Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары - Алексей Шепелёв

Понятно, почему Саридий был несказанно удивлён, когда незадолго до обеда его аудиенции попросил некий благородный лагат Порций Паулус. Имя соплеменника Юнию ничего не говорило, но, разумеется, моррит был немедленно приглашен в кабинет смотрителя порта.

Порций оказался совсем молодым человеком, наверное, едва отпраздновавший круглую дату — две дюжины вёсен. Видимо, он давно путешествовал вдали от дома: вся одежда была местной, лакарской. Но достаточно было глянуть на гордую осанку, чтобы сомнения в благородном происхождении гостя отпадали. Впрочем, проверить последнее было нетрудно.

— Слава Императору! Да прибудет с тобой благословение богов, благородный Юний! — приветствовал он хозяина.

— Слава Императору! Да не обделят боги своей милостью и тебя, благородный Порций! — поднявшись с кресла, как того требовал этикет, ответил Саридий. — Присаживайся, расскажи, что тебя привело в эти стены.

Паулус с недоумением окинул взглядом предложенный ему табурет.

— Правильно ли я тебя понимаю, благородный Юний? Ты предлагаешь мне сесть на табурет, в то время как сам будешь сидеть на стуле со спинкой?

— О, прошу простить меня. Здесь, вдали от Моры, иногда забываешь…

— О правилах приличий?

— Прошу, не гневайся. К тому же, я должен был проверить, не самозванец ли ты…

Брови на лице молодого лагата удивленно поползли вверх.

— Самозванец? Неужели кто-то дерзает…

— Увы, — вздохнул смотритель порта, — в позапрошлую весну некий негодяй осмелился выдавать себя за благородного лагата.

— Полагаю, он получил по заслугам?

— Разумеется, всё было в соответствии с законом. Однако, достойно сожаления, что находятся такие закоренелые преступники, которые не страшатся справедливой кары. На моей памяти не было ни одной весны, чтобы в этом городе кого-то не приговорили к сожжению в печи за преступления против Империи. А бывало, что за одну весну приговор выносился не одному, а нескольким преступникам.

— Согласен, на окраинах Империи почитание законов оставляет желать лучшего.

— Тебе виднее, благородный Порций: ты ведь путешествуешь по свету. Я же, обремененный службой, не покидал Плошта уже больше дюжины вёсен.

— У каждого из нас своя служба, — многозначительно произнёс молодой человек, чем вызвал в душе Юния Саридия немалый трепет: ежели служба посетителя как-то связана с контролем исполнения смотрителем порта своих обязанностей, то ничего хорошего от визита ждать не приходится. Проверки никогда не устраивают для того, чтобы похвалить проверяемого.

— Мне бы желательно узнать, какие корабли покинули гавань третьего дня, — продолжал лагат.

— Какие корабли покинули гавань третьего дня? — недоуменно переспросил Юний.

— Именно, — молодой человек подтвердил просьбу энергичным кивком. — И побыстрее, если можно.

— Отчего же нельзя, — с явным облегчением выдохнул смотритель. Учёт кораблей вёлся аккуратно и точно, здесь ему опасаться было нечего. — Сейчас выясним.

Из-под груды лежащих на столе свитков он извлёк толстую книгу, в деревянном, обтянутом кожей, переплёте.

— Так, вот, пожалуйста… Третьего дня, то есть в десятый день до ладильских календ из Плошта отбыло три судна.

— Какие? Куда?

— Вот. «Сирена», принадлежащая сообществу кожевников Плошта, отбыла в Тампек с грузом выделанных кож. Пошлина в размере…

— Это меня не интересует, — поспешно заметил молодой человек, чем ещё больше обрадовал собеседника. Первой обязанностью смотрителя порта было именно взимание пошлины. Если визитёра это не интересовало, значит, его служба была далека от контроля добросовестности Юния Саридия.

— Дальше. "Морская звезда", судно почтенного купца Кейеса из Толы — отплыла в Толу же с грузом зерна. И «Быстрый» — бирема Имперского Флота вышла на боевое патрулирование.

— Военные суда ни коим образом не могут меня интересовать. Я спрашивал только о торговых судах.

— В таком случае — два корабля, которых я назвал.

— Благодарю, благородный Юний, ты мне очень помог. Не смею тебя более задерживать.

— Мой долг — трудиться на благо Императора и Империи.

— Слава Императору!

— Слава Императору!

С лёгким полупоклоном Порций покинул кабинет смотрителя порта. Через открытую дверь Саридий успел заметить, как пожилой слуга почтительно подал благородному лагату тёмно-зелёный плащ. Юний тяжело опустился в кресло, приходя в себя после напряженной беседы. Только сейчас он почувствовал, как пересохло во рту.

Подрагивающей рукой смотритель нашарил на столе маленький бронзовый колокольчик, позвонил. В кабинет торопливо вбежал слуга.

— Вина, живо…

Жадно осушив чашу, лагат почувствовал, что волнение немного улеглось. Разговор, вроде, закончился успешно, таинственный посетитель ушёл удовлетворенным. Во всяком случае — не разгневанным. Вот только на кой имп благородному лагату сдались вонючие кожи или варварское зерно, было решительно непонятно. Уж не контрабанду ли запрятали в трюмы ушлые кожевники или пронырливый толиец? В таком случае, отвечать, конечно, придётся ему, Юнию Саридию. Если только…

Если только не принять заранее мер предосторожности. Кто предупреждён — тот вооружен. Надо будет сегодня же вечером посетить плоштского эдила, благородного лагата Калера Гравиция, дальнего родственника Юния по материнской линии. И между делом напомнить ему, что он, смотритель порта Юний Саридий, уже не раз делился с эдилом своими подозрениями о том, что не все портовые чиновники безупречно служат Императору Кайлу. Конечно, варвары они и есть варвары, требовать с них, как со старших граждан невозможно, но и поощрять безнаказанность — тоже не дело. Пора бы уличить пару-тройку чиновников в мздоимстве и потворстве контрабандистам, да и быстренько осудить к виселице. И наместник сможет отметить рвение смотрителя порта, и, если вдруг и впрямь молодой лагат идёт по следу, то к моменту его возвращения в Плошт виновные будут уже давно выявлены, осуждены, и, главное, казнены. Ежели дело касается меньшего, чем злоумышление против особы Императора, а в этом Саридий сомнений не испытывал, то никто не станет требовать со жрецов Аэлиса проведения обряда вызова душ казнённых преступников с целью посмертного допроса. Слишком уж хлопотное это действо…

Да, несомненно, именно так и следовало поступить.

— Всего лишь два судна. Нам несказанно повезло.

— Я бы так не сказал, — скептически сощурился генерал Нижниченко. — Судна-то два, но на каком из них увезли Серёжу, мы понятия не имеем. А искать на удачу — это всегда риск отправиться совершенно не туда, где ты нужен.

Спутники сидели за угловым столиком небольшого портового кабачка, обсуждая сведения, только что добытые Йеми от смотрителя порта.

— Даже если искать мыша в горшке, то лучше, если этих горшков будет два, а не шесть, — пожал плечами кагманец.

— И, тем не менее, знаем мы маловато. Можно ли выяснить точно, на каком из кораблей уплыл этот наёмник?

— Можно попробовать, — неопределённо покрутил рукой в воздухе Йеми.

К столику подошел хозяин заведения. Стандартное пожелание "вина и чего-нибудь там" обернулось парой чарок, и большой деревянной тарелкой с куском какой-то пищи, залитой густой белой массой.

— Держи, кормилец, — кагманец барственным жестом протянул хозяину серебряную монету.

— Благодарствую, господин хороший, — угодливо улыбнулся «кормилец», надо понимать — на сдачу.

— Ну, давай выпьем за нашу удачу. Чтобы нашли мы нашу потерю с первого раза.

Мирон скопировал жест Йеми, поднявшего чарку до уровня лба, а затем пригубил её содержимое. Внутри оказалось белое вино весьма скверного качества, совсем немного не дотягивавшее до почётного звания столового уксуса.

— Кислятина, — сморщившись, Нижниченко поставил чарку на стол.

— А чего ты хотел? Может, чёрного вина? Так кто тут за него заплатит? И потом, им, — Йеми легонько кивнул на зал кабачка, — сойдёт. Это для них ещё, можно сказать, благородный напиток. А вообще здесь чаще наливают такое пойло, что…

Достав кинжал, кагманец умело разрезал пополам «закуску». Насадив на острие свою половину, опробовал.

— М-м-м, неплохо.

— А это что?

— Чулама из какой-то рыбы.

— Чулама?

— Ну, рыба, запеченная под мучным соусом.

Управляться за столом одним кинжалом было непривычно, но Мирон всё же справился с непростой задачей, разве что посадил на плащ пару крупных пятен от соуса. Чулама ему понравилась намного больше вина: и рыба свежая, и приготовлена вкусно.

— И всё же, что теперь будем делать?

— Ты тут посидишь немного, а я пробегусь по порту, есть у меня кое-какие знакомые. Потом вернемся к Дроко, надо с ним обсудить один вопросец. Дальше — договариваемся с каким-нибудь капитаном, судно которого идёт на север, чтобы взял нас пассажирами. А потом уж, до отплытия, можно пытаться уточнить, на какой именно корабль сел этот Меро.