Россия 2020. Голгофа - Александр Афанасьев

Открыл огонь только один солдат или двое, но их смели. Растерзали всех – правых и виноватых, не оставив ничего, кроме кровавых ошметков на черном осеннем асфальте…

В бронетранспортере было пятеро. Механик-водитель, пулеметчик и трое солдат – просто греющихся, прикорнувших в теплом, привычном стальном чреве бронированной машины. Двое русских, двое татар, чуваш…

Когда их окружили, командир машины, старший лейтенант Гараев, сидевший на месте пулеметчика, крикнул: «Назад! Назад!» Но мехвод, сержант Павлов, невысокий, рыжий и всегда веселый – просто сидел в ступоре и ничего не делал…

Выругавшись, лейтенант изо всех сил пнул по спине мехвода, чтобы тот пришел в себя. Но он лишь обернулся и спросил:

– Что делать, тащ старший лейтенант?

В следующее мгновение машину как потоком сдвинуло с места, она, кажется, даже тронулась с места. Десятки рук застучали прикладами, топорами, палками, лопатами по броне, стремясь добраться до тех, кто внутри. Сделать это было непросто, все люки были закрыты, и это заводило толпу еще больше…

– Теперь уже ничего… – сказал старший лейтенант.

Он был татарином. Сыном своего народа, в семье все были татарами и даже как-то не задумывались об этом. Блюли адаты наряду с традициями, и одной из традиций было то, что все мужчины в семье должны сходить в армию.

Он никогда не думал о том, что станет врагом своего народа. Что его народ будет убивать его, а он должен будет убивать свой народ. Именно поэтому он даже не подумал о кнопке электроспуска, хотя оба пулемета еще были исправны…

Он просто начал молиться Аллаху…

Разъяренная, взгромоздившаяся на угловатого стального жука толпа никак не могла добить его. Все люки были замкнуты, и это заводило еще больше.

Потом кто-то, видимо, имеющий солидный опыт подрывной деятельности, догадался. Шарахнул бутылку с самодельным напалмом о броню, прикрывающую моторно-трансмиссионное, соскочил с машины. Полыхнуло пламя, особенно яркое от того, что дело происходило ночью, перекинулось на людей. Кто-то бросил еще одну бутылку, кто-то орал, сгорая заживо…

В самом бронетранспортере как только запахло дымом и кто-то из солдат в десанте крикнул: «Горим!» – мехвод вдруг переключил на заднюю и вдавил газ. Машина с трепещущим на броне пламенем подалась назад, сшибая и давя людей…

И все, может быть, было бы ничего, если бы у одного из солдат в десанте не сдали нервы. Ничего не видя и не понимая ничего, кроме того, что машина горит, он вдруг с криком подался вперед и отомкнул люк прежде, чем товарищи успели его остановить. Снаружи моментально схватили… попытались вытащить… кто-то выстрелил. Горящий бронетранспортер, двигающийся задним ходом, напоролся на что-то и остановился. Это и стало концом…

Дальше была площадь…

Капитан Джереми Блеквуд был старшим офицером небольшой группы ООН, которая прикрывала находящуюся здесь же, в свободном здании, миссию ООН и ОБСЕ. Миссия располагала двумя устаревшими, но для России вполне годящимися бронемашинами «Мамба» и несколькими бронированными внедорожниками. Стрелкового оружия было мало – всего восемь автоматов, но капитан, опасаясь худшего, прикупил еще.

Опытный британский офицер, он успел отпахать три тура в Афганистане, прежде чем там все окончательно покатилось кувырком. Служил в Узбекистане, где силы ООН делали все, чтобы там не покатилось кувырком, как в Афганистане. Потом его и его людей прямо из Узбекистана перебросили сюда, в Казань. И майор не мог сказать, где хуже.

У него, офицера армии Его Величества, было свое видение здешней ситуации. И основано оно было не на благих пожеланиях, а на вполне конкретном видении ситуации. И не из Лондона, а из самого пекла. Видение было то, что с местными моджахедами надо кончать, и кончать как можно быстрее…

Он, конечно, все знал. И понимал. Что русские – варвары, много лет подавлявшие стремление татарского народа к тому, чтобы самим определять свою судьбу. Что Россия – последняя колониальная империя, плевок в лицо всему цивилизованному миру, и она обязана рухнуть хотя бы потому, что рухнула Британская империя. Что молодая демократия не всегда бывает идеальной, но это не значит, что ее не надо поддерживать. Все так – без вопросов. Но разрази гром – если капитан не видел на улицах Казани тех же самых злобных бородатых ублюдков под черными флагами, на которых он насмотрелся в Афганистане, Узбекистане, Йемене и Ливии. Из них были такие же демократы, как из него, примерного прихожанина англиканской церкви, папа римский. И разрази его гром, если кто-нибудь внятно доказал бы ему, почему он в Казани должен улыбаться тем же самым ублюдкам, в которых он должен стрелять в Кабуле и Ташкенте. Но ему никто и не собирался это объяснять. Он просто должен был сопровождать сэра Питера Хорнсби, главу миссии в самые разные места и смотреть, чтобы его не украли по дороге…

Ему не спалось сегодня. Нет, ему вообще плохо спалось в зоне боевых действий, но сегодня не спалось особенно. Британские телохранители во время обеспечения безопасности самой миссии не занимали постов снаружи здания, только внутри – это было условием, никто не хотел, чтобы в Казани увидели иностранных солдат и подумали, что это оккупация. И потому майор проверил внутренние посты, обменявшись парой фраз с солдатами, а потом, машинально хлопнув по автомату на боку, просто чтобы убедиться, что он на месте, шагнул в ночь.

Район правительственных зданий был занят правительственными силами, у них было немного бронетехники, и они окружились бетонными заборами, перекрыв ведущие в это место улицы. Боеспособность местных капитан оценил как слабую. В основном это были молодые, не прошедшие по-настоящему серьезной школы солдаты. Еще хуже было с воинским духом, они просто не знали, зачем они здесь находятся, и попросту боялись. Их правительство не могло дать им ничего сверх того, что давало, а бандиты, которых в городе было полно, угрожали устроить резню. Капитан говорил с татарским командованием и понял, что главной проблемой является не оборона и обеспечение безопасности объекта, а поиск пропитания для солдат и массовое дезертирство. Он даже получил разрешение тратить часть валюты на закупку еды для солдат на черном рынке – ведь они охраняли и их тоже.

Плохо у этих солдат было и с командованием. Прошедший Афганистан офицер, капитан внес ряд предложений. Например, снять бетонные заборы, которые мешали простреливать улицы и давали боевикам подойти вплотную под прикрытием этого же бетона, и заменить их на быстроразвертываемую колючую проволоку или заграждения из сетки-рабицы, хорошо простреливаемую. Отвести бронетранспортеры с улиц на лучшие, более прикрытые позиции, капитан знал о низкой устойчивости русских БТР к огню гранатометов. Выкопать укрытия для личного состава и окопы, чтобы иметь возможность сдерживать ваххабитов даже после прорыва периметра. Ничего из этого не было сделано – капитану даже показалось, что командование само ищет возможности дезертировать.

Сейчас он вышел в ночь и только решил закурить, как рука замерла на полпути. Инстинкт старого волка подсказал – опасность!

Капитан достал монокуляр ночного видения, поднес к глазу. Бегущие солдаты… возня у вертолета. Твою мать…

Он бросился назад.

– Джерри, поднимай всех! Тревога! Я – к русским!

Капитан сам не знал, как вырвалось. Это было неполиткорректно, но про себя он по-прежнему называл татар русскими, не видел никакой разницы.

Джерри, отставной телохранитель[51], побежал наверх, вместо того, чтобы просто ударить по кнопке тревоги. Капитан выругался, глядя ему вслед, кто-то должен был оставаться внизу, а у него еще куча дел. Решившись, он побежал на улицу…

Первым делом, когда обустраивались здесь, новое правительство сделало прямо рядом со зданием вертолетную площадку, на которой стоял вертолет. Новенький. Выкрашенный в черный цвет «Ми-17» с уродливыми наростами радаров и тепловизоров – самая дорогая комплектация, такие закупали для ФСБ и погранвойск. Сейчас вертолет поспешно раскручивал лопасти, от здания правительства к нему бежали люди.

Капитан британской армии ухватил одного из солдат за плечо, дернул, чтобы пройти, в него вцепились. Он сунул кому-то локтем в бок, вырвался…

Уже бежал офицер…

– What’s happened?

Видимо, английский язык немного успокоил, что в России, что здесь, в новообразованной исламской республике, к иностранцам относились с определенным пиететом, хотя на словах никто никогда этого не признал бы. У них своя гордость…

– Чо?

– Тащ майор. Чо он говорит?!

– Что… происходит? – вспомнил британец нужную фразу по-русски.

– А х…й его знает, что происходит!

Британец не сообразил, причем здесь… он самый. Видимо, это было ругательство.

Тем временем произошло еще что-то. К вертолету слева подбегала, если это можно было так назвать, группа людей, среди которых были вооруженные в форме и безоружные в штатском. Капитан узнал… кажется, здесь эта должность так же называется, премьер-министр. Они тащили с собой что-то, их было восемь-десять человек. Им противостояло только двое, оба в форме, у одного был автомат АКМС, у другого – короткий АКСУ, но с рыжим, сорокапятиместным пулеметным магазином, какие здесь носили «спецы» и те, кто имел хороший доступ на склады. Британец да и сами солдаты, охранявшие площадку, не могли понять, что происходит, и не знали, что делать. Похоже, что большая группа пыталась попасть на вертолет, а маленькая, всего из двух человек, не давала этого сделать. Развязка наступила внезапно и стремительно, англичанин видел такое впервые в жизни, несмотря на то, что повидал достаточно. Просто тот, у кого был маленький автомат с длинным магазином, вдруг подал его вперед и почти в упор полоснул длинной очередью по военным и штатским, пытающимся попасть на вертолет. Похоже, что здесь от разговоров к убийству перешли, как всегда на Востоке, внезапно и без предупреждения. Ни уклониться, ни что-то сделать в ответ было невозможно, англичанин видел вспышки выстрелов, бьющийся в руках автомат, падающих людей, прошитых насквозь пулями. Несколько секунд, навеки вбившихся ему в память, и вот и у вертолета груда трупов, в том числе и глава местного государства…