Классическая музыка для чайников - Дэвид Пок

так широко известна обычной публике, посещающей концертные залы. Исключение составляет знаменитая сказка для детей Петя и Волк. Но его балетная версия Ромео и Джульетты — шедевр, так же, как и несколько его симфоний, особенно Пятая.

Прокофьев — один из немногих композиторов, кто не бросал факультет права (хотя бы потому, что он никогда не поступал на него), и он намеревался в своем творчестве сочетать взвешенность классики с болью и протяжностью русской музыки. Во многом благодаря тем “фальшивым нотам”, которые появляются у него в противовес традиционным гармониям, большинство его музыкальных произведений звучат отрывисто, резко и даже саркастично.

 Примите такую дозу Прокофьева.

˅ Петя и Волк, соч. 67

˅ Сюита из балета Ромео и Джульетта

˅ Симфония № 1, соч. 25 (известная как Классическая симфония)

˅ Симфония № 5, соч. 100

˅ Кантата Александр Невский. (Прокофьев написал эту музыку для знаменитого одноименного фильма Сергея Эйзенштейна. Сегодня она часто исполняется оркестром и хором при выключенном освещении, на фоне кадров немого кино.)

Среди произведений малой формы обратите внимание на его неистовые фортепианные сонаты № 3 и № 7.

Дмитрий Шостакович

После революции 1917 года, когда на месте России возник Советский Союз, история страны — и музыки — пошла своим особым путем. Главным среди советских композиторов был Дмитрий Шостакович, считавшийся лучшим за все время существования СССР.

В отличие от Стравинского, который покинул страну прежде, чем она стала полностью тоталитарной, Дмитрий Шостакович (1906–1975) всю свою жизнь провел в Советском Союзе. Шостакович написал первую симфонию, загадочно озаглавленную “Первая симфония”, в возрасте 18 лет. (Ее до сих пор рассматривают как одну из его лучших.) Симфония звучит жизнерадостно, стремительно и дерзко, в ней часты диссонансы. Тогдашние советские официальные лица любили ее: казалось, она воплощает рьяный революционный порыв, который двигал и ими самими.

Дмитрий в опале

Но с изменением обстановки в стране радость потихоньку тускнела. В середине 30-х годов “стремительность” и “дерзость”, с официальной точки зрения, перестали быть положительными качествами; правительство стало отдавать предпочтение музыке, воспевавшей устоявшийся порядок вещей.

В 1935 году Шостакович был одним из самых почитаемых композиторов в Советском Союзе. Его модернистская опера Леди Макбет Мценского уезда завоевала бурный успех как на родине, так и за границей. Шостакович имел все основания предполагать, что его композиторское будущее будет безоблачно и благополучно.

Но однажды редколлегия газеты Правда осудила его работы и все, на чем было основано его творчество. Статья была названа “Сумбур вместо музыки”. “Хорошая музыка должна вдохновлять массы... Это — очень опасная музыка”,— говорилось в ней.

Леди Макбет Мценского уезда была немедленно исключена из репертуара, а Шостакович подвергся критике со стороны коллег по цеху. Действительно, в газетах того периода можно прочесть шельмующие композитора статьи. В Соединенных Штатах подобное привело бы к удвоению стоимости билетов, но в СССР это означало профессиональную смерть. Шостакович впал в чрезвычайно подавленное состояние.

Если бы подобное выпало на долю Чайковского, тот связался бы по телефону со своим психоаналитиком. Но Шостакович был художником другого сорта. Он вознамерился реабилитировать себя как композитора в глазах советской общественности — и выполнил это изобретательно. Дмитрий написал симфонию (№ 5), предпослав ей подзаголовок: “Ответ советского художника на справедливую критику”.

Критики возликовали; это произведение как раз относилось к такому виду советской музыки, за который они ратовали. Шостакович получил полную реабилитацию в глазах режима Сталина. Он снова стал звездой, и его музыка зазвучала по всей стране.

Реванш

Шостакович, однако, оставил последнее слово за собой. Несмотря на такой подзаголовок, его музыка не пошла на поводу у традиций раболепия, по которым жила вся страна. Если по-настоящему вслушаться в это произведение, можно понять музыкальные метафоры, описывающие тоталитарный режим, который убивал оптимизм народа. Годы спустя композитор признал, что он на самом деле намеревался вынести уничижительный вердикт режиму Сталина: “Думаю, каждому ясно, что случилось с Пятой симфонией. Нужно быть полным идиотом, чтобы не услышать истины... Веселье насаждалось силой. Как если бы кто-то бил тебя палкой и приговаривал: “Жить тебе стало лучше, жить тебе стало веселей”. А ты вскакивал, оглушенный, и отвечал: “Жить мне стало лучше, жить мне стало веселей...”

Можно себе представить, насколько осторожным стал впоследствии Шостакович в своем творчестве. И в некоторых его произведениях эту настороженность можно почувствовать; он скрывал свои идеи до лучших времен.

 Мы можем только надеяться, что некоторым утешением для него стало то, что его музыка первой в истории прозвучала за пределами Земли. Первый космонавт Юрий Гагарин спел одну из его песен по радио, выйдя на связь с Центром управления полетами. (Это была любимая песня Гагарина “Родина слышит, Родина знает...”. — Примеч. ред.)

Шостакович на дисках

 Эти пьесы — лучшее введение в мир музыки Дмитрия Шостаковича.

˅ Концерт № 1 для фортепиано с оркестром, соч. 35

˅ Симфония № 5 ре минор, соч. 47

˅ Симфония № 1 фа минор, соч. 10

˅ Концерт для виолончели № 1, соч. 107

И послушайте его изумительные струнные квартеты, особенно 3-й и 8-й.

Новая венская школа

 Вы уже знаете наизусть, как тошнотворную рекламу, что миллионы знаменитых композиторов вплоть до ХХ века жили и трудились в Вене: Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт, Брамс и все их сестры, и их кузены, и их тетушки. Эти мастера сформировали направление развития музыки на столетия. Но как только забрезжил рассвет нового века, новая группа композиторов захотела полностью изменить музыку; и поскольку они также жили в Вене, то одобрили данную им остроумную кличку Новая венская школа. Их лидером был Арнольд Шёнберг (1874–1951), его портрет вы видите на рис. 2.28.

Шёнберг начал свою музыкальную карьеру с пьес, которые звучали так же мелодично, как и произведения предшественников — Вагнера, Штрауса и Малера. Но после многих экспериментов, доведших понятие тональности почти до абсурда, Шёнберг решил полностью от нее отказаться. Он стал писать музыку, которая вообще не относилась ни к одной тональности. Эта музыка была нетональной, или атональной. Атональная музыка диссонантна (она звучит