Рискованный флирт - Лоретта Чейз

Ввиду последнего предложения Джессика решила, что брату лучше провести этот вечер вне дома. Он все еще понятия не имел о том, что происходит.

Вернувшись из полицейского участка, она нашла брата страдающим от головной боли после неумеренных возлияний на балу у леди Уоллингдон.

После нескольких месяцев беспутной жизни его здоровье пошатнулось, он пал жертвой диспепсии и вчера до чая не вставал с постели. Даже и в лучших обстоятельствах нельзя было положиться на его мозги, сейчас же усилие постичь аномальное поведение Дейна может вызвать рецидив болезни, если не апоплексический удар. Не менее важно, что Джессика не хотела рисковать: Берти мог начать приставать к Дейну с ошибочной идеей мести за ее поруганную честь.

Женевьева согласилась. Она взяла Берти с собой на обед к герцогу д’Абонвилю. На герцога можно было положиться, он не проболтается – именно он посоветовал Джессике придержать язык, пока не поговорит с адвокатом.

И герцог же платил адвокату за услуги. Если бы Джессика на это не согласилась, д’Абонвиль сам вызвал бы Дейна на дуэль. Такое предложение сказало Джессике все, что ей следовало знать о чувствах французского аристократа к Женевьеве.

Итак, к семи часам Берти был устранен с пути. Вместе с Джессикой в гостиной был только мистер Геррард. Когда Дейн вошел, они стояли у стола, на котором лежала аккуратная стопка документов.

Он скользнул по Геррарду презрительным взглядом, и язвительные обсидиановые глаза устремились на Джессику.

– Мадам, – сказал он с коротким кивком.

– Милорд, – сказала она с еще более коротким.

– Позаботьтесь о социальных тонкостях, вас могут привлечь за вымогательство, – сказал Дейн.

Мистер Геррард поджал тонкие губы, но промолчал. Он взял со стола бумаги и отдал Дейну; тот отошел к окну, положил их на широкий подоконник, взял верхний лист и лениво прочел. Дочитав, положил лист и взял следующий.

Потекли минуты. Джессика ждала, ее раздражение нарастало.

Наконец примерно через полчаса Дейн поднял глаза от документов, которые мог бы усвоить за несколько минут.

– Интересно, как вы собираетесь это разыграть, – Сказал он Геррарду. – Если придерживаться буквы закона и латинизмов, то в сжатом виде это сводится к делу о диффамации – если я не соглашусь уладить его в частном порядке, в соответствии с вашими непомерными условиями.

– Слова, сказанные вами в присутствии шести свидетелей, можно истолковать единственным образом, милорд, – Сказал Геррард. – Этими словами вы разрушили социальный и финансовый кредит моей клиентки. Вы сделали для нее невозможным выйти замуж или зарабатывать на респектабельную независимую жизнь. Вы сделали ее изгоем общества, в котором она выросла, которому по праву принадлежит. Следовательно, она будет вынуждена жить в отрыве от своих друзей и любимых. Вы вынуждаете ее начинать все сначала.

– И как вижу, платить за это должен я, – сказал Дейн. – Уплатить долги ее брата в размере шести тысяч фунтов. – Он просмотрел бумаги. – Выделить ей содержание две тысячи в год… Ах да, было еще что-то о безопасности и сохранности места проживания. – Он листал страницы, роняя их на пол.

Только тут Джессика поняла, что он совсем не пользуется левой рукой и держит ее как-то странно, как будто с ней не все в порядке. Такого не должно было быть, у него должна быть несерьезная рана. Она тщательно целилась, и вообще она отличный стрелок. Не говоря уж о том, что он очень крупная мишень.

Дейн посмотрел в ее сторону и увидел, что она его разглядывает.

– Восхищаетесь своей работой, мисс Трент? Полагаю, вам не мешало бы иметь зрение получше. А так не на что смотреть. Шарлатаны говорят, ничего с рукой не случилось, просто она не работает. Все же мне повезло, мисс Трент, что вы не целились ниже. Я просто безрукий, но не лишен мужского достоинства. Но я не сомневаюсь, что мистер Геррард увидел бы в этом случае кастрацию.

Джессика проигнорировала голос совести.

– Вы получили – и получите – именно то, чего заслуживаете, злобное, лживое животное.

– Мисс Трент, – ласково сказал Геррард.

– Нет, я не буду сдерживаться, – сказала она. – Его светлость для того и пригласил меня, чтобы устроить ссору. Он прекрасно знает, что не прав, но слишком упрям, чтобы это признать. Он хочет выставить меня хитрой, жадной…

– Мстительной, – сказал Дейн. – Не упускайте мстительность.

– Я мстительная? – воскликнула она. – Не я подстроила вызвавшую грандиозные сплетни «случайность» в момент, когда я была полураздета и меня, дуру, прямиком вели к потере девственности.

Он слегка приподнял бровь:

– Вы подразумеваете, мисс Трент, что я организовал весь этот фарс?

– Мне не надо подразумевать! Все очевидно Ваутри там был. Ваш друг, между прочим. И другие изысканные парижские язвы. Я знаю, кто их собрал посмотреть, как меня опорочат. И знаю почему. Как будто все, что случилось – все сплетни, каждая зазубрина на вашей драгоценной репутации, – моя вина!

Наступило короткое напряженное молчание. Потом Дейн бросил на пол оставшиеся бумаги, подошел к подносу с графином и налил себе бокал вина. Он сделал это одной рукой и одним глотком осушил бокал.

Когда он повернулся, его лицо опять имело насмешливое выражение.

– Кажется, мы оба попали в затруднение из-за одинакового ошибочного понимания. Я считал, что вы организовали это… прерывание.

– Не удивляюсь. Вы кажется, находитесь в затруднении также из-за ошибочной уверенности, что вы – великолепный улов, а я – сумасшедшая. Если бы мне отчаянно требовался муж, а он не требовался и не потребуется впредь, мне бы не пришлось прибегать к такому древнему и жалкому трюку. – Джессика выпрямилась. – Может, вам я кажусь иссохшей старой девой, милорд, но уверяю вас, вы со своим мнением в меньшинстве. Я не замужем по собственному желанию, а не из-за отсутствия предложений.

– Но теперь вы их не будете получать, – сказал он. Язвительный взгляд лениво проследовал по всей фигуре, вызывая покалывание кожи. – Благодаря мне. И в этом все дело.

Он поставил пустой бокал и обратился к Геррарду:

– Я повредил товар и теперь должен заплатить установленную вами цену, иначе вы завалите меня документами, нашлете клерков и нотариусов и будете таскать меня по судам до бесконечности.

– Если бы закон с уважением относился к женщинам, процесс не был бы бесконечным, – невозмутимо сказал Геррард. – Наказание было бы суровым и быстрым.

– Но мы живем в темные времена, – сказал Дейн. – А я, и в этом вас заверит мисс Трент, самый темный из людей. Среди прочих причудливых верований у меня есть старомодное убеждение, что если я за что-то плачу, это должно будет принадлежать мне. Поскольку у меня нет другого выбора, кроме как заплатить за мисс Трент…