Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола - Мишель Пастуро

Говоря о метательном оружии, следует упомянуть пращу, состоявшую из ручки, двух ремешков и сетки, а также лук и арбалет.

Лук чаще делали из дерева (из тиса или ясеня), реже – из металла или рога; его размеры достигали одного-двух метров; впрочем, более распространен был короткий лук. Из него выпускали стрелы длиной около 30 сантиметров на расстояние более 200 метров; как и копье, стрелу иногда украшали флажком. Арбалет, хотя и известный на Западе довольно давно, широкое распространение получил только во второй половине XII века. Его считали коварным, слишком смертоносным и недостойным христианина оружием, поэтому долгое время употребление арбалета запрещалось церковью. Однако в 1139 году Латеранский собор позволил использовать его для борьбы с иноверцами. Западные воины пошли еще дальше, и, начиная со времен правления Генриха II, в английской армии существовал постоянный корпус арбалетчиков. Позже Ричард Львиное Сердце увеличил их число (по роковому стечению обстоятельств его самого смертельно ранят именно из арбалета); во Франции его дело продолжил Филипп Август, создавший целый отряд конных арбалетчиков.

В XII веке арбалет представлял собой тугой лук небольших размеров, перпендикулярно укрепленный на деревянной подставке. Его стрелы делались короче и толще, чем у обычного лука. Как и лук, арбалет иногда снабжали своеобразным стременем, в которое продевали ногу, чтобы легче было натягивать тетиву. При этом тетиву держали обеими руками и до спуска закрепляли в специальной прорези. Преимущество арбалета состояло в том, что при уже натянутой тетиве руки не уставали и воин имел возможность лучше прицелиться. Однако радиус и мощность действия арбалета оставались такими же, как у обычного лука, а обращение с ним, напротив, требовало гораздо большего времени: пока арбалетчик посылал две стрелы, лучник успевал выпустить десять, двенадцать, а то и пятнадцать стрел.

Конь

Лощадь, конечно, занимала большое место в военной деятельности рыцаря. Эпические песни, в отличие от куртуазных романов, представляли коня как верного спутника героя и персонифицировали его, наделяя именем: коня Карла Великого звали Тансан-дор, Роланда – Вельянтиф, Ганелона – Ташбрюн,

Пийома Оранжского – Босан, Рено де Монтабана – Баяр, а коня Ожье Датчанина, заплакавшего от радости, когда он вновь встретился со своим хозяином после семилетней разлуки, – Бройфор [72].

В зависимости от функции лошади авторы называют ее по-разному. Парадный конь – аристократическое животное; дамы и прелаты использовали его для всех видов поездок, а сеньоры – для выездов во время церемоний. Боевой конь участвовал в сражениях: рыцарь садился на него только с началом военных действий; в остальное время его вел оруженосец, ехавший верхом на толстой рабочей лошадке, больше привыкшей к полевым работам и упряжке. На вьючных лошадях перевозили грузы, багаж и различное снаряжение.

В действительности же столь тонких различий почти не существовало, хотя изучение конных изображений на печатях свидетельствует о значительном разнообразии коней, требовавшихся для военных действий в XII и XIII веках. Так, рыцарь, владевший необходимым снаряжением, должен был иметь как минимум дорожного коня для путешествий, вьючную лошадь для перевозки оружия и прочего снаряжения, а также одного или двух коней, предназначенных специально для участия в сражениях. Любопытно, что для выполнения последней функции кобылы считались непригодными.

Поэтами и романистами также очень подробно описаны конские масти. Лучшими считались чисто белые или абсолютно черные; затем шли лошади с крупными белыми пятнами, за ними – серые в яблоках. Гнедые кони не ценились.

Во второй половине XII века значительно изменилась конская сбруя. Ленчик [73] седла стал шире, а его задняя лука образовывала нечто вроде маленькой спинки. Седло (в литературных текстах всегда богато отделанное) укладывалось на прямоугольный ковер, украшенный геральдическими узорами, – попону. К концу века этот ковер превратился в настоящий чехол, покрывавший в защитных целях шею, тело и ноги лошади. Поскольку попона изготавливалась в «комплекте» с рубашкой, надеваемой рыцарем под кольчугу, ее также украшали изображениями гербов. Кроме того, герб иногда помещали и на узкую кожаную или металлическую полоску, защищавшую голову животного. Вместо стремян полукруглой формы, изображенных на ковре в Байе, стали использовать треугольные. Они крепились на концах путлищ, широких кожаных лент, проходивших по бокам лошади над чехлом или попоной, ближе к голове. Поэтому требовались длинные шпоры, состоявшие из металлического стержня с коническим острием. Первые шпоры с подвижным колесиком, почти не причинявшие боли животному, появились уже в начале XIII века, однако их распространение происходило довольно медленно.

Вопреки сложившемуся мнению, в действительности шпоры не были принадлежностью исключительно рыцарского сословия, хотя и служили его своеобразным символом. В день посвящения именно шпоры вручали молодому рыцарю сразу после меча; если же, совершив серьезное преступление (обычно предательство), он лишался своего рыцарского звания, их отбирали в последнюю очередь, разрубали топором и втаптывали в землю.

Осадная война

В XII веке война носила преимущественно скрытый характер, боевые действия чаще всего заключались в том, чтобы опустошить земли соседа или совершить несколько налетов на его замок. Большие осады, как и крупные сражения, происходили редко. Но даже если осадные действия и не отличались интенсивностью, они все равно оставались главной составной частью войны и занимали важное место в повседневной жизни воинского сословия.

Осады всегда планировались заранее, обычно – за несколько недель, иногда даже – за несколько лет. Войска Филиппа Августа осаждали знаменитый замок Шато-Гайяр в течение восьми месяцев (с сентября 1203-го по апрель 1204-го), а крестоносцы [74] смогли взять город Акру только после двух лет осады (октябрь 1189-го – июль 1191-го). Существовало множество видов «инженерных» сооружений, возводимых вокруг осаждаемой крепости: палатки, навесы, деревянные бараки (для размещения людей, продовольствия, животных и другого имущества), рвы и палисады вокруг крепости, препятствовавшие поступлению помощи, лестницы, башни, передвижные галереи (для того, чтобы приближаться к стенам).

Самим же стенам приходилось выдерживать не только натиск людей, но и настоящий артиллерийский огонь. Опыт Крестовых походов способствовал усовершенствованию военных орудий по образцу арабских и византийских. Их можно разделить на две группы: орудия с пружиной и орудия с маятником. К первым относились огромные катапульты; орудие таких размеров и сложности невозможно собрать непосредственно на месте сражения, поэтому их перевозили в готовом виде. Чаще всего использовали модель, напоминавшую гигантский арбалет; посредством него метали дротики, небольшие балки и зажигательные снаряды. Кроме этого, существовали баллисты, более легкие, похожие на те, что знали в античности. Под руководством «механика» плотники возводили их непосредственно перед сражением; эти орудия могли метать огромные камни, иногда размером «с четверть скалы», зажигательные снаряды, удушливые вещества (например, зажженную серу) и даже падаль (с целью вызвать в крепости эпидемию). Наибольшее распространение получила так называемая «требюше», представлявшая собой нечто вроде огромной рогатки. Из нее метали ядра весом 20—30 килограммов на расстояние не менее 200 метров.

Эти обстрелы предназначались не для того, чтобы разрушить стены, а для того, чтобы защитить тех, кто работал у подножия крепости. Сосредоточение метательных орудий на одной стороне должно было нейтрализовать противника. Тем временем землекопы прорывали рвы, по которым под прикрытием передвижных галерей продвигались минеры, чтобы постараться выбить нижние камни стены. Иногда они пользовались подземными ходами и, проделав значительные углубления в основании крепости, поджигали ее.

Именно эти работы, а не военные машины способствовали образованию проломов и обвалов в крепостной стене, через которые нападавшие проникали в крепость. Впрочем, сначала пытались сокрушить тараном ворота и проникнуть в крепость через них. Таран представлял собой огромную балку длиной 6—10 метров из твердого дерева, иногда с металлическим наконечником, подвешенную на канатах и наподобие маятника раскачиваемую двенадцатью воинами. Преодоление стен при помощи лестниц и следовавший за этим рукопашный бой, столь часто изображаемые на миниатюрах, в действительности случались гораздо реже.

Это связано с тем, что осажденные также располагали весьма эффективными средствами отражения вражеских атак. Они использовали не только всякие крючья и кипящую жидкость, предназначенные для тех, кто забирался на стену по лестнице, не только поспешно возведенные деревянные башни, обеспечивавшие преимущественное положение их лучникам и арбалетчикам, но главное – в распоряжении защитников имелись точно такие же баллисты и катапульты, как и у тех, кто осаждал замок. Главная задача осажденных заключалась в том, чтобы при помощи собственных орудий быстро разрушить орудия противника. Так, во время осады Тулузы (1218 год) знаменитый Симон IV де Монфор, один из организаторов Крестового похода против альбигойцев, был убит ядром, посланным из требюше, установленной в городе, в то время как он сам находился на расстоянии более 200 метров от крепостной стены.