СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Несмотря на жару, от моря веяло прохладой. Ридли Скотт глотнул пилюлю антибиотика – не хватало ещё простудиться – и, подумав, добавил к ней антиаллерген – насекомые так и роились вокруг цветущих деревьев. Запил водой из своей бутылочки.

Близился полдень. По набережной Ялты рассыпалась пёстрая толпа. Играл военный духовой оркестр – золото и медь на белом. Танцующие пары напомнили Ридли классику кинематографа – «Унесённые ветром», бал в доме семьи Скарлетт, пышные юбки женщин и чопорные костюмы мужчин. Впрочем, среди танцующих на набережной так одеты были профессиональные танцоры – они выделялись манерами, чёткостью движений. Несколько молодых пар не вписывались в картину бала: тонкие весенние курточки, блузки и футболки, вновь модная обувь на «танкетке». Ридли поймал себя на том, что танцующие страшно раздражают его… Счастливыми улыбками на лицах, что ли? Он поправил капюшон куртки – хоть какая-то защита от шума и музыки – и нацепил на нос солнцезащитные очки.

На газоне трое подростков возились с моделью аппарата. Скотт плохо говорил по-русски и тем более не умел читать, но слово написанное красным по белому борту модели он помнил хорошо: «Анатра». Через тире значился номер: 10.

Закончив приготовления, парни подняли модель на высоту человеческого роста. Чернявый моделист ловко управлял ею с помощью джойст-перчаток. На траве осталась причудливая «снежинка» из кругов и спиральных лепестков – след от работы двигателя. Подчиняясь юному пилоту, модель поднялась над набережной, и в одно мгновение в небе без грохота и дыма расцвёл лазерный фейерверк.

Ридли обернулся на шорох автомобильных колёс. Красная «Эл-Лада» припарковалась на стоянке. Диски-электромоторы колёс, отполированные до зеркального блеска, скривили отражение ног Ридли Скотта. С лёгким шипением открылась дверца салона. Ридли услышал удивлённый вздох Генри Салана и не сразу сообразил, откуда знаком ему седой офицер в белом френче. Геннадий Живагин надел фуражку и улыбнулся растерянным американцам.

— Жарко? — спросил он Салана, подходя к водяному автомату.

— Да вас просто не узнать! — восторженно воскликнул Генри. — Насколько я понимаю, — он прищурился, разглядывая золотые погоны с двумя голубыми полосами. — Сэр полковник космофлота!

— У нас не прикладывают к пустой голове, — заметил Живагин, когда американец молодцевато козырнул.

— О! Простите, сэр!

— Товарищ полковник, — вновь поправил Геннадий. — Кстати, стаканчик можно?

Ридли брезгливо поморщился, когда полковник налил себе в стакан Салана шипучки с сиропом чёрной смородины.

— Не кривитесь, Ридли, — усмехнулся русский. — Пить из одного стакана вполне безопасно.

Он сунул ладонь в нишу, где наполнял только что стакан – три синие полосы вспыхнули на пальцах.

— Ионное излучение. Два симферопольских школьника ещё в начале века изобрели первый такой рукомойник для кафе, столовых и ресторанов.

— Мне нет дела до этого, — пробурчал Ридли.

Шум моря, яркий солнечный свет, большое скопление народа действовали на нервы.

— Вы обещали мне место в первом ряду, — напомнил он русскому.

— Вы в первом ряду, — широким жестом руки Живагин указал на набережную. — Прошу.

Официальное сообщение: «Американское правительство возмущено разбойными действиями советских пилотов на территории Американских колоний Марса, приведших к разрушению купола и гибели американских учёных. Американская сторона требует выдачи виновных в катастрофе и приданию их международному суду. Президент США заявил: «Мы надеемся, что Советский Союз, его правительство в ближайшее время примет необходимые меры по задержанию и выдаче виновных, а так же выплатит денежную компенсацию за нанесённый ущерб пострадавшей стороне и, в частности, семьям погибших».

— Вы готовы к съёмкам?

— Я всегда готов, — раздражённо произнёс Ридли, отправляя пилюлю антидепрессанта в рот.

По мановению его руки Генри Салан открыл серебристый контейнер и достал пульт управления – джойстик с галлоэкраном. Стая из пяти роторных роботов размером в ладонь вылетела из контейнера и построилась в вертикальный пятиугольник над головой ассистента режиссера, нацелившись камерами в открытое море.

— Ридли, можно задать вам вопрос? — спросил Живагин.

— Валяйте.

— Вы ведь астроном, — серые глаза внимательно смотрели на Скотта из-под козырька фуражки.

— Был, — ответил тот. — Работал в третьем куполе АКМ, — Ридли брезгливо скривил рот. — Да, моё настоящее имя Джош Роук. Вы же из спецслужбы, вы знаете это.

— Знал, но с чего вы взяли… — Живагин казался озадаченным, но, к удивлению американцев, он вдруг расхохотался открыто, заразительно.

— О, простите! Я совсем позабыл о старой доброй игре в шпионов! — Геннадий снял фуражку, вытер платочком проступившие от смеха слёзы. — Поверьте, я пилот и всю жизнь им был. И останусь. О вас… О вас я знаю достаточно. Для себя. Знаю, что вы окончили курсы режиссёров имени Спилберга и взяли имя прадеда – Ридли Скотта. Всё же русский мог удивить.

— Я давно мечтал снять фильм к столетию космической эпохи, — Ридли поджал губы – рассказать или… — Рассчитывал познакомиться с советскими космонавтами и, наконец, узнать имя человека спасшего меня. Генри Салан делал вид, что занят своими «птичками».

— После возвращения на Землю я сутками сидел на допросах, — Ридли не хватало воздуха. — Что-то говорил, объяснял, рассказывал…Обидно. Обидно то, что никто не хотел меня слушать. Они требовали другого.

Он скинул с головы капюшон, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Скотт быстро извлёк ингалятор, вдохнул аэрозоль.

— Я сдался, — тихо произнёс он. — Я сказал то, что они хотели услышать, подписал показания.

— Не вините себя, Ридли, — Геннадий опёрся о парапет набережной. — Вам было семнадцать, вы пережили крушение купола, нелёгкий перелёт с Марса. Им не составило труда сломать усталого напуганного юношу.

— Но я действительно многого не знал! За что же!..

— Начинается, — напомнил о себе Генри. — Кажется.

Над водой возник зеркальный блик. На какое-то мгновение в нём отразилась вся набережная от края до края: радостные лица, оркестр, цветущие деревья. Музыка грохнула громче, зазвучал голос комментатора. И вот уже в воздухе висит белый диск – «Анатра-100». Четыре пузатых термоплана держали под ним стартовую платформу.

— Платформа «Морской старт» стоит в открытом море, — пояснил Живагин, — а нам её показывает телесистема «Горизонт».

— Вау! — Генри Салан орудовал роторниками. — Эффект полного присутствия! Я даже вижу лица технарей! Экипаж! Экипаж идёт!

Группа людей в белых скафандрах рядом с «Анатрой» казалась вереницей муравьёв.

— Дай мне капитана крупным планом, — попросил Ридли ассистента.

— Ого! Это девушка!

— Сними каждого. Хотя, постой! — ему показалось что-то знакомое в чертах лица капитана. Серые глаза…

Скотт удивлённо взглянул на русского. То же лицо, только мужское, жёсткое.

— Антонина Живагина – майор космофлота! — представил капитана невидимый комментатор.

— Бог дал мне троих дочерей, — пояснил Геннадий. — Старшая пошла по моим стопам.

— Вы верите в Бога? — в голосе американца звучала ирония.

Полковник Живагин посмотрел на Ридли Скотта со странным выражением лица, словно хотел сказать: за кого вы меня принимаете?

— Среди звёзд ты наедине с Творцом, — тихо ответил русский.

Ридли промолчал. Он вернулся на Землю, но так и пошёл в храм и не выучил ни одной молитвы.

Их окружила толпа ликующих людей. Над головами, словно пчёлы над цветущими вишнями, жужжали роторники, бликующие линзами видеокамер. Генри Салану пришлось потрудиться, чтобы уследить за своей пятёркой. Модель «Анатра-10», управляемая юным конструктором поднялась ввысь, превратившись в кружок размером в десять центов. В небе загорелись алым слова: «Слава первооткрывателям!», «Наш привет Ганимеду!»

Тем временем экипаж занял свои места. Зрители на набережной Ялты прекрасно видели космонавтов завершающих последние приготовления. В небе родился резкий звук – ни то рёв трубы, ни то удар гонга – и следом за ним на грани слуха перебор клавиш.

— Отсчёт пошёл, — пояснил Живагин, взволнованно следя за «соткой». Снова резкий звук – перезвон клавиш громче.

— Это музыкальная композиция специально написана ко дню старта, — говорил русский. — Вместо банального отсчёта.

С третьим рёвом трубы аппарат стал подниматься, и Ридли казалось, что его бортовые огни загораются в такт музыке.

— Пошла родная. Пошла, — прошептал пилот Геннадий Живагин.

Ридли готов был рухнуть. Скрюченными побелевшими пальцами он вцепился в гранитный парапет, заставляя себя держаться. Людской гам, апрельская жара, кружение видеокамер действовали на него раздражающе, кружилась голова, в горле застрял комок тошноты. Только огромное желание увидеть «Анатра» во всей красе заставляло его стоять на ногах.