Комдив - Александр Айзенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Началась долгая позиционная война, Сталинград потихоньку превращался в руины, ни мы, ни противник снарядов не жалели, а потому линия обороны скоро стала отлично видна по поясу почти тотального разрушения домой в месте соприкосновения. Благодаря тому, что я своевременно распорядился укреплять подвалы и первые этажи зданий, то скоро вся линия моей обороны представляла из себя хорошо защищённые огневые точки. Обрушившиеся верхние этажи основательно заваливали крышу и теперь ни тяжёлые снаряды, ни бомбы не могли проломить их крыши. Немцы были вынуждены всё время подводить резервы. Так все попытки штурма наших позиций приводили лишь к одному, большим потерям среди нападавших. Но и мы не сидели на попе ровно, лишь послушно отбивая вражеские атаки, Мне сильно не нравилась вражеская артиллерия, и я предпринял ряд действий. После того, как мои орлы за несколько ночей уничтожили семь гаубичных подразделений вермахта, теперь каждое такое подразделение охраняла рота немцев, причём количество часовых ночью просто зашкаливало, а стоило только кому просто на миг задержаться, как сразу следовала тревога. В таких условиях работать традиционно стало невозможно, а потому мы сменили тактику работы. За прошедшее время мои разведчики стали настоящими универсалами, освоив почти все воинские профессии, а потому прихватив с собой батальонный миномёт и пару десятков уже готовых к выстрелам мин, они через подземные проходы выходили к заранее разведанному месту, устанавливали там миномёт, за пару минут делали два десятка выстрелов и сразу сматывались. На дело по прежнему выходили ночью, так что обстреляв расположившиеся в городе немецкие гаубицы, они сматывались. Кроме них с немецкой артиллерией боролись и мои орудия, так что нередки были артиллерийские дуэли, когда мы старались подавить артиллерию оппонента. Для немцев было трудней обнаруживать наши орудия, так как городская застройка мешала их акустической разведке обнаружить точное место расположения наших орудий, а маскировали мы их хорошо, так что даже авиации было трудно их засечь, а разница даже в квартал сводила все усилия по подавлению на нет.
Старшина Румов, вернее уже лейтенант Румов, его тоже повысили в звании, причём сразу дав не младшего лейтенанта, а сразу лейтенанта, пробирался вместе со своей группой по подземным проходам в немецкий тыл. Место предстоящей работы он досконально изучил еще после прибытия дивизии в Сталинград. Не жалуясь на память, он тщательно изучил этот участок города, как сверху, так и его подземные коммуникации, так что теперь он отлично ориентировался, как наверху, так и внизу и мог легко выйти в любую точку и внизу и вверху. Работать в последнее время стало тяжело, накрученные немцы шарахались каждой тени, а на любой звук сначала стреляли и только потом смотрели, что там. Пока непосредственно их дивизию бог миловал, они до сих пор ни кого не потеряли, даже ранеными, а вот соседям доставалось, причём не только в соседних армиях, но даже в соседних дивизиях. Охотится на немецкие патрули Румов не хотел, надоело, к тому же начальству требовался язык, хотя по большому счёту необходимость в нём была мизерной. Бои превратились в позиционные, а хорошо выстроенная оборона не позволяла противнику провести внезапный прорыв наших укреплений. Для подобного требовалось нарастить силы, а такое незаметно не сделать, так что толку от языка почти ни какого, всё замерло в устойчивом равновесии.
В ночной тишине звуки разносятся далеко, а потому звук работающих моторов группа лейтенанта Румова услышала издалека. До позиций три километра, по местным понятиям это глубокий немецкий тыл, хотя мы уже показали немцам, что безопасных мест тут нет. Вскоре вдали мелькнул узкий луч синих фар, звук двигателей усилился и вскоре показались два немецких бронетранспортёра, а между ними легковой открытый автомобиль, в котором судя по всему сидел крупный немецкий чин. Раздумывать времени не было от слова совсем, Вместе с ним, группа Румова насчитывала 12 человек, а потому он мгновенно просчитав ситуацию, половину своей группы послал на другую сторону улицы, благо дома тут уцелели, правда целых окон почти не было. Погода тоже была отличная, что с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Хорошо для нападения, всё отлично видно, тут даже в ночной темноте не промажешь, так как небо ясное и луна светит, а плохо, что в момент нападения и разведчиков станет видно, да и потом если что уходить от погони будет сложней, так что и не знаешь, к добру эта погода или к худу. Достав свои наганы с глушителями, разведчики приготовились. Когда передовой бронетранспортёр поравнялся с головой засады, сразу четверо разведчиков, с обоих сторон дороги рванули к нему. Одновременно с этим тоже произошло и с замыкавшим Ганомагом, вскочив на надгусеничные полки по обоим бортам, и схватившись одной рукой за борта бронетранспортёров для устойчивости, разведчики открыли огонь из своих наганов с глушителями. Немцы даже ничего понять не успели, всего несколько секунд, как все солдаты были убиты выстрелами в упор, тут промахнутся практически не реально, тем более не новичку, а матёрому бойцу, который воюет не первый месяц, а то и год. Сам Румов вместе с тройкой оставшихся бойцов рванул к легковому автомобилю, в нём было трое немцев, водитель, судя по всему адъютант или порученец на переднем сиденье рядом с ним и само начальство на заднем сиденье. Водителя и адъютанта застрелили мгновенно, а пассажира тюкнули по кумполу и пока он плавал в нирване беспамятства, быстро вытащили из машины, после чего завели ему руки за спину и связали, а рот мгновенно засунули заранее приготовленный кляп, после чего зафиксировали его повязкой, это что бы немец его не выплюнул. Рядом с языком был толстый портфель, который Румов прихватил с собой даже не глянув что там такое. Судя по витым погонам и лампасам на брюках, им попался немецкий генерал, добыча более чем солидная, а на часах всего два часа ночи, интересно, это куда или откуда ехал в такое время немецкий генерал. Не теряя зря времени, разведчики подхватив немецкого генерала и посыпав всё вокруг табачно-перцовой смесью рванули прочь. Вскоре они уже спускались в подвал небольшого дома, где скрывался вход в подземный
