Парадокс Севера - Виктория Юрьевна Побединская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то вскрикнул. Как если б я выдернула чеку, запуская отсчет перед тем, как все разлетится на куски.
Лишь на мгновение в глазах напротив промелькнула ярость, но тут же погасла, скрывшись за ледяным равнодушием.
Медленно, растянувшись в кошачьей ухмылке, Север отодвинулся и едва заметно подал знак вернувшемуся Стражу.
— Ты сама решила, — мягко произнес он. А дальше все произошло так внезапно, что я не успела даже опомниться. Северов развернулся. Антон скрутил за моей спиной руки.
— Стойте! Я никуда с ними не пойду! — крикнула я, вырываясь. — Помогите мне! Кто-нибудь!
Только все вокруг стояли, не решаясь и шагу сделать.
— Позовите моего тренера! Декана!
Последнее что я помню, как к подошвам моих туфель опустилась черная карточка.
Меня потащили к выходу, как будто я не весила ровным счетом ничего.
— Иди спокойно, тебе же будет проще, — встряхнул меня Страж.
— Вы не имеете права!
Мерзкие слезы тут же защипали глаза. Нет, не дождутся, я не стану перед ними унижаться. А потом и это стало не важно, потому что кто-то накинул мне тряпичный мешок на голову, затолкав в машину.
Темнота, такая же черная, как и рубашка карты. Вот значит, что они видят перед смертью.
— Раз ты так хотела, я покажу тебе, что делают с теми, кто нарушает правила, — раздался сбоку холодный голос. И машина двинулась с места.
Глава 19. Правду наружу!
Запах.
Тяжелый и давящий.
Первое, на что я невольно обратила внимание.
В месте, куда привез меня Север, пахло свежевыкрашенными стенами, формалином и смесью лекарств. Тот случай, когда понимаешь, так пахнет в больнице, хотя точно и не знаешь, чем. И хочется сбежать поскорее, потому что внутри просыпается какой-то бесконтрольный страх, что двери закроются, а ты останешься здесь навечно. Если бы не одно «но».
К запахам здания примешивался еще один — не менее различимый, запах Севера. Смесь из стирального порошка, шлейф туалетной воды и чего-то мятного. Он шел рядом, крепко схватив меня за локоть. И чем дальше мы двигались по узкому коридору, тем сильнее все сжималось от страха. Я стянула с глаз повязку еще в машине, как только парни вышли, но так и не смогла понять, куда меня привезли.
Узкие зеленые коридоры и двери… камер?
— Где мы?
Но Север молчал, а я гадала, почему. Только когда он остановился у одной из металлических дверей и повернулся, увидела, как под ледяной маской блеснула ярость.
— Смотри, — сказал, грубо подталкивая к крошечному окошку в виде решетки. Я встала на цыпочки, чтобы видеть.
По ту сторону двери находился парень, совсем молодой. Свернувшись на койке, он смотрел в стену. Под его глазами залегли тени, а лицо настолько исхудало, словно бедняга не ел пару дней к ряду. Что-то подсказывало, так и было.
— Вот этому всего девятнадцать, — процедил Север. — Я привез его десять дней назад.
Он так разозлился, что казалось еще минута и стены снесет волной его гнева, а я молча стояла, обхватив себя руками, ожидая своей участи.
— Наркология. Не строй из себя идиотку, что не догадалась, что это за место.
— Что? — пискнула я, все еще не веря в происходящее. Понимание обрушилось на голову словно небосвод. Вдруг все стало таким простым и логичным. Как в детских загадках, когда тебе заранее известен ответ. Вот же он — лежал на поверхности.
Парень в камере обхватил себя руками, словно его бил озноб. Я вся сжалась. Глядя на это место, даже меня начало ощутимо ломать и захотелось убраться отсюда. Да поскорее.
— Большинство начинает с травки, — с отвращением произнес Север. — План[4], гашиш. Им кажется, фигня. На один вечер. Но не замечают, как следом подтягивается экстази, мет[5], а потом и кокаин. Там, где крутятся большие деньги, всегда следом появляются дурь. И чем больше этих денег, тем быстрее она окажется в твоем кармане. Своего рода закон.
К горлу покатила тошнота. Я отошла на два шага, опираясь на холодную стену. Дрожа, как осиновый лист, все еще сжимая в кулаке кусочек красного картона, угодивший в рукав блузы. Теперь я смотрела на него совершенно иными глазами.
— Значит, вот для чего нужны карточки? — прохрипела я, все еще боясь поднять взгляд.
— Красная для тех, кто когда-то был пойман с дурью, — ледяным тоном ответил Север. Я зажмурилась, до белых кругов под глазами, ненавидя себя за то, какой была глупой все это время. — Они попадают сюда. Кого надо лечат, но большинство удается поймать на первой паре доз, когда зависимость еще не развилась. И тогда я помогаю им узнать, какие непередаваемые ощущениях их ждут, если они не уйдут в завязку.
— Каким образом?
— Они остаются здесь на три недели. Помогать. Большинство не возвращается. Те же, кто решается — молчат. В своих интересах.
В другом конце коридора из одной палаты в другую прошагал врач. Удивительно, но он нас не выгнал, не поинтересовался, что мы здесь делаем. Словно наше присутствие было совершенно обыденным. Как много людей Север сюда привез? Сколько человек прошло через это место, наводившее липкий ужас, потому что так было не похоже на современные частные клиники.
— И работает? — прошептала я.
— Еще бы. Поприбираешь пару недель чужую блевотину, насмотришься на корчащихся на полу от ломки, желание закинуться надолго пропадет.
— А черная? — спросила, наконец решившись поднять взгляд.
Лицо Севера, итак не блещущее здоровым румянцем, еще сильнее потемнело.
— Для таких, как твой парень, — сдержанно произнес он.
— Он не мой...
— Плевать. Обычно их называют «дропы». Посредники.
— Боже, Пашка. — На голову словно вылили ушат воды. — Он не мог оказаться
