Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары - Алексей Шепелёв

— Муки? Какой муки? — изумился Гаяускас.

— Всё равно какой, лишь бы помельче. Подойдёт и сахарная пудра, но она здесь наверняка дорогая. А потом загляни к Олусу, попроси его кольцо.

— А оно-то тебе зачем?

— Для большей убедительности. Его кольцо не волшебное, это я знаю точно. Ты у нас человек недоверчивый, если я просто покажу тебе, как ведёт себя волшебное кольцо, ты можешь мне не поверить. А так ты сам сможешь сравнить и увидеть разницу.

— Хорошо, — улыбнулся Балис.

Задний двор, как и полагается, был отдан под хозяйственные нужды. В дальнем углу двое слуг пилили дрова. Искомая кухня занимала изрядную часть двора: печь, жаровня и большой стол под навесом. У печи хлопотала толстенькая пожилая женщина. На натянутых поперёк двора верёвках сохла сменная одежда путешественников: о стирке Йеми договорился в первую очередь. Разумеется, слугам отдали только то, что было привычным для здешних мест, благо, ещё в Шофе Йеми озаботился тем, чтобы у каждого путешественника было по два комплекта подобной одежды. Чуждые этому миру костюмы, а так же морритский наряд благородного сета, естественно, никому здесь показывать не стали.

Стараясь не задеть мокрое бельё, Гаяускас прошел к кухне и вежливо попросил:

— Хозяйка, дай мне немного муки.

Стряпуха настороженно глянула не него и, коверкая слова, произнесла:

— Я не говорить по-морритски.

Балис едва удержался от горького смеха. В Вильнюсе ему не раз приходилось видеть, как местные жители демонстративно не понимали обращения на русском языке. "Как ето по-русски…" Балис всегда в таких случаях старался объяснить незадачливому приезжему вместо человека, не пожелавшего ответить на вопрос. И непременно добавлял при этом в сторону непонимающего: "Kaip tau ne geda"[1]. Или просто: "Geda"[2]. Реагировали на его слова по-разному, но Балис ни разу не усомнился в правоте своей точки зрения: прикидываться, что ты ничего не понимаешь — в первую очередь унижать себя. И не надо этих баек про "внутреннее сопротивление". Кому сопротивление? Голодным шоферам-дальнобойщикам, не способным сориентироваться в незнакомом городе? Приехавшим на каникулы посмотреть Тракай московским школьникам? И вот теперь, словно в насмешку, судьба поставила его в положение тех людей, которым он помогал.

Только вот никакой нарочитости в поведении кухарки не было: она действительно не знала «государственного» языка, а Балис не владел языком жителей этой местности. Тупик?

— Тьюмаш! Тьюмаш!

Один из слуг, бросив пилу, поспешил к навесу.

— Извини, уважаемый, наша Парба говорит только на языке здешних земель. Других языков она не разумеет.

— Не стоит извинений. Мы, горцы, к этому привыкли — наше наречие и свои, равнинные хландцы редко понимают. Но будь уж любезен, попроси её дать мне пригоршню муки.

— Муки?

— Да, пригоршню муки.

Удивлённый Тьюмаш перевёл, женщина кивнула. Взяла со стола глиняную плошку, сдвинула крышку с одного из стоящих у стены ларей и зачерпнула содержимого.

Поблагодарив, Балис понёс плошку с сероватой мукой в дом.

Раздобыть кольцо сета удалось тоже не без усилий.

Благородного Олуса Гаяускас обнаружил крепко спящим. Разумеется, привычного к путешествиям моррита, в отличие от ящерицы, не дорога утомила. Просто, не зная чем себя занять, сет решил отоспаться впрок. С точки зрения отставного капитана решение было вполне здравым, на его месте и сам Балис, наверное, поступил бы точно так же.

И точно так же бы сразу проснулся, едва кто-то приблизился бы к его кровати.

— А, это ты, Балис.

— Я. Почтенный Олус, не мог бы ты дать мне на некоторое время твоё кольцо?

— Моё кольцо? — сет сел на ложе. — Зачем оно тебе?

— Наромарт хочет произвести небольшой опыт над моим перстнем. Твоё же кольцо нужно нам для сравнения. Поверь, через несколько минут мы вернём его тебе в целости и сохранности.

— Э-э-э… Видишь ли, Балис, наши обычаи никак не могут мне позволить выполнить твою просьбу. Кольцо благородного сета — такой же символ его статуса, как и шарф, пурпурная кайма на тоге или двуручный меч. Отдать его в чужие руки для каких-то непонятных опытов — недостойный поступок. Я никак не могу на это согласиться.

— Что ж, если это так важно, то мы сможем обойтись и без твоего кольца.

По правде сказать, Гаяускас вообще не понимал, зачем Наромарту понадобилось ещё и кольцо Олуса. Как ведут себя не магические кольца, капитану было отлично известно, сравнения, на его взгляд, были совершенно излишними.

— Я бы мог пройти с тобой и сам поучаствовать в этом опыте. В таком случае, ничего неблагородного не совершится, — предложил сет.

Капитан на мгновение задумался. Обсуждать свои проблемы в присутствии Олуса он, конечно, не собирался, но в опыте Наромарта ничего секретного Гаяускас не видел.

— Почему бы и нет? Приходи в комнату Наромарта. Только осторожно, не разбуди ящерицу, она спит.

— Хорошо.

Пока Балис ходил за мукой, эльф расстелил на столе свой плащ, на который положил свой перстень.

— Вот мука. Что дальше?

— Сними своё кольцо и положи рядом с моим. Так… А третье кольцо где?

— Олус сейчас принесёт.

— Хм…

Наромарт хотел что-то добавить, но не успел: в комнату уже входил наскоро накинувший одежду благородный сет.

— Здесь предстоит какая-то волшеба?

— Простенький тест на магию, не более того.

— Пусть так. Что от меня требуется?

— Положи своё кольцо рядом с нашими… Нет, лучше вот так.

Наромарт передвинул перстни так, чтобы они образовали равносторонний треугольник, затем зачерпнул в горсть муку и подкинул вверх над кольцами.

— Ну что, убедительно?

Мучное облако осело на плащ большим грязно-белым пятном. Кольцо Олуса равномерно припорошило мучной пылью. А вот перстни Балиса и Наромарта оказались в центре тёмных пятен, куда не упало ни пылинки.

"Может, электричество или магнетизм?" — подумал Гаяускас, но тут же отверг это предположение. Физика его никогда серьёзно не интересовала, но всё же он точно помнил, что золото никак не относится к ферромагнетикам, а значит, не проявляет свойств магнита. А если это электростатический заряд, то совершенно непонятно, почему муку не оттолкнуло кольцо Олуса: тоже золото, тоже человек… Приходилось признать, что его с Наромартом перстни обладают какими-то необычными свойствами. Волшебными? Пусть волшебными. Ведь колдовством часто называют то, чему не умеют дать научного объяснения.

— Так просто? — изумился благородный сет. — С помощью пригоршни муки любой человек может определить, является ли волшебной вещь или нет? А проклятые чародеи берут за такую работу огромные деньги…

— О нет, благородный Олус, всё отнюдь не так просто. Этот тест способен распознать только некоторые волшебные вещи, но никак не все.

— Вот как… Ты многое знаешь о волшебстве, Наромарт. Ты сильный колдун?

— Я вообще не колдун, благородный Олус. Я собираю знания, не более того. Знание того, как сражаться мечом, не делает человека воином: мало знать, надо ещё и уметь. Вот и для того, чтобы стать магом, мало знать, как магия действует, надо ещё и уметь её использовать. Я — не умею.

— Хм… И всё же, в Море дозволяется изучать магию только людям и только по специальному разрешению. Я вижу, ты всего лишь хотел оказать услугу почтенному Балису, но прошу тебя с большим уважением относиться к законам. Благородному Порцию ещё предстоит отчитываться за все совершенные проступки перед Императором, и ни к чему осложнять ему эту и так не лёгкую задачу.

— Конечно, благородный Олус. Мне стыдно, что я не подумал об этом. Обещаю, что впредь я не поступлю столь опрометчиво.

Олус кивнул, забрал кольцо и вышел из комнаты. Повисло неловкое молчание. И человек и эльф чувствовали себя виноватым друг перед другом, хотя ни тот не другой не могли бы внятно сказать, в чём заключается его вина.

— Плащ надо выбить, — задумчиво произнёс, наконец, Наромарт, глядя на закрывшуюся за сетом дверь.

— Я выбью, — заверил его Балис. — А то можно подождать до Йеми: он вернётся и в стирку здешним слугам отдаст.

— А в чём мне ходить? — грустно улыбнулся эльф. — У меня останется только волшебный плащ, но надеть его после такого разговора будет просто издевательством по отношению к Олусу.

— Да уж, лучше не надо, — согласился Балис. — Ладно, Йеми с Мироном скоро должны вернуться.

Разговор по душам с Йеми привёл Нижниченко в отличное настроение. Мало того, что из скуповатого на информацию кагманца удалось выжать изрядное количество интересных фактов и версий, так ещё и договорились о том, что пока Йеми будет наводить справки о наёмниках, Мирон самостоятельно побродит по порту.

Найти какую-то важную информацию генерал не рассчитывал: слишком плохо ещё он ориентировался в этих краях и этих людях. Но и "поведением экскурсанта" уже пора было завязывать. В последнее время Мирону всё чаще вспоминался анекдот из старых советских времён: на космическую станцию «Салют» прибыл экипаж, включающий в себя космонавта из очень дружественной, но и очень неразвитой страны, каковых в то время кормилось вокруг СССР изрядное множество. Прибыл, значит, экипаж, поработал, отбыл. Космонавт-исследователь вернулся в свою родную очень не развитую стану.