Классическая музыка для чайников - Дэвид Пок

получил серьезное нервное расстройство, потерял вдохновение и не мог написать ни единой ноты. Только визит к гипнотизеру смог вернуть его к творческой жизни. (“Вы засыпаааееетеее... Вы записываете аккорд в до миноре... Вы посвятите свою следующую пьесу мнеееее...”)

Следующим произведением Рахманинова, после его восстановления, был Концерт № 2 для фортепиано — одно из самых известных произведений композитора. Он посвятил его гипнотизеру.

Рахманинов был феноменальным пианистом и писал свои знаменитые композиции в расчете на собственное исполнение в определенных обстоятельствах. Сегодня он больше всего известен этими фортепианными произведениями и данными ему прозвищами. Музыканты в Америке называют его “Рокки”; его 2-й концерт для фортепиано известен в их среде как “Рокки 2”; а его дьявольски трудный Концерт для фортепиано № 3, тот, который поверг пианиста Дэвида Хельфготта в обморок (как об этом рассказывает кинолента 1996 года “Свет” (“Shine”), — называют просто-таки “Рокки 3”.

“Рокки ” в записях

 Вот те произведения Рахманинова, которые, как мы полагаем, вы могли бы послушать первыми. Оркестровые работы.

˅ Концерт для фортепиано № 2 до минор, соч. 18

˅ Концерт для фортепиано № 3 ре минор, соч. 30

˅ Рапсодия на тему Паганини, соч. 43

˅ Симфония № 2 ми минор, соч. 27

А здесь пьесы для фортепиано соло, послушайте их.

˅ Прелюдия № 2 до-диез минор, соч. 3

˅ Прелюдия № 4 ре мажор, соч. 23

˅ Соната для фортепиано № 2 си-бемоль минор, соч. 36

Классическая музыка нашего века

После прослушивания нескольких концертов современной музыки вы, возможно, заметите, что ваш глаз начинает нервно подергиваться, если кто-то рядом употребляет слова “музыка ХХ века”. У многих композиторов последнего времени главной целью было опрокинуть существующие правила. К сожалению, опрокинутыми оказались и такие: “Музыка должна звучать хорошо”, “В музыке должны быть мелодия и ритм” и “Музыка не должна выгонять публику из зала”.

Мы говорили об этом раньше и скажем еще раз: во-первых, современную классическую музыку можно полюбить — даже ее наиболее странно звучащие образцы. Во-вторых, некоторые из композиторов нашего столетия выдвигали блестящие музыкальные идеи, нашедшие воплощение в свежей, интересной музыке, способной увлечь и зажечь слушателя. И наконец, принадлежность музыки к современному периоду не обязательно означает, что она и звучит современно; многие из недавно творивших композиторов обладали таким же чувством прекрасного, как и их древние предшественники.

Дебюсси и Равель

Если можно выбрать какого-то композитора, открывшего новый век музыки, то им был, вероятно, французский мастер Клод Дебюсси (1862–1918). Его портрет вы видите на рис. 2.25. Он, правда, взял фальш-старт, начав писать музыку ХХ столетия еще в 1894 году.

Дебюсси принадлежал к группе композиторов, известных как импрессионисты. Он пытался описать в музыке впечатления (impressions) от увиденного и услышанного, во многом подобно тому, как художники Моне и Ренуар изображали поля, испещренные пятнами света, дождливый Париж и т.д.

Для создания таких произведений Дебюсси нуждался в новом музыкальном языке. Испытанных и заезженных гармоний и структур аккордов было явно недостаточно. Для создания нужных эффектов ему необходимы были другие аккорды и другие гармонии.

Дебюсси провалил экзамен по композиции в парижской консерватории, где его странные гармонии были встречены в штыки. Еще пример: несколькими годами позже другого студента консерватории отчислили только за то, что у него был замечен экземпляр партитуры Дебюсси!

Нетрудно представить, что парижская публика долго не могла воспринять эти звуки как музыку. Сегодняшние слушатели находят музыку Дебюсси сочной и чувственной, но его современникам она казалась полным хаосом.

 Одним из наиболее интересных новшеств Дебюсси было применение целотонной гаммы. Из главы 11 вы узнаете, как исполняется обычная гамма на рояле: вы перемещаетесь по клавиатуре, нажимая смежные клавиши, соответствующие определенной тональности. Но в целотонной гамме нажимаются клавиши, не принадлежащие определенной тональности. (Точнее говоря, интервал между соседними звуками составляет ровно один тон: до, ре, ми, фа-диез, соль-диез, си-бемоль, до… — Примеч. пер.) В результате слышны магические, смутные созвучия, которые нельзя отнести ни к одной тональности. (Очень часто, когда герой телевизионной передачи или кинофильма входит в транс, забывается в мечтах, или переносится мыслями в прошлое, или пародирует такие состояния, арфа за кадром, украв идею у Дебюсси, начинает играть целотонную гамму — то вверх, то вниз.)

Первым серьезным произведением Дебюсси была Прелюдия к “Послеполуденному отдыху фавна”, написанная по мотивам стихотворения Стефана Малларме. Музыка воспроизводит дух стихов, описывая приключения (встречи с нимфами, обед и т.д.) фавна, наполовину человека — наполовину козла. Она полна неясных грез и чувственности.

Обратите внимание на третью часть величайшего оркестрового произведения Дебюсси — Море. Вы услышите, как подымаются и обрушиваются потоки воды, игриво плещутся волны, ветер сечет поверхность океана своей неистовой плетью. Если вы, слушая эту пьесу, не почувствуете бесконечность и силу морской стихии, можете не сомневаться, что ваш CD-проигрыватель нуждается в настройке.

Дебюсси в записях

 Если вы собрались познакомиться с Дебюсси, вам просто необходимо послушать Прелюдию к Послеполуденному отдыху фавна и Море. Затем обратите внимание на чувственные, будоражащие воображение Ноктюрны и Образы, а также популярную маленькую фортепианную пьесу Clair de lune.

НесРАВненный РАВель

Клод Дебюсси был кумиром для Мориса Равеля (1875–1937), другого француза. (Его портрет вы также увидите на рис. 2.25.) Равель тоже был выходцем из парижской консерватории и импрессионистом, но в его стиле отсутствуют неясность и призрачность, присущие Дебюсси. На творчество Равеля оказал влияние американский джаз, с которым композитор познакомился во время своего краткого визита в США в 1928 году.

Равель, возможно, не получил бы столь широкой известности, если бы не одно его произведение: Болеро. В этой пьесе, основанной на испанских танцевальных ритмах (на ритмах танца bolero, как вы догадались), простая мелодия звучит на протяжении 15 минут снова и снова, громче и громче, в нее последовательно включаются все больше и больше инструментов, когда, наконец, она рассыпается в кульминации, буквально стирая слушателя в порошок. В зависимости от вашего восприятия, такое долгое и медленное нарастание силы и богатства звука может либо довести до умопомрачения, либо чрезвычайно возбудить. Пьеса звучит весьма сексуально