Хозяин Драконьей гряды (СИ) - Углицкая Алина

Из пасти химеры вырвалось пламя.

Я отпрянула. Ужас сжал мое горло.

В любой другой ситуации я бы уже бежала оттуда сломя голову и визжала на уровне ультразвука. Но сейчас у меня на руках был Тэй. И я не могла оставить его этой твари. Не теперь, когда увидела ее истинный образ.

Я не воин. И никогда не стремилась им быть. Я боюсь высоты, темноты, замкнутого пространства, тараканов и пауков. В тот момент мной руководила вовсе не смелость, а банальный инстинкт, заставляющий самку спасать свое потомство ценой собственной жизни.

— Чего ты хочешь?! — выкрикнула, чувствуя, как колотится сердце. — Что тебе нужно от нас?

— Не твоя ш-ш-шалкая ш-ш-шизнь.

Чудовище облизнулось. Между острых зубов показался раздвоенный язык. Этот мерзкий щуп протянулся к моему лицу. Застыл на долю мгновения, будто тварь изучала воздух, а потом рванул вниз, к ребенку.

Говорят, в минуты настоящей опасности у людей просыпаются сверхсилы. В ту минуту это случилось со мной. Страх куда-то исчез. Исчезло все, что мешало и отвлекало. Остались только я и химера.

Подчиняясь инстинкту, я вскинула руку. Язык чудовища полоснул по ладони, вырывая из моего горла крик. Кожа вспыхнула как обожженная, отозвалась мучительной болью. Пальцы сжались и…

Ухватились за пустоту.

— Аврора?

Удивленный голос мужа заставил поднять взгляд.

Габриэль стоял в трех шагах, опираясь на стену, и глядел на меня с раздражением.

Я растерянно огляделась.

Морок рассеялся. Химера исчезла.

Я глянула на ладонь.

Ни следа удара, ни боли…

Тэй заворочался и закряхтел. Я машинально его покачала. Но мысли все еще находились в полном сумбуре.

— Боюсь, у светлейшей льеры нервное расстройство, — проворковала Леврон. — Она еще не оправилась после родов.

Глаза Габриэля сузились.

Я медленно отступила к дверям. Прижала ребенка к себе.

Неужели и в самом деле расстройство? Как понять, что мне привиделось, а что нет? Что происходит на самом деле, а что в моей голове?

— Уходи, пока я не пожалел, что отдал тебе сына, — произнес Габриэль, надвигаясь на меня. — Не заставляй меня сожалеть еще и об этом.

А потом взял за плечо и вывел за двери.

Когда тяжелая створка захлопнулась у меня перед носом, я опустилась на крыльцо. Ноги отказывались держать, руки дрожали. Подоспевший Нуэр взял Тэя, Эйран протянул руку, согнутую в локте, чтобы я оперлась на нее.

— Идемте, Аврора, — сухо произнес он. — Не стоило вам сюда приходить.

— Мне вообще не стоило здесь появляться, — шепнула малодушно.

И под «здесь» я имела в виду весь этот мир.

Глава 16

— Эмма! Ты представляешь, он назвал это чудовище «Эмма»! А потом выгнал меня, — жаловалась я Шипу, заедая горе терновыми ягодами, сорванными по дороге. Ягоды были кислыми и терпкими — как раз то, что надо. — Просто взял за плечо и выставил за двери! Хорошо хоть ребенка отдал. А эта гадина стояла за его плечом и улыбалась! Они остались в Башне вдвоем!

После обеда я отправила Геллу присматривать за уборкой в холле, а сама вызвала Шипшика. Мне очень хотелось поделиться хоть с кем-то тем, что случилось. Особенно, моими непонятными и страшными видениями.

Я подозревала, что Леврон, или кто она там на самом деле, хочет свести меня с ума. А другие ничего не замечают лишь потому, что в реальности ничего не меняется. Все изменения происходят в моей голове!

Тэй спал в колыбельке у открытого окна. Шип оградил нас куполом тишины, как он называл это. Его способности, как и иллюзии Леврон, не зависели от спящей магии замка. Больше того, я догадывалась, что является их источником. Но пока решила молчать. Если Шип мой враг, я только спугну его раньше времени. Но он ни разу не дал усомниться в его лояльности.

— Как мужчина я его понимаю, — хмыкнул Шип.

— А я вот не понимаю! Как можно бороться с чудовищами и не замечать монстра в собственном доме?

— Ну, хочешь что-то спрятать хорошо — положи на видное место. Химеры отлично подстраиваются под окружающую среду. Глядя на нее, каждый видит то, что желает видеть. Габриэль видит в ней услужливую гувернантку своих детей и кузину покойной жены. В какой-то мере, он чувствует ответственность за нее. Было бы глупо не использовать это. Особенно, если жена не мешает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я зло стиснула зубы.

Теперь вернулись все воспоминания. От момента первой встречи на заключении брака и до момента первых схваток. Я будто вспомнила когда-то просмотренный фильм. Или давно прочитанную книгу.

Аврора ни дня не любила мужа. Больше того, она считала себя жертвой, невинной девой, отданной на заклание дракону. Для нее он не человек, а существо из другого мира, захватчик, чей вид оказался сильнее ее собственного. Дарги прошли по человеческим землям опустошительными набегами, выжигая дотла поля и деревни, забирая женщин и скот. И это случилось не так давно, чтобы люди успели забыть.

Аврору воспитывали в ненависти и презрении к даргам и тем, кто принял их покровительство. Ее семья была как раз из тех обнищавших родов, что ненавидят успешных и сильных. Но когда Габриэль Дэверон огласил, что ищет очередную жену и готов платить за нее золотом и землями, мнение ее отца и братьев изменилось в обратную сторону.

Теперь Аврора стала искупительной жертвой, чья честь и жизнь отданы злобному монстру во славу рода. Она считала мужа чудовищем. С этими мыслями шла к алтарю, с этими мыслями ложилась на брачное ложе. С этими мыслями принимала Габриэля в себя. И носила его ребенка.

Едва стало ясно, что она зачала, Аврора приказала заколотить двери, соединявшие спальни супругов. И обить панелями это место так, чтобы и вида его не осталось. Она все дни проводила в своих покоях. Там ела, там же молилась. А после родов и возвращения в Эссеор собиралась уйти в монастырь.

Но что-то пошло не так.

Теперь я понимала, что именно: во время родов душа Авроры покинула тело, а моя заняла свободное место. Почему? Может, я тоже умерла там, в своем мире?

Мое прошлое с каждым днем все больше отдалялось от меня. Сейчас я могла вспомнить только одно: мне было очень плохо и одиноко. Я чувствовала себя несчастной, обиженной, и мне очень хотелось разделить свою обиду хоть с кем-то.

А еще я была беременна. Да, этого я не забыла. Наоборот, помнила с предельной ясностью. Особенно то, что хотела бросить жизнь своего нерожденного ребенка в лицо обидчику. Отомстить.

Теперь мне стыдно за это. За свои мысли и свой поступок. За свою мелочность.

Сейчас, глядя на Тэя, я желала вычеркнуть это из головы. Стереть без следа. Но память удивительная штука. Она с упорством маньяка возвращает картины, о которых мы мечтаем забыть.

Может, Тэй это мой второй шанс? Шанс на искупление…

И все, что происходит со мной, это испытание?

Я отказалась от одного ребенка, но теперь должна спасти другого, а вместе с ним и его отца.

Такой вывод казался самым логичным, и я решила остановиться на нем. Тем более, Тэй стал моим сыном. Я воспринимала его только так, и не иначе.

Судьба испытывает меня. Достойна ли я того, что имею? Готова ли бороться за мужчину, которому не нужна, но в котором нуждаюсь? И за его детей?

Шорох в углу заставил меня встрепенуться.

Шип подобрался, встопорщил шерсть и, как заправский кот, сиганул на звук. Оттуда послышались звуки борьбы и утробное рычание. А потом Шип выкатился из-под шкафа, держа в зубах что-то темное и слабо подергивающееся.

— Эй, — вскрикнула я, забираясь с ногами на кресло. — Это что, мышь?!

Нет, для мыши слишком большое и бесформенное.

На моих глазах шипшик втянул это «нечто» в себя. Всоссал, как черный коктейль через трубочку. Сыто рыгнул и утерся лапкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Скажешь тоже, мышь, — хмыкнул презрительно. — Это Тень. Мелкая, правда, но как перекус вполне ничего.

Вот это новость…

— Ты этим питаешься?!

— Это третий вопрос? — Шип хитро прищурил один глаз.

Вот!.. пакость мелкая!