Пробуждение Оливии - Элизабет О’Роарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как пробежала Оливия? – интересуется мама.
Я не могу удержаться: на моем лице расцветает широкая улыбка. Мне приходилось противиться этому почти всю обратную дорогу от соревнований до кампуса.
– Она побила рекорд трассы!
– Я очень рада. Она мне правда понравилась.
Это я и сам понял. Оливия вновь пробудила в ней материнское начало, как какой-то очаровательный малыш. Мама была в шаге от того, чтобы усадить ее на детский стульчик и начать кормить с ложечки.
– На вкус и цвет… – отвечаю я.
– Ну что ты такое говоришь? – Она цокает. – Оливия была очень милой.
По какой-то причине соглашаться с ней в чем-либо насчет Оливии кажется… опасным.
– Она действует мне на нервы. – В ответ на это мама бросает мне настолько свирепый взгляд, какого я давно уже не видел.
– Каким это образом она может действовать тебе на нервы?
– Просто действует, и все.
Вот только… это неправда. Конечно, она по-прежнему ни черта меня не слушает – ни насчет лошадей, ни насчет посуды, ни даже насчет еды. (Хоть сегодня Оливия и не прекращала жаловаться по этому поводу, вчера она съела от силы полпорции.) И все же мне было странно… легко рядом с ней, чего я никак не ожидал. Комфортно. Возможно, именно это так усыпило мою бдительность, что я позволил случиться тому моменту на кухне. Я вспоминаю, как чувствовал ее тело, прижатое к моему, как при этом выглядели ее губы, спелые, словно бы приглашающие, – и я вздрагиваю.
Испытывать к Оливии неприязнь намного, намного безопаснее, чем иные чувства.
Мама склоняет голову набок, изучая меня излишне внимательно.
– Как у вас дела с Джессикой?
Я вздыхаю. Да, Джессика – моя девушка, о существовании которой я то и дело забывал прошлым вечером.
– Нормально. У нас все хорошо.
– Вы уже довольно долго встречаетесь, – замечает она. – Тебе не кажется, что в таком случае должно быть немного лучше, чем «нормально»?
– К чему ты клонишь? – коротко спрашиваю я.
– Просто я думаю, что Джессика относится ко всему этому несколько серьезнее, чем ты, – пожимает плечами мама.
У меня нет никакого желания обсуждать это с кем бы то ни было, особенно с ней.
– Мы встречались совсем не так долго, и мы оба еще совсем молоды. Я уже говорил ей, что еще очень не скоро женюсь.
– Только потому, что ты это сказал, не значит, что она в это поверила, – предупреждает меня мать.
Я направляюсь к конюшне, внезапно осознавая, что в последнее время у меня слишком много вещей, о которых я стараюсь не думать. И все они связаны с женщинами.
Поэтому я с головой погружаюсь в уборку. К тому моменту, как меня покидает беспокойство и я снова начинаю чувствовать себя уверенно, солнце уже садится.
А это значит, что я страшно опаздываю.
Джессика приготовила нам ужин, и он остыл.
Я извиняюсь перед ней, объясняя свое опоздание тем, что мне нужно было поехать к маме; строго говоря, это неправда, однако я ведь не могу ей сказать, что времяпровождение на ферме мне приносит покой и умиротворение, а у нее дома – нет.
– Все в порядке, – отвечает она. – Я его просто разогрею.
Я чувствую себя виноватым и раздражаюсь из-за этого чувства – отчего мне становится еще хуже. Джессика заслуживает кого-то гораздо более внимательного к ней, чем я.
– Тебе необязательно было все это делать… Я думал, мы поужинаем в ресторане.
– Мы не можем все время питаться в ресторанах, – цокает она. – Ты должен чаще принимать мою заботу.
Я чувствую в груди укол беспокойства. В последнее время в стремлении Джессики наводить домашний уют появилось что-то слегка настораживающее. Пару недель назад она даже предложила стирать мои вещи, от чего я отказался. Я миллион раз говорил ей, что не хочу остепеняться. Более того, я даже намекал, что не уверен, захочу ли вообще.
Сейчас у меня впервые возникает тревожное чувство, что моя мама, возможно, была права.
Глава 24
Оливия
Когда в понедельник я прихожу на стадион, то сразу чувствую, как что-то изменилось.
Это первая победа девушек более чем за пять лет, и мы все испытываем воодушевление, обновленную преданность делу. На этой тренировке все выкладываются по полной, задействуют резервы, о существовании которых и не подозревали. Только по окончании занятия, когда мы собираемся вокруг Уилла, это чудесное настроение рассеивается – по крайней мере у меня.
– Финн, если ты снова придешь первой на следующей неделе, мы точно сможем занять как минимум призовое место! – восторженно восклицает Николь.
Это мгновенно вызывает неприятное чувство у меня в животе. Скорее всего, все присутствующие об этом уже думали, но теперь это озвучили вслух, и надежда стала официальной. Им всем нужно, чтобы я пришла первой, и, если я этого не сделаю, они будут разочарованы. Все целиком зависит от меня, а я этого не хочу. Разумеется, Николь права; вероятно, именно поэтому ее слова меня так беспокоят.
– С пятидесятипроцентной вероятностью она просто грохнется в обморок посреди трассы, – фыркает Бетси.
Я тут же срываюсь, мое волнение как всегда сменяется яростью.
– Но если вдруг такое случится, ты ведь подхватишь эстафету, да, Бетси? – едко спрашиваю я. – Ох… Нет, постой: ты же никогда не занимала приличного места, не так ли?
– Хватит, вы, двое, – останавливает нас Уилл. – Оливия, я бы хотел поговорить с тобой минутку. Сейчас же.
Будь Бетси умнее, она бы стерла эту самодовольную улыбку со своего лица, прежде чем я сделаю это за нее.
Пока остальные девчонки расходятся, у меня от злости сжимаются кулаки, и, чтобы не взорваться, я впиваюсь ногтями себе в ладони. Когда команда наконец оказывается вне пределов слышимости, я набрасываюсь на Уилла:
– Ты всегда винишь меня. Но сейчас она начала это, ты же слышал!
Уилл спокойно встречает мой взгляд, ничуть не смутившись такой вспышкой гнева:
– Да, слышал.
– Так почему ты проводишь беседу именно со мной?
– Потому что именно ты вылетишь из команды в случае очередного инцидента, помнишь? Если ты собираешься вести свою команду к победе, тебе придется прикладывать больше усилий. И, может быть, для начала осознать, что Бетси тебе завидует, и не обращать на это внимания.
Я обхватываю голову руками, чувствуя новую волну разочарования:
– Я не хочу вести никакую команду! Я вообще хочу, чтобы все перестали от меня зависеть.
– Я
