Человек – сейф - Стефка Модар

….Стук в дверь. Зычный крик охранника, распугал все мысли сокамерников, тот лишний раз поставил жирную точку над «и», напоминая – кто они, «Серые ангелы»:

– Тюря! Обед, Господа осужденные!

С грохотом открылось окно, появилась миска, сверху хлеб.

Виталий нехотя по инерции пошёл забирать миску, взяв, не говоря ни слова, возвратился, сев на своё место, без желания стал есть.

Со второго яруса нар потирая руки, спустился сокамерник, с интересом заглядывая в миску Виталия, поспешил к двери.

Взяв миску, пошёл к нарам, присев на нижний ярус, косясь на Виталия, чавкая, стал уминать, словно его не кормили минимум три дня.

С грохотом закрылось смотровое окно.

Сокамерник глядя на дверь, потом на Виталия, с набитым ртом, поспешил сказать:

– Этот! Тебя, точно недолюбливает.

Виталий молча продолжал, есть, не обращая внимания. Сосед напрягая:

– Ядовитый мужик! Указывая кивком в сторону двери.

Виталий, цедя сквозь зубы, – Я ему не барышня, чтобы он меня любил. И не голубой. Сокамерник ерничая, показывая жёлтые сточенные зубы, с сарказмом:

– Но это уже не твоя забота! А нашего смотрящего! – скалясь. – Поправимо! Раз, два и в «дамках».

Виталий не выдержав, бросая миску на пол, зло, сверкая глазами, вскочив с места, направился к окну.

Сокамерник лыбясь:

– Так, что свою кралю, забудь! Виталий, молча глядя на окно, водя желваками, задумываясь, погружаясь в прошлое, словно там осталось то, что даст на всё ответ. Память, нащупав ниточку, возвращала в семью. Мозги, вскипая, вспоминали – быт и расклад той отмеренной свыше супружеской жизни…

…На диване и на кресле вразброс женский гардероб, на полу перед диваном огромная сумка.

Виталий в шортах и в майке сидит в кресле, зло наблюдает за Ириной.

Она в шортиках и легкомысленной маячке, одно плечо майки приспущено спадает вниз, оголяя плечо и бретельку лифчика.

Как никогда в ярости, стоит, нагнувшись над вещами, что раскиданы на диване, собирая в руки по одной вещи, комкая одну за другой, зло бросает в огромную сумку, что стоит на полу. Хотя она это делает манерно и демонстративно, все ж всё говорит, что она собирается уйти из дома. Подтягивая плечо маячки, отдуваясь от спадающей копны волос, стараясь выжать слезу, бубнит под нос:

– Что вылупился?

Виталий с нескрываемым восторгом:

– Красавица, когда злишься!

Зло глядя в его сторону, та пытается ерничать:

– Х-м! Посмотри в последний раз!

Он, нервно раскачивая ногой, криво улыбаясь уголками губ, сквозь зубы едко парирует:

– Да уж! А вот и расставание пришло, прямо всё у нас тобой идет по писаному кем-то там когда-то, по классике. Картина Репина «ПРИПЛЫЛИ!»

Соизмеряя ее с ног до головы, не унимаясь:

– И унесёт тебя ветром – в ту степь: Ту – ту!

Фиглярничая:

– О, моя Скарлет!..

Она разворачивается, подбоченившись, со скомканной майкой в руках, делая шаг вперед, останавливается, откидывая рукой пряди волос наотмашь назад, отдуваясь, со злостью глядя то ли на него, то ли на спадающую, на нос челку, вызывающе грубо орёт:

– «Козёл!» Заткнись уже, наконец «Святоша»! Забембал.

Бьёт себя в грудь ладонью, срываясь:

– Всю жизнь мне сломал!

Сверкая глазами в его сторону:

– Реализоваться не дал! К половнику долбанному привязал! Нашел себе «рабу – кухарку!»

С ехидством, кривляясь, гримасничая, не успокаиваясь, ехидно напевая:

– Всё к твоим ногам! Все к твоим ногам!..

Соизмеряя взглядом, стирая его в своих глазах, как любимого мужчину кидает майку в него, что попадает ему в лицо, тут же вскипая:

– Не одной порядочной вещи! Всё, черт возьми, с рынка!

Рывком разворачиваясь, идёт к дивану, сгребая в кучу вещи, впихивает в сумку, они не умещаются. Она их заталкивает, прижимая нажимом ноги, бубнит:

– На одни ремонты – твоих поломок, только и работаешь! Водила мне тоже! Хмыкая, – Ас!..

Разворачиваясь в его сторону, с ненавистью:

– Устала я! Жить хочу! – рыдая в истерике, – что, я хуже всех что ли? Ни мужа дома, ни денег в доме.

Виталий принимая, как справедливо сказанное, стараясь сдержаться, пытается оправдаться:

– Сейчас многие так живут. Не СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, когда все ремонты делали в АТП за деньги Государства.

Зло:

– Отошла лавочка! Каждый за себя!

– Я не виноват, что автобус ломается чаще, чем хотелось?! Автопарк весь изношен донельзя.

Ирина с кривой усмешкой на губах, не менее зло орёт:

– Нашёл себе оправдание!

– Сейчас пожалею! Слабак!

Раскручивая себя, с сарказмом, издеваясь, включая артистизм, паясничает:

– Спасибо за Вашу любовь к нам!.. – с пафосом низко кланяется.

Виталий, вскакивая с кресла, в крик:

– Не нравится, ищи себе миллионера!

Ирина, подойдя к креслу, бросает вещи в открытую сумку, пиная ногой:

– Ой, как хорошо! Непременно! Прямо – вот сейчас и к нему!

Показывая рукой в направлении двери:

– Спасибо, что направление дал в «светлое будущее», а то как-то совесть на мозжечок давила, сдерживала от порыва сделать первой нужный шаг.

Искоса:

– Знаешь ли, мучилась как всяк «домашняя».

Подпитав себя этим, с вызовом глядя в лицо, орёт:

– Дура!.. «Дуся-Агрегат».

Хватая сумку, мельтешит, срываясь резко с места, как заведенная, на взводе открывая дверь, тут же теряется из поля зрения в проёме.

Виталий спешит за ней, выкрикивая в след:

– Да пошла ты! Чеши по Питерской!..

– На Тверскую загляни!

– В цене будешь, пока свеженькая! От мужа!

Раздражено закрывая дверь в зал, опустошенно по инерции выкрикивает:

– Мороки меньше!

Возвращаясь к креслу, падает в него, не сдерживая накопившихся эмоций, зло, констатируя:

– Сволочь не благодарная!.. – Такую любить! Да чтоб «оно» сгорело.

– Дороже выйдет!

Виталий, в напряжении смотрит на дверь, бьёт себя по лбу, злясь на самого себя:

– Сволочь! А ведь люблю!

Слышно, как хлопнула с грохотом входная дверь…

…Лязганье ключами в замке привело Виталия в действительность. Он, оборачиваясь, посмотрел вперёд, перед ним наглухо закрытая дверь. Сильный топот ног за дверью, выкрик охранника:

– На выход! Прогулка!

Сокамерник, ставя миску наверх нар, спеша направился к выходу, юркнув, исчез за дверью, с грохотом закрыв за собой.

Виталий тоже направился к двери, от злости и досады стуча кулаками, от бессилия прислоняясь к ней головой, обернувшись спиной к двери, спадая, присел на корточки, тупо глядя прямо перед собой.

Дверь не замедлила открыться.

В проёме показалась голова охранника. Тот, как ни в чем не бывало, расшаркиваясь, произнёс:

– Ой, Брат…

– Кажись, мы тебя нечаянно тут чуть-чуть забыли.

Фиглярствуя:

– Прости, ради Бога!

Появляясь в дверях, протягивая руку:

– Прошу! «Наш Двор» ждёт тебя!

Виталий, заложив руки за спину, не обращая на него внимания, молча вышел.

Охранник, довольно лыбясь, поспешил удалиться за ним…

…Кажется, что тревоги посещали в этот момент и Олега. Тот, сгруппировавшись с напряжением, всматривался в строку на мониторе компьютера. Отпрянув, глядя издали, бегло читая вслух, – Скорее всего, осужденный не виновен. Я не верю в его виновность…

Отталкиваясь от спинки кресла, резко стал набирать строку, проговаривая ее вслух: «НЕ ВЕРЮ! НЕ ВЕРЮ! НЕ ВЕРЮ! ТУПИК?!» Решительно подчеркивая жирной сплошной чертой…

…Не верил во все случившееся и Виталий.

Однако жизнь шла своим чередом, неукоснительно назидая свои нравы и условия. Единственным соприкосновением с воздухом было возможно во время прогулок, какой-то момент, и то тот зачастую был сперт «ядом» окружающих.

Во дворе стоял гомон.

Охранник и сержант – конвоир неотъемлемые свидетели их жизни безучастно смотрели на зеков, обсуждая свою «свободную жизнь».

Забыв вывести Виталия и сокамерника с прогулочного двора, когда вошла другая партия зеков.

Те, понуро топтались на месте. Сокамерник, пробежками встав за спиной «смотрящего», стал нашептывать, как ему казалось достойно шутке:

– Энтот, новенький! Мой горшочник! Говорит, что не голубой!.. Семеня, хихикая:

– Розовенький он у нас!

Кивком головы, показывая на Виталия:

– Его тётка городская – «Самая, самая!»

«Смотрящий», с интересом поворачивая голову, исподлобья окинул взглядом Виталия. Ощущая его на себе, Виталий не поведя не одним мускулом, выдержал.

Тот с ухмылкой, подмигнув сокамернику Виталия, едко подметил:

– В нашем бомонде нет «голубых»! Есть пидорасты!

Зло глядя на пресмыкающегося перед ним сокамерника, сжавшись от взгляда Виталия, внутренне содрогнулся, с лица исчезла улыбка, тут же подмечая:

– Хм! А он ничего!

Зычным голосом, кидая клич зекам, с надрывом в голосе проорал:

– Парни!

Указывая кивком головы на сокамерника:

– Вот, тут мне, «ПАВЛИК МОРОЗОВ» на ушко нашептал.

– У нас петушок нарисовался.