Россия 2020. Голгофа - Александр Афанасьев

Мужик немного пришел в себя.

– Детей сколько у тебя? – негромко спросил человек.

Мужик отплевывался кровью, прилетело сильно. Будет работы стоматологу…

– Пятеро у него, – сказал кто-то.

– А у тебя?

– Трое…

– Это хорошо…

Трофейное оружие, которое собрали от боевиков, расстрелянных в поле, сложили на плащ-палатку. Ее охраняли двое омоновцев. Никакого приказа у них не было, но перед этим странным, среднего роста и совсем не героического вида человеком они почему-то отступили. Молча, без разговоров…

Человек взял палатку, так что образовался узел килограммов, наверное, под восемьдесят. Проявив недюжинную силу, человек поднял его, перенес десятков на пять метров, тяжело плюхнул перед ополченцами.

– Забирайте… – прежним негромким голосом сказал он, – детей своих берегите, мужики. А в комендатуру на учет встаньте, чтобы все как положено было. Иначе как бы не получилось так, что вашим детям на чужой земле жить и под чужим небом…

Случившееся должно было иметь продолжение, правда, какое – непонятно. Непонятно все было. Вот если, например, собрать суд офицерской чести, вряд ли бы решили, кто прав. Во-первых, москвич был пока на положении рядового бойца СОМ, по крайней мере пока, и получается, он остановил офицера и своего непосредственного командира. С одной стороны – не ударил, просто встал между ним и гражданским, не дал еще раз ударить, с другой – сделал это прилюдно, на глазах всего отряда, что недопустимо. В-третьих, друзья с детства как-никак. В-четвертых, гражданского просто так бить нельзя, а что этот мужик сделал? В-пятых… все понимали, что мужик этот говно еще то… куркуль, можно сказать.

В общем, без литры не разобраться. Да и с литрой, наверное, тоже…

Пока разбор отложили – было не до него. Трупы привезли в расположение, приехало начальство. МВД, ФСБ – дело серьезное, целая банда в лесу, в основном чеченцы. На что нацелена – непонятно, но пять красавчиков[50] – не шутки. Приехало телевидение, снимало. Человек на это время испарился, поехал в город, хотя заслуги его были немалые, человек пятнадцать пошматовал лично он, гранатами и из «Вепря» – по пулям легко отличить можно, ни у кого из ОМОНа охотничьего оружия под этот калибр не было…

Димарь подошел разобраться на третий день. Пошел в гараж, чтобы никто не видел… человек там что-то делал с оружием с трофейным, там тиски были, почти мастерская…

И самому было стремно… но поговорить было надо…

Человек отмачивал стволы в большом ведре с бензином, на нем был халат, очки и рукавицы. Услышав шаги, он поднял голову.

– Говори…

Сбоев не был большим мастером по части «говори», а откуда чего? Хулиган, безотцовщина, чудом на судимость не попал, что закрыло бы дорогу и в милицию, и в ОМОН. Вот что тут сказать…

– Ты скажи, братан… – сказал он как-то неловко, – вот я чо, там неправ был?

– Да, неправ.

– А в чем?!

Человек отрицательно качнул головой.

– Это ты мне скажи, в чем ты прав там был.

– А ты чо, не въезжаешь? Вот из-за таких б… все и накрылось. Не сообразил? Твари! Вот эти вот куркули все под себя гребут, хватают и ртом, и ж…! У каждого – у кого заводик, у кого магазинчик. Коттеджей настроили, с…и! А когда движняк начался, они там спрятались и сидят, как мыши над крупой! Да я уверен, если пошмонать, у каждого и золотишко, и баксы, и чего только нет! Б…во! И я их в ж… целовать должен?! А? За то, что они на бабках сидят?!

Человек понимающе покачал головой.

– Эксплуататоры, к гадалке не ходи!

– А что, б…ь, не так?! – сорвался на крик омоновец. – Не так?!

Человек вздохнул:

– Да все так… Ты, помнится, меня спрашивал о том, чем я раньше занимался, да?

– Ну?

– Много чем занимался. И в разных странах. Ирак, Сирия, Ливия, Иран, Саудовская Аравия, Йемен, Сомали.

– Неслабо завернуло.

– До конца дослушай. Знаешь, что первое бросается в глаза, когда туда приезжаешь? Дети. Куча детей, у нас такое только на Кавказе увидишь. А знаешь, что второе? Когда там громить идут, а громят там часто, по любому поводу – громят не просто так. Есть «свои» лавки, есть чужие. Свои просто так не громят. Громят чужие. Не дошло?

– Да дошло… – досадливо сказал Сбоев, – дошло. Ты всегда в эту сторону повернутым был.

– Таким и остаюсь. Не изменить уже меня. Как думаешь, какими бы по народонаселению ровно сто лет назад были?

– ???

– Вторыми! После Китая! А сейчас? То ли семнадцатыми, то ли восемнадцатыми. Как так получилось? Возьмем большевиков. Я бы знаешь за что их развесил по всем осинам, от Ленина до Карахана? Да потому что они, твари, за край шагнули. Сказали, будет по-нашему, иначе убивать будем. Посмотри, кто в ЧК сидел, в разных двойках-тройках? Много ли там русских? За большевиков – всякая шваль приблудная воевала! Прибалты, евреи, китайцы – из китайцев специальные полки были! Все они к нам на землю пришли, многие тут и остались, только что-то никто не говорит про интервенцию. Ленин знаешь чего заслуживает? Чтобы в Мавзолее туалет сделали!

– Так уж туалет…

– Он самый – не меньше. А Сталина можно простить только за то, что он всех этих большевиков старых, всю эту политкаторжанскую мразь – всех, считай, извел. Частью они сами друг друга извели, перегрызлись, а частью – он к стенке. И правильно сделал. Только это уже не важно. А важно то, что мало нас осталось. И все равно – так друг другу норовим в глотки вцепиться. Ты за что тому мужику в морду дал, а?

– Да, но мразь ведь! Е… твою мать, Вась, а как же справедливость?! Вот как без справедливости, а?

– А ты думаешь, большевики за что убивали? За справедливость они убивали. Ведь не так-то просто – вот взять и расстрелять человека. А тут тысячами расстреливали. Грех на душу брали, но расстреливали. Потому что в идею верили, а в Бога нет. Вот и дорасстреливались… до того, что бандитов ловим в Удмуртии да в Татарстане. Судят не по тому, что хотели, а по тому, что вышло, понял?

Капитан упрямо качнул головой.

– Неправильно так.

– Но так есть.

– Слушай, но как так? Вот мы с душней сражаемся, в командировках себя гробим. А эта тварь отсиживается в сторонке, сытенькая, что тогда, что сейчас…

– У тебя дети есть?

Капитан выпучил глаза.

– Ты чего спрашиваешь?

– Для дела. Так что?

– Сын есть.

– А у меня вообще никого нет… наверное. Не получилось как-то. Волки мы. Не родились такими, но такими стали. Я вот думаю иногда – ну, будет у меня, и чему я сына своего научу? Как людей убивать? А ведь только это по большому счету и умеем, так? Людей – убивать. А вот у мужика того – пятеро. И у другого – трое. Вот уже восемь. Восемь русских, при том, что каждый сейчас на счету. Так кто из нас правее, а? Кто из нас больше Родину любит?

Капитан помолчал, переваривая сказанное.

– И все равно ты не прав, Вась. Как можно с мразью мириться, а? Ну вот как? Это ведь зараза настоящая, для всего народа.

– Мразь разная бывает. Вот те, кто горло режет под вой муллы с минарета, – это мразь. Те, кто под радужными знаменами парадирует, наверное, тоже мразь, просто тошнит от таких.

– А это – не мразь? Буржуи настоящие.

– Ага. Ты про классовый подход на Кавказе расскажи, хорошо? Если кто слушать будет. Вот ты крестьянин, бедный, всего два раба, и то не купил на базаре, а родственник пригнал солдатиков, девать больше некуда было. А вон там у амира дом стоит в четыре кирпича стена, рабы построили, вот он… эксплуататор. И надо ему идти на штурм этого дома, освобождать рабов и жить по справедливости. Нормально?

– Да не… не знаю я, что сказать, Вась, но все равно он – мразь.

– Он отец пятерых детей. И русский. И человек, который хоть какую-то оборону организовал, людей под себя собрал. Пусть за свое, не за общее, но сражаться он будет. И хорошо сражаться. Мы еще не въехали… не ты один, многие не въехали. На пороге – Орда. И когда придут – резать всех одинаково будут, что угнетателей, что угнетенных – им по барабану. Им мы все неверные, до последнего человека…

– Ладно… – сказал Сбоев, – ты как хочешь… но я все равно… как жил, так и буду жить.

– Твое дело. Одно прошу, как брата прошу – беспредел не твори, ладно? Ты меня знаешь, я в стороне стоять и смотреть не буду, хоть ты какой там командир.

– Лады.

Информация к размышлению

Документ подлинный

Едут волчата на хадж.Нет конца их преступлениям,Не угомонятся кровожадные хищники,Даже кидаются на солнце.Святая книга этих волков – клыки,Даже молитва – с преступным умыслом,Как свиньи, на нашем кладбище зеленые звериСовершают перед Богом злодеяние.Эй, шейхи! Пусть земля дрожит под вами,Увлажняйте свои могилы!Проклятые, будьте прокляты! Пусть помочитсяНа вашем молитвенном черном камне моя собака.

Это стихи осетинского поэта Шамиля Джикаева в переводе на русский язык. Этот пожилой уже человек боролся с терроризмом как мог и как умел – своими стихами. Написал он их под впечатлением от жуткой сцены: около памятника жертвам захвата школы № 1 в Беслане остановился чеченский автобус, в нем были ехавшие на хадж молодые чеченцы. Чеченцы вышли и помочились на памятник убитым террористами детям. А потом поехали дальше.