Москит - Рома Тирн

— Поедем со мной назад, — умоляла Нулани. — Пожалуйста, поедем. Сейчас! Надо найти моего дядю.

— А что с Суджи? — спросил Рохан. — Где он?

Лишь тогда, судорожно всхлипнув, девушка перестала плакать.

— Он умер, — сказала она. — Они убили его. Я видела, как он умер.

Они пытались скрыть шок, упрятать поглубже, стереть с лиц, но потрясение рвалось наружу, делая невозможное реальностью. И снова Рохан первым уловил надежду Нулани, что Тео жив. Ее все еще согревали прикосновения Тео, и ничто не могло сейчас вырвать ее из его объятий. Похоже, не зная иного способа отправить Нулани в Коломбо, Суджи заставил ее поверить в то, что Тео жив. Джулия послала слугу за доктором Перисом. У него полно знакомых по всему острову, он что-нибудь разузнает. Доктор обещал заняться этим днем, а пока дал Нулани снотворное, и все вместе они перечитали записку Суджи.

Если через день от меня вестей не будет, отправьте ее в безопасное место. Они не должны схватить ее. Он так хотел.

Тео обо всем позаботился. В узелке обнаружился паспорт Нулани, деньги, инструкции на крайний случай. Джулия и Рохан были напуганы, всерьез напуганы. Масштаб ответственности пугал их.

— Разве мы имеем право? — сказала Джулия. — Тео может быть жив. Что, если его просто где-то держат? Нельзя отправлять ее, Рохан. Мы не имеем права на такое решение.

Снотворное подействовало, глаза Нулани закрылись, но в темноте она продолжала слышать шорох голосов.

— Подержите ее у себя, — пробормотал доктор. — И никуда не выпускайте. Вы даже не представляете, что может случиться. А я порасспрошу пациентов. Тео Самарадживу многие знают. Его протамильские взгляды, к сожалению, тоже слишком многим известны. Не стоило ему сюда возвращаться. Огромная глупость с его стороны.

— Это его дом, — зло ответил Рохан. — Куда и возвращаться, если не домой? А писал он только правду. Писал о том, что мы все думаем и во что верим.

— Ш-ш-ш! — Джулия нервно оглянулась на девушку.

Глядя на нее, прислушиваясь к ее дыханию, думая о Тео, все трое понимали, что, пока девушка спит, спит и ее боль.

— Ему следовало поселиться в Коломбо, — вздохнул доктор. — Здесь он скорее нашел бы защиту.

— Что толку гадать, как ему следовало поступить, — возразил Рохан. — Мы должны его найти, верно, нет?

Доктор печально покачал головой:

— Сделаю все, что смогу. Но мой опыт подсказывает… тот, кто попал в руки военных, не возвращается. Надежды мало.

Все трое погрузились в молчание, оглушенные сгустившимся кошмаром.

С тех пор прошло три дня. Три нестерпимых дня, в течение которых Нулани Мендис погружалась в ад. Вечером третьего дня вернулся доктор.

— Все так, — подтвердил он. — Все так и было, как рассказала Нулани.

Кого-то застрелили на берегу, недалеко от переезда. Изуродованное тело не опознали, но доктор не сомневался, что это тело Суджи. А Тео Самараджива исчез. Заслышав стрельбу, местные затаились в домах, наружу никто не рискнул выйти. По слухам, дядя Нулани терроризировал город.

— Так что лучше всего отправить ее в Англию, — закончил доктор, разорвав тишину в комнате. — По крайней мере, там она будет в безопасности. Отправьте ее с острова… если сможете.

Он улыбнулся устало, отвел руку Рохана с гонораром и, перед тем как уйти, достал из своего чемоданчика таблетки для Нулани.

— Она не уедет, Рохан, ты сам знаешь, — пробормотала Джулия. — Можешь представить, чтобы она согласилась бросить его? Нет, она не уедет.

— У нее в Англии брат. Мы передадим ей слова доктора. Она должна узнать правду, если еще не догадалась. А мне кажется, догадалась. Мне кажется, сердцем она уже понимает, что больше никогда не увидит Тео. Ну и что ее здесь держит? Что здесь держит нас?

От горечи его слова хрустели коркой засохшего хлеба на зубах. Он любил родину, а родина его предала.

Глубокой ночью, вопреки комендантскому часу, Рохан темными улицами пробирался по городу с конвертом, в котором лежал паспорт девушки. Задействовав все свои связи, он сумел добыть для Нулани место на последнем рейсе с острова. Этот самолет должен был приземлиться на маленьком аэродроме, обычно обслуживающем местные рейсы. Хорошо, что Нулани родом из сингальской семьи. Еще лучше, что в фальшивом паспорте она значится британской подданной. Тео, похоже, все предусмотрел. Все, кроме собственной смерти. Самолет покинет Шри-Ланку завтра вечером. Нулани доберется до Ченнаи,[10] а там пересядет на другой борт.

Они действовали на свой страх и риск. Нулани отказывалась лететь. Она льнула к Джулии, лицо ее опухло от слез, она отказывалась от снотворного, отказывалась от еды, отказывалась уезжать. Всхлипывая, повторяла, что не может никуда уезжать в день, когда кремируют ее мать. Сначала она умоляла, потом спорила, бросалась на них, орала — да так, что они не верили своим ушам и начали опасаться за ее рассудок. Нулани кричала, что пришла к ним только потому, что верила — друзья Тео ей помогут, верила, что Суджи найдет Тео и привезет в Коломбо. Иначе она не пришла бы к ним, неужели непонятно? Так почему они ее предали? Она возвращается домой, сейчас же, и никто ее не остановит. Она возвращается, чтобы разыскать Тео.

— Мне все равно, что будет со мной! — орала Нулани. Гнев перехлестнул горе. Почему Суджи обманул ее? Почему он не сказал, что Тео мертв?

Джулия опустила руки, и убеждать Нулани пришлось одному Рохану.

— Послушай, Нулани. — Он гладил ее по волосам, прижимая к себе, чтобы не вырывалась. — Суджи сделал все, что было в его силах. Он был напуган. И он должен был в считанные минуты принять решение. Он не мог позволить, чтобы ты тоже погибла. Тео просил, если что случится, отправить тебя к нам. Суджи как мог старался сдержать свое обещание. Пожалуйста, Нулани, пойми, он любил вас обоих.

Она молчала.

— Тео боялся, что произойдет нечто подобное. Он давным-давно все подготовил для такого случая. Думаю, он чувствовал опасность. Он хотел забрать тебя с собой, если не останется иного выхода, кроме бегства. А иначе зачем бы он возился с документами для тебя? Фальшивый паспорт не так-то просто достать, и дело это опасное. Знаешь, Тео обладал невероятной интуицией. Шестым чувством. Потому он и сделал все возможное, чтобы ты была в безопасности — с ним или без него. Вот так, путха, у тебя нет выбора. Ты должна уехать ради него. Тем более теперь, когда и твоя мама умерла.

Нулани зажала уши ладонями.

— Это правда, — сказал Рохан. — Пока мама была жива, тебя хоть кто-то мог защитить. А теперь ты совсем одна.

Он замолчал, ошеломленный безжалостностью своих слов, но безвыходность вынуждала идти до конца.

— Ты понимаешь, дитя мое? — Рохан заговорил мягче, в надежде остановить эти судорожные слезы. Он чувствовал, как тяжесть того, что ему предстояло сделать, вот-вот раздавит его. И все-таки продолжил: — Суджи лишь выполнял волю Тео. И заплатил за это жизнью. Но мы будем продолжать поиски. А Тео, если он жив, непременно найдет тебя. Да ты и сама знаешь, что он найдет тебя где угодно. А пока ты должна уехать.

И Нулани сдалась, второй раз в жизни онемев от тщетности борьбы. Присев рядом, обнимая ее, Джулия сама едва сдерживала слезы. Сначала отец, потом мать и Тео. Оправится ли этот ребенок от такого? А Рохан больше не колебался. Он говорил о Тео, о том, чем была для него Нулани, и о пустоте в его жизни после смерти Анны — долгие годы, до встречи с Нулани.

— Мы его самые близкие друзья, но мы не смогли сделать то, что получилось у тебя, Нулани. Ты стала для него истинным даром судьбы. Он сам так сказал в нашу прошлую встречу. Он повторял много раз: «Нулани — последняя любовь моей жизни». Помни об этом. Пусть его слова поддерживают тебя. Ты можешь гнуться, как пальма от муссона, но не имеешь права сломаться.

«Пройдут годы, и однажды, — добавил Рохан про себя, — даст бог, ты выплеснешь свою утрату в картинах. И тебе станет легче. Однажды ты нарисуешь все, что с тобой случилось».

«Несчастный ребенок, — думала Джулия. — Круглая сирота».

Она дала Нулани последнюю таблетку снотворного и не ушла, пока обессиленная девушка не провалилась в тяжелое забытье.

— Не могу больше здесь оставаться, — хрипло сказал Рохан, глядя на спящую Нулани. Он чувствовал себя одиноким, всеми покинутым, измученным. Казалось, война длится вечно. — Пора возвращаться в Европу. Не могу жить среди этих варваров.

Далеко-далеко, в другой жизни, другие чайки сидели на мачтах суденышек — briccole, — что бороздили воды родины Джулии. Как ей захотелось вновь увидеть их. Слишком давно она не была дома, и ностальгия возвращалась все чаще.

— У нее никого нет, кроме нас, — сказал Рохан.

«Я больше здесь не выдержу», — подумала Джулия.

— Вернувшись в Европу, мы по крайней мере сможем за ней приглядывать.