Запретное наслаждение - Джо Беверли

Все тут же стали обсуждать возможность устроить городские соревнования по этому виду спорта. Смена темы обрадовала, однако Люси почувствовала себя еще более чужой, поскольку никогда не занималась древними боевыми искусствами, да и никто из ее знакомых тоже. Она знала, что некоторые бизнесмены Сити упражняются в стрельбе из пистолета: ведь это оружие всегда брали с собой в путешествия, этим занимался и ее отец, – но вот поединки на палицах? Это оружие, представлявшее собой длинный шест с окованным металлом утолщенным ударным концом, в Средние века использовали крестьяне, которые не могли или которым не разрешалось применять нечто более смертоносное. И вот сейчас, в современном мире, за это оружие взялись лорды и герцоги.

Наверное, бомонд сошел с ума.

Компания уже собиралась встать из-за стола, когда в комнату вошел Стивенхоуп с листком бумаги в руке и объявил:

– Посвящается мисс Поттер! Сонет в честь достойной восхищения непорочности богини!

В комнате наступила гробовая тишина. Люси так и осталась сидеть на стуле как громом пораженная и казалась себе бабочкой на булавке.

Поэма оказалась хуже некуда: сплошь страдания, вздохи и даже обмороки, – и оставалось лишь недоумевать, откуда что Стивенхоуп взял. Закончил он следующим образом:

Так Афродита увядает во плоти,Чтоб вскоре в моем доме богиней расцвести.

Даже размер сохранить не смог!

Понимая, что надо как-то отреагировать, Люси сказала:

– Очень трогательно, милорд.

– Так вы выйдете за меня?

Девушка совсем сникла:

– Вы не должны давить на меня, милорд: я, право, ошеломлена…

– Я готов вас защищать!

Люси услышала, как вокруг захихикали. Неужели Стивенхоуп не понимает, что выставляет себя на посмешище?

– Прошу вас, милорд…

Он напустил на себя вид отвергнутого любовника – так Люси охарактеризовала бы выражение, появившееся на его лице.

– Я сочиню эпическую поэму на тему разбитых сердец, мисс Поттер.

Он вышел, и комната тут же наполнилась смехом и разговорами. Люси отвела глаза от двери, за которой исчез Стивенхоуп, и натолкнулась на полный укора взгляд лорда Виверна, который как бы говорил: «Смотри, ведь это ты, порочная женщина, вынуждаешь мужчин выставлять себя на посмешище».

Люси отвернулась. Внутри у нее все бурлило от гнева, однако она заставила себя улыбнуться и включилась в разговор, дабы показать, что глупая выходка Стивенхоупа на нее никак не подействовала. Как только представилась возможность, она шепнула Кларе, что ей нужно в дамскую комнату, и они обе вышли. К сожалению, к ним присоединилась мисс Понтинг и принялась обсуждать Стивенхоупа, причем из ее слов следовало, будто в его глупости виновата Люси.

В дамской комнате было не протолкнуться, поэтому возможности поговорить наедине сестрам не представилось. К тому же Люси не знала, что сказать Кларе: свои мысли и наблюдения она могла доверить только дневнику.

В поэтической форме.

Да поможет ей Господь.

Следующие несколько часов Люси выдержала только потому, что сосредоточилась на танцах и запретила себе вообще замечать графа Виверна. Но стоило им всем под утро вернуться домой, разговор почти тотчас возобновился, будто и не прекращался.

Чтобы ее молчание ни у кого не вызвало никаких вопросов, Люси пришлось присоединиться к беседе.

– Мне показалось, что он оказывает знаки внимания одной неприметной барышне.

– Ты имеешь в виду мисс Флоренс, – с неодобрительной гримасой сказала тетя Мэри, – племянницу бывшего мужа леди Вандеймен, Селестина, купца и, что еще хуже, иностранца.

Люси вспомнила, что Селестин умер, а Мария вышла за лорда и вернулась в свой круг, – так, во всяком случае, описывал ситуацию отец. Неужели второй брак Марии послужил примером для ее отца, и он тоже решил жениться?

– Девочке повезло, что второй брак Марии Данпотт-Файф оказался более удачным, – продолжила тетка. – Если можно назвать удачным союз, при котором муж почти на десять лет младше жены.

– Боже мой! – искренне удивилась Люси.

– Вот именно, – сказала тетя Мэри. – Смотри не повтори такую глупость.

Выйти за одиннадцатилетнего? Люси удалось не произнести это вслух.

– Совершенно необузданный молодой человек. Проиграл в карты почти целое состояние.

– А я думала, что Мария благоразумнее. – Заметив удивленный взгляд тетки, Люси была вынуждена объяснить, что знакома с Марией.

– Ей и Элис, должно быть, нравилось водить компанию с людьми ниже себя. Помните, девочки: жена занимает в обществе то же место, что и ее муж, и глупость может завести ее в очень неподходящее общество.

Люси не удержалась:

– Селестины жили в Мейфэре, не так ли? А стало быть, как я понимаю, вращались в высшем свете.

Праведное негодование тетки было настолько велико, что она поморщилась.

– Она была Данпотт-Файф и, следовательно, находилась в родстве с нашими лучшими семьями. К тому же Селестин уже сделал свое состояние к тому моменту, когда они поженились.

«В отличие от моего отца, который жил в комнатах над складом».

Намек тетки возмутил Люси:

– Селестин был очень богат. Вероятно, у его племянницы хорошее приданое.

– Почти такое же, как у тебя, дорогая, – парировала та.

Для Люси эта новость имела значение, однако она принялась убеждать себя в том, что не гонится за мужем, поэтому не может считать Натали Флоренс соперницей, и что если бы и гналась, презренный граф Виверн был бы последним, на ком она остановила бы свой выбор.

Мария Селестин, обладавшая совершенной красотой, всегда казалась Люси собранной и здравомыслящей, далекой от глупостей. Тогда почему, ради всего святого, она отдала себя и свое состояние молодому балбесу? Наверное, ею овладело то самое безумие, которое зовется любовью.

Вероятно, такая же безумная любовь заставила Марию ринуться в свой первый брак, который, по сути, был мезальянсом, несмотря на богатство ее мужа купца.

Мария своим примером еще раз доказала, что тех, кто не в силах устоять перед такой всепоглощающей страстью, ждет катастрофа.

Глава 10

Танцы утомили Люси, и по идее она должна была бы сразу заснуть, однако сон все не шел к ней, она крутилась и вертелась, как будто кровать усыпана чертополохом, и думала о нем. О графе Виверне.

Виверна – это крылатый дракон. И действительно в графе было что-то дикое, хищное.

Он должен был бы выглядеть неуклюжей деревенщиной среди утонченных представителей высшего света, а вместо этого запросто общается с самыми что ни на есть сливками общества. Люси уже знала: «наследник Белкрейвена» означает, что маркиз Арден в один прекрасный день станет герцогом, а именно с его увешанной рубинами женой граф танцевал первый танец.