Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ЦХСД:
фонды съездов КПСС и Пленумов ЦК КПСС (с XIX съезда КПСС);
протоколы Международных совещаний и переговоров с коммунистическими и рабочими партиями (с 1956 г.);
протоколы заседаний Политбюро с материалами к ним;
личные фонды Ворошилова К. Е., Микояна А. И., Хрущева Н. С., Вышинского А. Я., Кагановича JI. М., Маленкова Г. М., Молотова В. М., Жукова Г. К., Гречко А. А., Шверника Н. М,, Брежнева J1. И., Суслова М. А., Андропова Ю. В., Горбачева М. С., Пельше А. Я.
В результате беспрецедентной в истории XX века работы по приему на государственное хранение документов КПСС, КГБ, Верховных Советов СССР и Российской Федерации, многочисленных министерств и промышленных предприятий произошло увеличение Архивного фонда практически в три раза. В 1992- 1993 гг. в государственные архивы поступило 74 млн. дел архивов КПСС, более 600 тыс. дел архивов КГБ, около 400 тыс. дел ликвидированных министерств и ведомств, большой объем документов бывшего Верховного Совета России. Если к середине 1991 г. в составе Архивного фонда насчитывалось 93 млн. архивных дел, то к началу 1992 г. было уже 204 млн. дел. В настоящее время в учреждениях Государственной архивной службы насчитывается около 250 млн. дел.
Процесс рассекречивания документов в «послеавгустовской» России прошел через ряд этапов. В конце 1991-1992 гг. пришлось испытать своего рода «штурм архивов» со стороны общественности, прессы, историков, юристов. Использование этих архивов получило и громадный международный резонанс. Огромные сроки ожидания запрошенных данных из ранее закрытых архивов вызвали поток публикаций в прессе, архивную службу нередко критиковали за то, что она по- прежнему не допускает людей к прежде секретным архивам.
Значительные сложности возникли с проведением работы по снятию необоснованных ограничений допуска к документам. Архивисты на некоторое время оказались в двусмысленном положении — они были в равной степени уязвимы для критики и в том случае, когда выдавали считавшиеся прежде секретными материалы, и в том, когда пытались руководствоваться старыми инструкциями и ограничениями48.
Вместе с тем рассекречивание архивов, проводимое на основе действовавшего тогда законодательства, уже в 1992 г. стало встречать политическое противодействие. Причем критика — резкая, политически ангажированная — шла с двух сторон. С одной стороны, в ходе прений в Конституционном суде по «Делу КПСС»49 раздавались обвинения в неправомерности рассекречивания. Эта тема получила широкую поддержку в левой прессе. С другой стороны, с требованием немедленно и все рассекретить, не считаясь с законодательством, выступали правые радикалы—В. Буковский50, Ю. А. Афанасьев, часть прессы.
И все-таки благодаря расширению доступа к документам была создана качественно новая источниковая база. Появилась возможность организовать систематическую публикацию исторических источников. С 1992 г. началось издание журналов «Исторический архив», «Источник». Резко возросла издательская деятельность архивов, в том числе по совместным проектам с академическими институтами России и иностранными научными организациями51 Важным результатом изменений в архивном деле стало появление описаний фондов архивов52.
К сожалению, нельзя не заметить, что темпы рассекречивания документов в последние годы замедлились. Это тем более огорчительно, что наметилась тенденция к невыполнению «Основ законодательства Российской Федерации об Архивном фонде Российской Федерации и архивах» и Закона «О государственной тайне», установивших, в качестве базового, 30-летний срок для сохранения секретности. И уж вовсе неприемлемым представляется возрождение порядков с установлением «ограниченного доступа» к документам. Если в первом случае — с рассекречиванием документов — можно сетовать на недостатки, так сказать, государственного уровня (что, по моему мнению, неубедительно), то во втором — это просто нежелание брать на себя ответственность, попустительство негативным тенденциям в архивном деле.
Раньше, чем йышли первые обстоятельные сборники документов, на читателя обрушилось огромное количество мемуарной литературы. Появились прекрасные по информативности мемуары А. И. Микояна53, неизвестные прежде важные фрагменты воспоминаний Г. К. Жукова о событиях 50-х гг.54 Однако абсолютными лидерами «по воспоминаниям» стали политики 80-90-х гг. Перечень мемуаристов практически полностью совпадает с телефонными справочниками высшего политического руководства СССР. Редкий член Политбюро, руководитель КГБ, помощник Генерального секретаря, министр иностранных дел и охранник не создал своего труда. М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин, В. И. Воротников и А. Н. Яковлев, А. И. Лукьянов и О. Шенин, В. В. Крючков и В. И. Болдин, В. В. Фалин и А. И. Добрынин, О. А. Гриневский и А. М. Александров-Агентов, А. С.
Черняев и В. Прибытков — вот далекий от полноты перечень сановных мемуаристов. Каждый из них стремился не просто изложить собственную точку зрения на свою роль в истории, но доказать ее, нередко публикуя на страницах воспоминаний и документы из личных архивов.
С появлением доступа к архивным материалам возникла возможность проверять и корректировать мемуарные свидетельства, дополнять историческую картину теми субъективными деталями, которые и делают исторический процесс «очеловеченным».
И уж вовсе беспрецедентной стала так называемая «детская литература», как удачно определила ее Е. Ю. Зубкова: воспоминания детей вождей — Сталина, Хрущева, Берии и Маленкова55
Приступив в 1992 г. к работе над этой книгой, мне еще раз пришлось убедиться, что не было у нас ни сколько-нибудь достаточной, ни доброкачественной, то есть основанной на документальной основе, историографии. Еще хуже обстояло дело с источниками. Отмечу, что основные монографические публикации документов появились и появляются уже позже, главным образом после 1995 г.56
Источниковой базой для этой книги стали прежде всего неопубликованные документы Секретариата и Политбюро ЦК КПСС. Среди важнейших источников — рабочие записи Политбюро ЦК КПСС, которые регулярно велись с 1966 г., вскоре после прихода на должность заведующего Общим отделом ЦК К. У Черненко. Записывалось каждое официальное заседание Политбюро. Сначала записи велись заведующими Общим отделом — К. У. Черненко и К. М. Боголюбовым, позже -— производились профессиональными стенографистами.
«Рабочие записи», снабженные надписью на титульном листе: «экземпляр единственный», печатались на машинке и переплетались зеленым коленкором в книги формата А4, листов по 200—250, поквартально или помесячно (это зависело от числа заседаний и их длительности). При новом заведующем Общим отделом — В. И. Болдине —тексты размножались на копировальной технике и переплетались в аккуратные книги небольшого формата, с бордовыми переплетами. И хотя их по-прежнему украшала старая надпись — «экземпляр единственный», можно утверждать, что Общий отдел издавал небольшой тираж этих записей, по всей
