Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

Андрей слушал очень внимательно.

– Как думаешь, построят?

– Не сомневаюсь в этом. Лично я – против строительства, но не потому, что здание очень высокое. Эйфелева башня тоже высокая, но без нее не было бы Парижа. Я против, потому что «Газпром» – компания государственная, а у государства есть куда потратить деньги, у нас еще многие деревни и поселки не газифицированы. И, наконец, главное – как только начнут строить, стоимость газа для населения моментально вырастет, как бы ни уверяли в обратном газпромовские чиновники. В городе полно дворцов, которые требуют спасения – берите, восстанавливайте, работайте и размещайтесь в них…

– Я тоже против этой пресловутой башни, Константиныч, только по другой причине. Этот скандал, разделивший город на сторонников и противников строительства, высветил очень важную проблему – наша власть плюет на мнение граждан, оно ей не интересно. У власти достаточно ресурсов, чтобы провести любое решение, даже абсурдное: для этого есть управляемый парламент, лояльные деятели культуры, свои средства массовой информации, а главное – деньги, которыми она распоряжается. Я смотрю телевизор – и ничего не понимаю! Боярский и Мигицко уговаривают телезрителей, что башня чудовищной высоты на Охте необходима городу, как воздух. В это же время уважаемый академик Пиотровский пишет Президенту и Правительству письма с резкими протестами. Кому же верить?

– Мне, – шутя, сказал я. – Хотя бы на том простом основании, что я следил и слежу за событиями на Охте, начиная с 2006 года. Информацию собираю из газетных публикаций и телепередач, расспрашиваю специалистов в этой области. Разумеется, я тоже могу заблуждаться. Хочешь, расскажу эту историю так, как я ее понимаю?

– Не хочу.

– Почему?

– Я не верю информациям, публикуемых в газетах и журналах, тем более передаваемых по телевизору.

– Чему же ты веришь?

– Первоисточникам.

– Это… кто такие?

– Руководство Газпрома и страны.

– Извини, Андрей, руководство лично со мной подробностями строительства башни не делилось.

– Вот то-то…

– Что то-то?

– Такое впечатление, что нас проверяют «на вшивость». Какие мы стали. Промолчим или поднимемся с протестами. Ты ведь хорошо знаешь, как рукотворными морями землю нашу покрывали.

– Память о морях у меня хорошая. Сейчас ведь оправдание есть. Такие времена были, что заставили людей молчать.

– Были, что правда, то правда.

Разговор прервался, оба задумались.

Сегодня, я твердо уверен, что от исхода борьбы против «башни» зависело многое, в том числе и становление гражданского общества в России. Андрей был прав. Кому, как не мне, знать, какие тяжелые последствия влекут за собой непродуманные, волюнтаристские решения наших российских властей! Я видел своими глазами, как скрывались под водой сибирские села, где еще недавно жили люди, как преднамеренно сжигались их дома, и некому было остановить этот беспредел.

В одной из своих книг «Илимская Атлантида», в главе «Прости меня, мой край», я рассказывал о десятках илимских деревень, нашедших свою могилу на дне рукотворного моря. Тоскует мое сердце о погубленных родных краях, не могу не поделиться с читателями своей болью. Приведу отрывок из этой книги.

«…Тридцать пять лет прошло после потопа! Вернее, не потопа, а убийства деревень и сел. Говорят, со временем боль от утраты притупляется, рана заживает… Но у меня эта рана – не затягивается. Перед глазами – родной Илим. Моя родина. Мое детство. Могила моей мамы, что теперь на Красном Яру. И слышится мне стон ее души в криках птиц, парящих над бескрайним искусственным морем и не находящих знакомых мест: Кулиги, Малой Речки, Россохи, Тушамы…

А история, между тем, повторяется. Уже в государстве с другим названием и с другой Конституцией, которая обязывает власти прислушиваться к мнению граждан, блюсти их интересы. Но – удивительное дело! – все остается так же, как и прежде, никто не собирается “блюсти” и “прислушиваться”. Родные гидростроители снова готовят большой сибирский потоп. Снова уйдет под воду огромная таежная территория, которую предстоит очистить от леса, от городков и деревушек, она станет дном искусственного моря. Дома и лес, как в былые времена, будут жечь, людей переселять…»

Новые государственные реформы в России идут медленно и трудно. Впрочем, так было в нашей стране всегда. Но все-таки кое-что меняется в сознании людей, они уже не те бессловесные «винтики» и «колесики» в огромной и бездушной государственной машине – они начинают поднимать голос против несправедливости, против хамства, против вседозволенности, и этот голос становится год от года все громче и уверенней. Трудно сказать, чем кончится история со строительством «Газпром-сити», кто в ней прав, кто виноват, однако она выявила существенное обстоятельство: не все у нас решается с помощью денег, есть что-то более важное, обо что споткнулся даже «Газпром» с его сверхмощными финансовыми потоками. Слава Богу и петербуржцам, символичная беда (башня) отступила!

Наши политики часто цитируют слова Петра Столыпина, сказанные им в Государственной Думе: «Вам, господа, нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия…». Правда, забывают (или не знают!) о том, что за этой эффектной фразой царского премьер-министра последовало уточнение от лидера русских националистов-монархистов Василия Шульгина: «Нам нужна, прежде всего, справедливая Россия…»

И спасибо Петербургу, это он своей красотой, героической историей, культурным примером заставляет нас осознать, что такое величие и что такое справедливость. И поэтому, наверное, когда тяжело, когда, кажется, нет выхода из сложившейся жизненной ситуации, выходишь на поклон к городу. Идешь по его улицам, всматриваешься в шедевры зодчества, ищешь отражение минувшего в его реках, речках и даже в родных петербургских лужах. И находишь, и получаешь помощь Красоты и ответ Вечности, и все складывается хорошо, и решается так, как должно быть.

Глава пятая. Пешком по Гороховой

Поздний зимний вечер. После спектакля мы с Андреем решили пойти домой пешком. Это был наш любимый маршрут: немного по Фонтанке, потом свернуть на Гороховую, и дальше до Малой Морской. Мы идем медленно. Сладко и легко дышится в этот безлюдный час, когда кажется, это только тебе небо посылает снежинки, остужающие пылающее после спектакля лицо. Это в награду только твоему неравнодушному сердцу петербургские выси открывают свои невыразимые тайны, это для твоей пытливой души фонари высвечивают минувшее. По узким тротуарам трудно идти вдвоем: то дорогу грубо преградят ступеньки, ведущие в новый, пробитый прямо в фасадной стене вход, то под ногу подвернется вспученный кусок асфальта. Все время уступаем дорогу друг другу, не замечая этого, потому что Андрей говорит, а я заворожено слушаю… Он зримо рассказывает об истории Гороховой улицы так, словно сам жил здесь в далекие времена.

– Гороховая – одна из старейших улиц Петербурга. Эта средняя часть «петербуржского трезубца» – трех улиц, расходящихся веером от Адмиралтейского проспекта до Пионерской площади (бывший Семеновский плац).

Первое ее название, присвоенное в 1738 году, соответствует местоположению – Средняя Проспективная улица, сокращенно Средняя перспектива. Поскольку