед лаборанткой, чтобы заручиться её беспрекословным доверием, я переиграл самого себя. И это отчетливо, даже насмешливо теперь крутилось поперек рабочих планов.

Дана ждала меня снаружи, а мне не терпелось выйти. Сохраняя непринужденное состояние, вдоволь побеседовать, делая вид, что я не знаю, какая она на вкус, насколько сладостно стонет, если ласкать её грудь, с каким усердием и страстью девушка целует меня, набрасываясь с порога. В миг держать это в секрете сделалось мучительно трудно для рта и отозвавшегося возбуждением тела. Я порывисто вскочил из-за стола, ухватив на всякий случай телефон, ведь не собирался ещё долго возвращаться в кабинет, и проследовал в холодный тёмный коридор. Свет был выключен, а вдалеке, на складе подозрительно не было слышно присутствия Даны Евгеньевны. Беспокойно я поправил воротник рубашки, плотно врезавшийся в горло, вышагивая по гулкому бетонному полу. Зачем-то заставил лаборантку ждать, не мог разобраться в себе продолжительными бессонными ночами: попросил ещё немного времени, украв его от нашего общения на работе…

Решительно раскрыв дверь на склад, я зашёл по инерции и вдруг увидел: внутри никого нет. Наверное, девушка отошла в одну из лабораторий. Может, в уборную…

Я собирался удостовериться, что Дана Евгеньевна придумала себе занятие в моё отсутствие. Прежде, чем заглянуть в её лабораторию, я раскрыл дверь по соседству, где обычно работали Максим и Алёна, но там оказался выключен свет. Сюда мы ещё вернёмся, чтобы подготовить образцы… Я небрежно дотянулся до выключателя, и в помещении застрекотали люминесцентные лампы.

— Дана Евгеньевна, вы здесь? — для приличия постучавшись в отведенную ей лабораторию, я, не дожидаясь ответа, дёрнул за соседнюю ручку.

На фоне мирно бурлящей в вертикальных холодильниках воде, стекающих капель по запотевшему стеклу, девушка лежала на столешнице, сжимая в ладони открытую колбу.

Глава 19

Если на моих губах и была улыбка, то она быстро исчезла. Я опоздал. Дана Евгеньевна потеряла сознание… И теперь я понуро стоял в дверях, не понимая, что делать. Мне так хотелось видеть её в здравом уме хотя бы во время будней. Может, это эгоистично, но, общаясь с ней на работе, я заметил, что практически забывал о том, как поступаю. Приходилось играть реалистичную роль занятого владельца фирмы, погрязающего в документах — таким я был до сговора с Максимом. Из дома я сбежал, когда за окном ещё мерцали фонари, чтобы досидеть до «рассвета» в кабинете. А меня ждала полярная ночь… Дане удалось меня огорчить.

Расстегнув пару пуговиц на рубашке, я задрал воротник и зажал им нос. Медлить было нельзя: прошёл вглубь лаборатории, достал салфетку из вскрытой упаковки и обернул ею пробку, которую крепко сжимали длинные женские пальчики. Пришлось придержать лаборантку за локоть, чтобы отнять из её напряженных рук наше спасение. Осторожно отодвинув колбу, я заткнул горлышко пробкой, а затем кинулся открывать окно, спрятанное за опущенные жалюзи. Вытяжка уже шумела, но этого было явно мало, чтобы вытравить из помещения токсикант.

Я принялся дёргать за ручку, но деревянная створка не поддалась с первого раза. Пришлось задержать дыхание и отпустить воротник. Заклинившее внутренне окно неприятно свистнуло по подоконнику, стоило мне придержать вторую половину за раму, и, наконец, открылось. Я тут же толкнул на себя внешнее, чуть нагнувшись за свежим воздухом. Не хватало и меня скосить тимолом…

— Ну вы и помощница, Дана… — без доли усмешки, не оборачиваясь, я заговорил с лаборанткой «на вы», но опомнился к концу фразы. — Снова не слышишь меня…

В груди мучительно сдавило, отнимая дыхание. Я чуть бессильно облокотился о подоконник локтями и накрыл лицо похолодевшими ладонями. Лоб и щеки неприятно горели от неосознанно пережитой тревоги, а от соприкосновения с разящей холодом кожей по организму прошлась мерзкая дрожь, как при простуде.

— Ну зачем ты её достала? — высказывая претензии в свои ладони, я растёр глаза и обернулся к девушке, решившей оценить вчерашние результаты.

Кудри сыпались по тумбе и свисали со столешницы, вились по плечам. Её веки были опущены, но безостановочно дрожали, а мягкие губы нервно улыбались. Я надеялся, что Дана видела сейчас свои самые приятные фантазии, на какие была способна.

Оттолкнувшись от подоконника, я нехотя выпрямился и потеряно оглядел недвижимую лабораторию. Время будто зависло, а нескончаемый гудящий звук потока воздуха, улетающего через широкие толстые трубы над нашими головами, монотонно зацикливался, возвращая меня в эту самую бесконечную секунду. Нужно было идти, готовить флаконы. Но я все ждал чего-то, рассматривая пугающе замершее женское тело.