Книга об отце (Ева и Фритьоф) - Лив Нансен-Хейер

Мама просит, чтобы я попыталась отговорить тебя. Но я не могу, Фритьоф. Что-то во мне этому сопротивляется, мне кажется, я не должна оказывать какого-либо давления на тебя в этом деле.

Я могу только повторить, что во всем с тобой соглашусь без тяжких вздохов.

Но ты подумай еще раз об этом ради себя самого, чтобы тебе самому не пришлось слишком плохо из-за этого в будущем.

Ты и правда считаешь, что это ужасно — пойти в церковь? Эрнст и Оссиан говорят, что если бы им пришлось жениться, они с радостью пошли бы туда и последовали бы старому обычаю вопреки своему неверию.

Помни только об одном: не беспокойся ни о чем, поступай так, как ты сам считаешь правильным».

Бракосочетание все-таки состоялось в церкви. Народу было столько — и в самой церкви Ураниенборг, и на улице перед нею,— что матушку Сарс чуть было не задавили. Увидев это, невеста закричала, и жениху пришлось вызволять тещу.

Обвенчавшись, они отправились в свадебное путешествие по Европе; Фритьофу предстояло выступить в нескольких странах с докладом об экспедиции в Гренландию.

Ева разделяла со своим супругом все — и его планы, и мысли, и его аскетические привычки. Ради него она ела простую и не­вкусную пищу, которой он придерживался, и ради него она мерзла первый год супружеской жизни, так как жили они в деревянном домике в Люсакере, где дуло изо всех щелей и где за ночь вода в кувшине промерзала до дна. «Мы никогда не были так здоровы, как в ту зиму»,— утверждал Фритьоф, считавший, что сквозняк и холод — самое полезное для здоровья.

Ему-то самому было жарко от работы. Он заканчивал объеми­стые книги «На лыжах через Гренландию» и «Жизнь эскимосов», последнюю к тому же он писал и по-норвежски, и по-английски. Несколько научных статей о результатах экспедиции он также на­писал на двух языках. В соавторстве с профессором Гюльдбергом он  подготовил  большую  книгу  «Строение  и  развитие  кита»  и вместе с тем же Гюльдбергом и профессором Вилле[77] открыл новую биологическую станцию в Дрёбаке.

Помимо этого надо было следить за постройкой дома в Люсакере у залива Свартебукте. Бьёрнстьерне Бьёрнсон окрестил его «Готхоб», архитектором же был кузен Евы — Ялмар Вельхавен. Впоследствии он же строил дом в Пульхёгде, задуманный отцом в итальянском стиле. Он был женат на Харриет Баккер, сестре Агаты Баккер-Грендаль, подруге тети Малли. Помню, что Ялмар Вельхавен очень любил плавание и не бросал купаться даже в пе­риод ледостава, что, как ни странно, вызывало глубокое презрение отца: ведь это всего лишь спорт!

Отец получил теперь должность препаратора в Христианийском университете, и работать там приходилось много. Но больше всего его занимала подготовка к экспедиции на Северный полюс. Надо было обдумать великое множество вопросов, и он думал о них днем и ночью. Порою он просыпался, вспомнив о какой-нибудь мелочи, которая может случиться во время путешествия, зажигал стеариновую свечу на ночном столике и тут же записывал эту мысль.

Все-таки они часто совершали прогулки в лес и поля. Тогда Фритьоф забывал на время о своих заботах и был свободен и счастлив. Ева оказалась прекрасным товарищем. На охоте и на рыбалке, в пеших прогулках и на лыжах она не отставала от него. Однажды, вскоре после женитьбы, он ради шутки решил испытать ее. На полной скорости он съехал на лыжах с вершины Холменколлена, не оглядываясь назад.

«А когда спустился, она была рядом»,— рассказывал он.

Смолоду, так же как и у Фритьофа, у нее был сознательный и продуманный взгляд на лыжный спорт и на его значение для здоровья народа и воспитания молодежи. Ева считала, что лыж­ный спорт особенно полезен молодым женщинам, поскольку он укрепляет здоровье и воспитывает самостоятельность. Это видно из опубликованной ею в марте 1893 года в газете «Вердене Ганг»[78] статьи в защиту права женщин ходить на лыжах. Это было пер­вым и последним ее выступлением в прессе, которое к тому же относилось к моменту, когда, казалось бы, у нее не было на это ни особенных причин, ни лишнего времени. Я только что появи­лась на свет и требовала много внимания, а до отправки Фритьофа в экспедицию на «Фраме» оставалось всего несколько недель, так что все это не должно было оставлять в ее сердце места для чего-нибудь другого. Она горячо отстаивает право женщины само­стоятельно совершать походы в лесу и в поле и не видит в этом повода для обвинения в вызывающем поведении. Право женщин заниматься спортом — это их человеческое право. Словом, статья была вызовом обществу, в котором господствуют мужчины, и ее личным вкладом в дело эмансипации женщин. Неожиданное уча­стие в этом деле одной из известных певиц страны произвело впе­чатление в Христиании.

В новогоднюю ночь Фритьоф вместе с женой совершил переход через гору Нурефьелль. Оба были молоды и легкомысленны и отправились в путь довольно поздно, к тому же не взяв с собой ни­чего съестного, кроме нескольких кусков «противной замазки» — так Ева обычно называла пеммикан Фритьофа. А собирались они добраться до Хегеварде. Но не успели они дойти до вершины, как стемнело, и прекрасный вид и спуск с горы — все исчезло. Ветер хлестал им в лицо, они потеряли правильное направление. Но хуже всего было то, что они то и дело теряли друг друга, и Фритьоф каждый раз пугался и кричал в темноту: «Ева, Ева!» И голос ее доносился откуда-то издалека снизу.

Они пробирались вперед по склону, поросшему березками, и наконец набрели на какую-то хижину.

«Мне она показалась довольно уютной,— рассказывал позже Фритьоф,— но Ева сказала, что она черная и отвратительная; Тут у нее прибавилось сил, и мы двинулись дальше».

Добравшись через несколько часов до усадьбы звонаря в Эггедале, Ева уже не привередничала. Не успела она присесть на стул, как тотчас же заснула.

«Он, верно, устал, твой парнишка»,— сказал звонарь. «Это моя жена»,— ответил Фритьоф. «Боже правый, это же надо — потащить жену через Нурефьелль в новогодний вечер!»

Но когда на столе появилась еда и Ева почуяла сквозь сон, что это не пеммикан, она положила конец огорчениям звонаря. (9)

Дома Фритьоф был вечно занят работой, и Ева часто остава­лась одна. Но, выходя замуж, она получила единственное напут­ствие от матери: «Помни, что ты жена ученого и никогда не должна претендовать на большее, чем на половину его».

Уж кто-кто, а Марен Сарс это знала.

Часто Ева не получала и этой половины. Днем и ночью он был занят своими планами, и она не смела мешать. Но все-таки они немного стесняли друг друга.

У Евы вскоре должен был появиться ребенок. Радостно меч­тала она о новой жизни, которую носила в себе, однако уже на третьем месяце случилось несчастье. Она не пала духом — что ж, и такое бывает, но она молода, сильна, и в следующий раз все бу­дет хорошо. Но и второй ребенок родился преждевременно, по­мощь при родах была неквалифицированной и мальчик умер через несколько часов. Теперь Ева тяжело это переживала. Она была подавлена и много плакала. Фритьоф пытался ее утешить. Он уверял, что ребенок ему совсем не важен, лишь бы она сама была здорова и весела.

Ева скорбела не только об умершем ребенке. Она была огор­чена тем, что останется совсем одна, когда Фритьоф уйдет в экс­педицию к Северному полюсу. Ей нужен был ребенок — частичка Фритьофа, если же его не будет, то она должна быть вместе с мужем на борту «Фрама».

У них был прекрасный дом у фьорда, и когда там собирались родственники и друзья, Ева и Фритьоф были самыми веселыми, самыми радушными хозяевами. Никому бы и в голову не пришло, что Северный полюс уже отбрасывает свою тень на них обоих. Они пытались скрыть это друг от друга. Прощание и разлука пугали обоих, но никто из них не проронил об этом ни слова.

В эти годы они жили большей частью очень уединенно. Неко­торые старые друзья находили это эгоистичным, другие же по­смеивались, но их это не заботило. Плохо стало с деньгами. Боль­ших расходов требовали постройка дома и многое другое. Фритьоф думал также и о том, что надо обеспечить Еву на время экспеди­ции. Поэтому он хотел подкопить денег, пока еще было время.

Он как раз собирался ехать с докладами и лекциями в Англию, это могло дать немалые средства. Надо только прочесть вдвое больше лекций, чем было задумано, и он вернется богачом. Он собирался читать лекции об экспедиции в Гренландию и об эски­мосах, которые стали ему так дороги. Одновременно он хотел про­будить в Англии интерес к экспедиции на Северный полюс.

Ева еще не совсем оправилась от неудачных родов, и, кроме того, поездка вдвоем обошлась бы вдвое дороже, поэтому они решили, что Ева останется с матерью на улице Фрогнерсгате. Дни пролетят незаметно, и тем сладостней будет встреча.

Но как только Фритьоф сел в поезд, он нашел эту разлуку бессмысленной. В письме, наскоро набросанном карандашом в поезде, он умолял ее приехать к нему. Он все устроит, ей нужно только пойти в контору к Александру и взять там деньги.