Сердце мексиканца (СИ) - Хаан Ашира

1. Война и любовь

Игры кончились.

Показав Але свою светлую туристическую сторону, с водопадами, пирамидами, улыбчивыми жителями, стейками за два доллара, огненными орешками в паприке и лайме, далекими синими вулканами, разноцветными домами в Мехико, заводными песнями, горячим сексом, нестрашным пленом и упрямым красавцем-мачо в ее постели, Мексика развернулась темной стороной.

Хмурые серьезные мужчины с пистолетами, в открытую засунутыми за пояс, передвигались по дому как хозяева, глаз не отводя, но и не рассматривая ее прелести. Им было не до этого. Как любых мужчин, их больше манила война, чем любовь.

В гостиной на расстеленных грязных простынях было разложено оружие и патроны к нему. Сантьяго лично перепроверял каждый автомат, прежде чем выдать очередному бойцу.

В кухне в тот день ничего не варилось; под разобранной плиткой на полу оказался спуск в глубокий подвал, откуда тащили потемневшие ящики с клеймами US ARMY и грузили в багажники.

Утоптанный двор уже не вмещал все приехавшие машины. На знакомый пыльный пикап устанавливали лебедку, в остальные автомобили с открытым кузовом забрасывали кипы сена.

Банда готовилась к войне.

Это было ясно даже без расспросов, хотя пару раз Аля порывалась подойти к Сантьяго. Но его мрачный вид и злые, сквозь зубы, команды, отдаваемые соратникам, как-то отвращали ее от этой идеи. Они ведь не сегодня поедут? Значит она успеет поймать его в спальне и узнать, чем ей грозит вся эта мрачная подготовка.

Романтический флер окончательно развеялся, и Аля поняла, что сейчас проблемы грозят не только ей одной, дело уже не просто в том, что два мачо не могут поделить ее и не хотят отпускать. Проблемы выплеснулись за пределы любовного треугольника, в котором один угол слишком уж экспрессивен, другой чересчур сдержан, а третий — дура, которая, похоже, на самом деле до самого этого утра думала, что бессмертна. Ну или как можно еще понять то, что вот только теперь Аля по-настоящему захотела сбежать.

Но именно сейчас сделать это стало в принципе невозможно. Во дворе постоянно толклось не меньше десятка мужчин, за дорогой следили двое дозорных с автоматами на плечах. Джунгли они тоже не упускали из виду, даже если бы ей захотелось проверить, что там со змеями.

Вместо обеда перекусили бургерами, четыре коробки которых привез совсем молодой парень, которого Аля до сих пор здесь не видела. По смутному сходству с Сантьяго и Хесусом она предположила, что это тоже их родственник. Семейное дело, фамильный бизнес.

Кстати, Хесуса она нигде не видела, но и далеко тоже не ходила. Выскочила пару раз накормить скотину и не стала путаться под ногами у людей. Только заглянула к Пилар отдать ей пару бургеров. Та сидела в крошечной комнатушке без окна, куда вмещалась только узкая койка и столик, накрытый вышитой яркими птицами скатертью. На нем стояла небольшая статуя Девы Марии Гваделупской, у ног которой была зажжена свеча. Пилар поблагодарила, но так отчетливо ждала, пока Аля наконец уйдет, что она смутилась и попрощалась побыстрее. У старой женщины, похоже, был серьезный разговор с Мадонной как у матери с матерью.

К вечеру никто не разъехался, как это делали обычно. Натаскали сена и во двор, устроились на нем, накрывшись покрывалами, кому досталось, и остались ночевать. Аля пораньше ушла в спальню, занявшись от нечего делать и от нервозности своими косметическими ритуалами. Вспомнила, как делать подтягивающий массаж лица, нашла на ноуте скачанные сто лет назад комплексы лимфодренажных техник, даже попыталась заняться йогой, но сконцентрироваться получалось только на грядущих проблемах.

Со второй попытки Аля поняла намеки Сантьяго и больше приставать к нему не планировала. Хотя все равно легла в постель голая, но это уже стало какой-то естественной привычкой.

Он никак на это не отреагировал. Пришел как обычно, сразу принял душ и лег рядом, выключив свет и закинув руки за голову.

Она попыталась заснуть, но от тревоги потряхивало и сон не шел. Впрочем, и Змею не спалось. Он ворочался с боку на бок, то взбивая подушку, то утыкаясь в нее лицом и рвано дышал.

Аля не выдержала.

— Тебе тревожно? — спросила она, нежно касаясь его плеча. Он вздрогнул, словно и правда думал, что свернувшаяся калачиком на другой половине кровати девушка сладко спит, пока он тут сотрясает матрас.

— Что? — хрипло переспросил он.

— Я хотела спросить у тебя, что происходит, раз все равно не спишь. Куда вы собираетесь? Что будет дальше?

Он длинно выдохнул, переворачиваясь на спину и глядя темными глазами в потолок.

— У нас некоторые разногласия с другими людьми.

— С другими бандами.

Он откашлялся, словно разговор стал слишком уж откровенным и ему не хотелось его продолжать. Но Аля ждала, поглаживая кончиками пальцев смуглое твердое предплечье, перевитое татуировкой в виде стилизованного змея.

— Что-то вроде того. Если все будет хорошо, то дело кончится мелкими разборками с нашими ближайшими врагами. Это обычное дело и часто случается.

— Но вы готовитесь к этому не как к обычному делу, которое часто случается… — Она вытянулась вдоль его тела, прижалась целиком, потеревшись грудью о его руку.

Сантьяго будто не заметил этого. Если бы не ускорившееся дыхание, она решила бы, что ему и вправду все равно.

— Всегда есть опасность, что в игру вступят их покровители, рыба покрупнее. Обычно они держатся в стороне, но иногда их ребятам тоже охота размять кулаки и напомнить, кто тут главный.

— А почему вдруг начались разборки? Это они в тебя стреляли? — Аля приподнялась на локте, заглядывая ему в лицо, и успела поймать взгляд, который он бросил на ее качнувшуюся грудь.

— Да, они. Я ездил поговорить, но им не нужны причины для примирения, им нужны только поводы для войны. Это прежняя банда моего врага.

— Твоего бывшего друга? — уточнила она.

— Врага.

— Как он стал тебе врагом?

— Он убил мою невесту.

2

Может, кто-то смог бы продолжить разговор после такого, но у Али отсох язык. Вопросов было слишком много, но все они были чересчур личными. Или болезненными. Наверняка болезненными, не почудилось же ей, как сломался его голос на последнем слове. Он тоже замолчал и только машинально водил пальцами по ее бедру, прижимающемуся к его телу.

Аля тихонько провела пальцами по всей длине его руки, прижалась губами к плечу и скользнула дальше, на живот и ниже, туда, где он был укрыт простыней, не скрывающей, что его тело реагировало на близость женщины, как и положено мужскому телу. Другой вопрос, что его разум умел держать эти реакции под контролем. Но сейчас разум был занят совсем другим, и перед сражением ему не мешало бы расслабиться.

Может быть, она сама себя обманывала этим аргументом, ища повод все-таки попробовать в третий раз, а может — слишком боялась завтрашнего дня и того, что он принесет, чтобы не попрощаться с ним и не оставить себе хотя бы воспоминание об этой ночи.

Аля не думала, ей не хотелось думать. Эта страна и эти люди влияли на нее на ином уровне, и как без слов она понимала, что от нее хочет Пилар, так и сейчас без слов она знала, как будет правильно.

Она потянулась к Сантьяго, надеясь хотя бы зацепить его поцелуем — ведь он сам чуть не поцеловал ее у водопадов! — но он увернулся, взамен лишь положив ладонь ей на шею и легонько успокаивающе поглаживая. Они почти сплетались в объятиях, но он вел себя так, будто ничего не происходит. Вздымающий простыню член не считается, это просто элемент пейзажа. Аля терлась о его тело как кошка, гладила ладонями тяжело вздымающуюся грудь, закидывала ногу на него, целовала напряженные жилы на шее. Ни один мужчина не выдержал бы такого, подмял бы ее под себя, накрыл телом, взял, не церемонясь, а уже потом только жалел и мучился принципами.