Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера. Книги 1, 2, 3. Самая полная версия - Алексей Львович Шерстобитов

Тимур уже согласен уйти… Волошин не дает… Ческис умоляет Марка избавиться от Тимура… Саркисов заявляет, что без Хлебникова выходит из проекта… Марк еще не получил деньги – они нужны всем! Что остается? Никто не хочет терпеть или войти в положение другого, кроме Тимура.

Супруга рисует, все чаще и чаще, эти схемы мужу – женская интуиция не может лгать! Уже начало декабря 1994. Он иногда упирался, ведь ему действительно льстило, что он стал центральной фигурой, пользуется уважением у конструкторов с мировым именем, а Марк Волошин не может решить в обход него ничего.

А ведь всего-то нужно было сказать Саркисову, что его, Тимура, просто убьют, останься он на этом месте… Откуда иногда появляется уверенность в мнении, что нормальный с любой точки зрения даже не поступок, а разговор, может произвести совсем не очевидное для тебя впечатление на собеседника, скажем, неожиданно проявить говорящего, как труса?!.. Трус знает, что он трус, скрывая это изо всех сил, труся, принимает решения, соответствующие своей боязни даже там, где опасаться нечего…

Борьба за владение потоком денег, который не принадлежит ни Ческису, ни Хлебникову, где второй, обладая им, не дает взять и толики, и где первый «откусит» столько, что только «толика» дойдет до адресата – вот причина! Насколько разные мотивации, и как много в этом зависимостей. Все хотят свою «дольку»: одни – заслуженно, заработав; другие – просто потому, что рядом находятся; третьи – ввиду обладания силы; четвертые – просто пользуясь ситуацией, не важно от кого получая. Но, как известно, – проще всего откусывать от государственного бюджета!

Надежда пыталась это вдолбить мужу, но он молча ел, пил кофе, говоря как бы в сторону: «Не у всех так мозги работают, как у тебя. У тебя криминальный склад ума. Не дай Бог, что ты будешь права». Он, как и каждый из нас, не верил, что с ним такое случится, веря, что буря минует, оставив его в объятиях любимой жены, счастья, благополучия, уважения…

Успокаивая Надю, Тимур, все же чувствовал нависшую опасность. Пришло время, когда некая внутренняя грань ощущения им реальной опасности в нем была преодолена, сподвигнув к принятию конкретных мер по соблюдению безопасности. Он запретил супруге с ребенком ходить на улицу. Спускаясь к машине, не разрешал появляться, пока не прогреет двигатель. Как-то, с заговорщицким видом, попросил отнестись серьезно к тому, что сейчас покажет, запомнить и постоянно тренироваться, как из-за угла коридора стрелять в дверь, если что…

Чем это было для него? И чем стало для Нади?! Мужчина гордился собой, тем, как мужественно переносит опасность, надеясь, что она минует. Предприняв минимум для безопасности своей и семьи, продолжал жить, или делал вид, что живет. Всего один шаг отделял его от по-настоящему правильного решения, оттолкнись он в своих размышлениях от семьи, любви, своего долга, по отношению к жене, своим детям, Тимур его обязательно бы сделал. Гордыня, гонор, тщеславие, мужское видение встали между разумностью и духовностью. Обрекая и своих домочадцев, которых любил, на все, что угодно, пер как бык, даже не видя, что находится за преградой.

Заключая брачный союз, мужчины многое обещают своим супругам, еще большее видят женщины сами, но многое ли мы оправдываем?! Спросим себя: «Какова цена?!», после обратимся, сбив шелуху и украшения с правды обстоятельств, заставивших нас задать себе этот вопрос и задумаемся: «А цена чего, и что ценнее?!».

Неважно, верующий человек или атеист, каждый должен понимать, зачем он пришел в этот мир. Если есть сомнения, значит, имеются основания для них. Если нет сомнений – значит ты прав! Мы не узнаем, что это было для мужа Нади, но можем попытаться понять, чем Тимур Илларионович руководствовался, выбирая из: мужского, человеческого, личного, совестливого, семейного, чувства долга (и тут важно помнить, перед кем), тщеславного, общественного…

Для жены же это был мир кошмаров, не переставший быть таким и по сегодняшний день! Если бы супруг увидел ее муки, метания, страхи изнутри, захватившие ее после его смерти, смог бы он сделать тот же выбор?! То-то же!

Удивительно, как она умудрялась, при полном понимании самой ситуации, видении ее продолжения, уверенности ужасного исхода, которого ждала каждый день, каждый час, каждую минуту, оставаться такой счастливой в минуты возвращения мужа, притом, что уже знала о его изменах, будучи беременная от него вторично, и вторично же преодолевая его, теперь уже по настоящему серьезное сопротивление и нежелание второго их общего ребенка. Ад и рай в одном бокале – напиток, принимаемый ей каждое утро в течении нескольких месяцев перед потерей супруга, после его гибели превратился в яд, от которого гибли все ее противники, но не удавалось ей самой, при всей мощи желания, последовать судьбе мужа.

Утром он уходил на работу, на что с обреченной горечью смотрела она с высоты четвертого этажа, затаив дыхание, вглядываясь во двор, выход из подъезда, каждую машину, считая секунды, и уже буквально выпрыгивая, предполагая, что прошло больше, чем требуется, для преодоления расстояния от двери квартиры до припаркованного у самого подъезда автомобиля. Эти бурные переживание толкали на мысли подобные этой: «Наплевать на то, что он запретил выходить перед ним, проверяя, ждет его кто-нибудь или нет! Ну почему я не вышла и не посмотрела – ведь ждет! Где эти убийцы?! У лифта?! На лестничной клетке?! По выходу из кабины лифта?! Или ждут невдалеке от машины?! А я здесь! Какая же я после этого жена?!..

Но супруг выходил из подъезда целым и здоровым. Ей оставалось с недолгим облегчением наблюдать, как он садится в машину, заводил двигатель… – второй выдох облегчения вырывался у нее из груди – не взорвалась! Выехал со двора… никого за ним! Сколько стоили минуты, складывающиеся в часы, сутки, недели, за промежуток, необходимый для следования от дома до работы?! Никто не узнает этого коэффициента, пока не попробует на своей шкуре!

Потом следовал звонок секретарше:

– Свет, еще не появился?..

Женщина, сначала не понимая, отвечала железным:

– Нет, Надежда Юрьевна, – потом, поняв причину, находившуюся не в ревности, а в опасении за его жизнь, с сопереживанием и «чур меня от такого»: – Пока нет, с минуту на минуту, конечно, будет…

– Как появится, набери меня!..

Перед тем, как ехать домой, Тимур звонил:

– Мужика без меня не стирай. Я выезжаю… – Зажав трубку телефона в руках, она металась у окна, реагируя на каждую машину, на любое движении, сердце, оступаясь, «ронялось в пятки», когда раздавался заглушенный звук разорвавшегося недогоревшего топлива в выхлопной трубе – хотелось