Не гаси свет - Бернар Миньер

Сейчас, несмотря на почти невыносимые усталость и апатию, все ее мысли сосредоточились на незнакомом мучителе. Если между ними существует некая связь — а она, безусловно, существует, раз он так много о ней знает! — значит, должен быть способ добраться до него.

Да, именно так… За все это время она так и не удосужилась серьезно обдумать ситуацию. Все случилось слишком быстро, будь оно неладно! Кристина чувствовала себя кроликом, выбежавшим на дорогу прямо под колеса колонны тяжелых грузовиков. Она не успевала реагировать и только пыталась уворачиваться — неловко, неубедительно. Но теперь гудящая от усталости голова вдруг прояснилась.

Происшествие с Игги подействовало на женщину как электрошок.

«Он не должен был трогать тебя, малыш, это грубая ошибка с его стороны… Итак, что тебе известно? Думай, думай, думай…»

А известны ей как минимум две вещи: во-первых, незнакомец сумел пробраться к ней на работу — или же у него есть сообщник, кто-то из ее коллег; во-вторых, он достаточно близок к Жеральду и Денизе, раз знает, о чем они разговаривают, — или шпионит за обоими… «Скорее второе», — подумала журналистка, вспомнив фотографии, присланные ей по электронной почте. Остается один вопрос: мотив. Зачем он все это делает? И почему выбрал мишенью ее? Она вычислит его, если узнает мотив.

Кристина поднесла чашку к губам.

«Он пытается меня изолировать…»

Да, то, что мерзавец сотворил сегодня ночью, имело одну цель: оттолкнуть от нее Жеральда и соседей. Теперь Штайнмайер понимала, что история с антидепрессантами должна была внушить недоверие Гийомо, а странное письмо — полицейским… Она не знала, почему ее преследователь так поступает, но это явно часть плана. Ты должна вырваться из изоляции. Во что бы то ни стало. Необходимо найти союзника. Кто подходит на эту роль? Ее мать? («Ой-ёй-ёй! — воскликнул голосок-советчик. — Ты, надеюсь, шутишь?») Нет, конечно, нет. Мама сморщит свой хорошенький носик, поднимет ярко-голубые глаза и… решит, что дочь либо скоропостижно рехнулась, либо всегда была сумасшедшей. Отец? Он уж точно не помощник! Тогда кто? Илан? А почему нет? Илан — надежный, безотказный трудяга и умеет держать язык за зубами, но достаточно ли этого? Впрочем, выбора у нее нет. Ну вот, мало того что она пришла к неутешительному выводу об отсутствии у нее друзей, так еще и паршивец-голосок снова «прорезался»: «Нет выбора? Правда? Ни одной подруги? Никого, кому можно довериться, кроме твоего дражайшего женишка?.. Тебе не кажется, что это о многом говорит, детка?»

Необходимо сделать кое-что еще…

Кристина открыла ноутбук, стерла все куки, сменила пароли и загрузила новую защитную программу — антивирусную, противопожарную, противошпионскую, антифишинг, анти, анти, анти… Затем пошла в душ, а вернувшись, запустила быструю проверку, посмотрела на часы и решила, что закончит на работе. После этого достала из ящика комода, на котором стоял телевизор, конверты со счетами, квитанциями, «синими картами»[33] и чековыми книжками и сложила их в холщовую торбу цвета хаки, с которой не расставалась со студенческих времен. Она арендует сейф в банке — там документы будут в безопасности, пока ситуация не разрешится. Закончив, мадемуазель Штайнмайер позвонила ветеринару: секретарша попросила ее побыть на линии и через минуту сообщила, что врач готов принять Игги немедленно.

— Спасибо, что выбрали нас. Никакой потенциальной опасности не обнаружено, — сообщил механический голос компьютера. Кристина отправила ноутбук в сумку, сходила за собачьей переноской и отправилась в спальню. Игги смотрел на хозяйку с обезоруживающей смесью нежности и доверия.

8.20 утра. Она снова опаздывает. Слава богу, не так сильно, как в предыдущие дни! Ничего, переживут, она много лет приходила на работу раньше всех, так что…

Кристина вышла из лифта и первым делом взяла себе кофе в автомате. На душе у нее полегчало: Игги в лечебнице, ветеринар вколол ему успокаивающее и занялся его лапой, а в квартире не осталось ничего, что преследователь мог бы использовать против нее. Она не успела забежать в банк, поэтому придется положить сумку и ноутбук в стол и запереть на ключ («Между прочим, ящики теперь тоже ненадежны», — напомнил внутренний голос). Раньше журналистка никогда ничего не запирала, но на сей раз она положит ключ в карман джинсов — оттуда его уж точно никто не достанет!

И плевать, если коллеги заметят этот жест и будут задавать себе вопросы.

Кристина подавила зевок. Сегодня она пригласила в эфир директора Тулузского космического центра, хорошего знакомого Жеральда. Авиационно-космическая отрасль давно стала главной движущей силой промышленного и экономического развития города, да и у самой Штайнмайер были особые отношения с космосом — в горе и радости, через мужчин ее жизни, и… «Ну все, хватит!» — приказала она себе.

«Сейчас не время думать об этом…»

Ведущая прошла через ньюсрум и направилась в свой кабинет, где она сидела вместе с Иланом («Поговорю с ним после передачи, сейчас нужно заняться обзором прессы»).

Ее помощник блистательно отсутствовал…

Куда же он подевался?

Илан никогда не опаздывал. Ни разу за три года.

Женщина заметила желтый листок, приклеенный к телефону, наклонилась и прочла:

Жду тебя в моем кабинете. Немедленно.

Почерк Гийомо.

А тон почти угрожающий. Ну что же, на то он и начальство! Кристина обвела взглядом коллег. Все были поглощены работой. Слишком поглощены…

Что-то происходит…

Ей вдруг стало трудно дышать, как будто кто-то сдавил ей шею пальцами. Она посмотрела в сторону кабинета программного директора: дверь открыта, жалюзи опущены — дурной знак. А кстати, где Корделия? Она заметила за стеклом три силуэта.

Ладно, не будем оттягивать.

Штайнмайер подошла к двери и остановилась на пороге. Гийомо стоял напротив Илана и Корделии, что-то говорил им, а те внимательно его слушали. Он заметил вошедшую ведущую, замолчал и знаком пригласил ее войти. Илан и Корделия как по команде повернули к ней головы.

— Закрой дверь, — приказал программный директор.

Тон его был осторожно-нейтральным. Это не сулило ничего хорошего.

— Что происходит? — настороженно спросила Кристина.

— Присядь, — велел ей шеф.

— По-моему, нам пора готовиться к эфиру.

— Да-да, знаю, садись, — повторил Гийомо тем же тоном.

Мадемуазель Штайнмайер вздернула брови. Директор смотрел на нее из-под очков повелительным взглядом. На столе перед ним лежал открытый блокнот. Он взял ручку, перечитал написанное и посмотрел на своих сотрудников:

— Ладно… Даже не знаю, как начать… Ситуация довольно необычная… Я специально собрал вас вместе, чтобы прояснить детали и обстоятельства. Как программный директор я отвечаю за работу персонала и обстановку в редакции и должен быть уверен, что ни один человек — какую бы должность он ни занимал — не страдает от поведения коллег.

Кристина взглянула на Илана, потом на Корделию; ее помощник прятал глаза, а стажерка хранила непроницаемый вид. Гийомо, не моргая, смотрел на Штайнмайер, и у нее вдруг онемел затылок.

— Корделия пришла ко мне сегодня утром… — начал директор.

Женщины встретились взглядами, и Кристина поняла, откуда следует ждать беды.

— …чтобы пожаловаться… на… — Их начальник перевел дух. — На твое поведение. Вернее будет сказать — на преследование. Сексуальное преследование: непристойные предложения, неуместные жесты и даже угрозы увольнения, если она не уступит. Корделия не хочет давать делу официальный ход, но требует, чтобы это прекратилось. Ей не нужны проблемы, а стажировка очень важна для нее. Она не намерена выносить сор из избы.

Кристина издала язвительный смешок.

— Веселишься?! — возмутился Гийомо. — Тебе смешно?

Штайнмайер готова была взорваться, но справилась с гневом и заговорила почти спокойно:

— Не говори, что веришь этой ахинее! Да ты посмотри на нее…

Этим утром стажерка облачилась в умопомрачительный килт, черные колготки и толстовку с надписью АЛХИМИЯ на груди, а на ногах у нее были высокие черные кеды с серебряными заклепками. Для губ и ногтей Корделия выбрала кроваво-красный цвет, а шарики пирсинга у нее на лице зазывно поблескивали. Ну разве можно поверить хоть одному слову этой тощей каланчи, которая косит под Круэллу?[34]

— Она говорит, что ты… гм-гм… не один раз тискала ее в туалете. — Гийомо слегка порозовел. — Пыталась поцеловать. Приглашала к себе на стаканчик…

— Чушь, — ответила Кристина.

— Что без конца делаешь ей… предложения…