Осьминог - Анаит Суреновна Григорян

он врать, этот Камата! Да он с соседнего острова, с Сакусимы, – считай, что местный. Я несколько лет назад решил туда съездить – посмотреть на тамошние скульптуры, а то все было не собраться, «Хаябуса»-то между нашими островами не ходит, нужно ехать через Нисио, а этот Нисио, я тебе скажу, тот еще городишко.

– А что с ним не так?

– Аа, – Акио махнул рукой, – вы, иностранцы, думаете, будто вся Япония похожа на Акихабару[153], а многие японцы, которые живут в крупных городах, считают, что таких островков, как Химакадзима, просто не существует. Один придурок из Фукуоки как-то на меня вытаращился, услышав, откуда я родом. Проедься от Нагоя на пригородной электричке и окажешься в какой-нибудь дыре вроде Тирю или Нисио – настоящая провинция, пыль на улицах, детские площадки с поломанными качелями, унылые домишки, а вокруг города сплошняком – чайные плантации. Один мой школьный приятель несколько лет назад женился на девчонке из Нисио и переехал к ней – вроде как их захолустье чуть получше нашего. У них маленький чайный магазинчик, он сидит там с утра до вечера с этим своим чаем, старыми открытками и кошками.

– Кошками?

– Ну да, его жена собирает фигурки манэки-нэко и выставляет их на полках – мол, это должно привлечь покупателей, только никого это, понятное дело, не интересует. Поднятая левая лапа привлекает клиентов, поднятая правая лапа привлекает деньги, а уж если обе лапы подняты, так во всем тебе будет удача. Китайцы, прикинь, придумали делать фигурки с батарейкой внутри, так что кошка сидит и натурально качает лапой, одной батарейки ей на полтора года хватает. Такие у его женушки тоже есть, а он, короче, так и сидит там, как приклеенный. В обед к нему бегает девчонка из соседней лавки – ну, первый-то раз она к нему просто тысячу иен разменять забежала, вот и все развлечение.

– Вот как…

– Он приезжал как-то, жаловался, что ему не хватает моря, до порта там или ехать, или топать на своих двоих через чайные плантации. Ну и от девчонки этой мало проку – ноет теперь ему, как все бабы. – Акио сплюнул на землю и перевернул носком ботинка несколько камней. – Говорил, как-то раз он в этом своем Нисио заблудился под вечер, и в темноте ему почудилось, что вокруг не поле, а волны, из которых высовываются рыбьи головы, и что вода вот-вот поднимется, и он утонет. Он со страху завопил и бросился через чайные кусты напролом, все штаны и рубашку себе изорвал, пока его не поймал какой-то задержавшийся допоздна рабочий и не двинул хорошенько по физиономии, чтобы мозги на место встали. Приятель говорил, в жизни не слышал, чтобы человек произносил вслух такие слова.

– Ничего себе…

– Вот через этот самый Нисио и нужно ехать на Сакусиму, сам понимаешь, лишний раз не захочется, – заключил Акио. – Там все побережье утыкано современным искусством, прямо тебе бесплатный музей под открытым небом, только чайками немного загажен, ну и еще куча велосипедистов, которые считают, что любая тропинка – это велосипедная дорожка. Короче, я поехал туда в дождливый день – думал, посмотрю на это их искусство, а от дождя мне ничего не сделается, не привыкать. Ну и навернулся с бетонной башки какого-то ёкая, или что это была за херня, которая прямо из земли торчала, а еще говорят, все это суеверие.

– И что, сильно ударились?

Акио бросил в баклана целую пригоршню камней, большая часть из них упала в воду. Баклан взъерошил перья, посмотрел на обидчика блестящим черным глазом и коротко каркнул: Александру показалось, что он произнес на своем птичьем языке какое-то ругательство.

– Вот сволочь. Ну да, приложился головой о бетон и потерял сознание, приобщился, называется, к современному искусству. А Камата меня там нашел и вызвал «Скорую», и потом еще навещал в больнице – так и познакомились. Он вообще нормальный парень, странный только немного.

– Немного… – Повторил за ним Александр. – Да уж…

– Ну да, сказал тогда, мол, не пришло еще ваше время сражаться с демонами, Игараси-сан.

– Что, так и сказал?

– Моим старикам он сразу очень понравился, – отозвался Акио, примериваясь, как бы на этот раз попасть камнем поближе к баклану. – Они у меня любят всякие такие истории, я вообще думаю, это старики все выдумывают, всяких там ками-сама и óни, потому что сами до усрачки боятся смерти. Ну давай, сволочь, улетай уже!

Новая россыпь камней ударилась о бакланью крепость, но тот, как будто насмехаясь, снова расправил большие потрепанные крылья, потряс ими в воздухе, сложил и потоптался по камню перепончатыми лапами, устраиваясь поудобнее.

– Вали оттуда! Сваливай! – Заорал Акио, приставив ладони рупором ко рту. – Это мой остров, ты, грязный вонючий птичий придурок!

– Так, значит, Кисё вам жизнь тогда спас? – Задумчиво проговорил Александр.

– Чего? Аа, ксокураэ![154] Никак не хочет улетать, сволочная птица! Ну да, считай, он меня тогда спас, а то не знаю, сколько бы я там еще провалялся – может, только наутро бы нашли. По правде, амэрика-дзин-сан, когда я ему сказал, что, может, если бы он меня тогда не нашел и не вызвал «Скорую», я бы к утру там помер, он возьми, да и рассмейся, как будто я ему анекдот какой рассказал. – Акио отвернулся от баклана и взглянул на Александра: – Такие вот дела.

– Понятно, – Александр кивнул. – А вы вообще не думали, как он там оказался?

– Чего? В смысле – «как оказался»?

– Ну дождливый день, пустое побережье… разве многие люди гуляют в такую погоду?

– Да кто ж его знает. – Акио пожал плечами: – Я же говорю, странный он парень, его не поймешь. Может, у него какое дело и было. Я к нему потом ездил пару раз на Сакусиму в гости, разговорился с его соседкой, так она мне рассказала, что Камата вроде дружил одно время с ее дочкой, так что она даже забеспокоилась: мало ли что, дочка-то еще совсем сопля, в средней школе учится. Но, говорила, ничего такого, милый, мол, молодой человек, вежливый, так что она постепенно успокоилась, а однажды он возьми и подари ее дочке щенка сиба-ину: мамаша, правда, не особенно обрадовалась, потому что у них уже была точь-в-точь такая же собака, только старая, но разрешила оставить, не отнимешь же у ребенка подарок, к тому же живое существо. Так вот… через пару дней их старая собака ни с того ни с сего выбежала на дорогу и попала под машину, так что сразу насмерть, только завизжать напоследок успела. Тетка эта, сказала, так перепугалась, что чуть не на следующий день поехала в Нагоя в святилище Ацута-дзингу молиться богине Аматэрасу[155] и покупать защитные талисманы, хотя сама и не верующая. И дочке своей запретила с Каматой разговаривать – мол, поклонилась при встрече и дальше пошла, нечего навлекать на себя людские пересуды. Собаку, правда, они оставили, я ее видел издали: обычная сиба-ину, на лисицу немного похожа, только что хвост колечком.

– И вы думаете…

– Да ничего я не думаю! – Акио нахмурился. – Дура эта тетка, и все тут. Ей бы Камате спасибо сказать, а она помчалась просить защиты от злых духов, хотя сама ни в каких таких духов не верит. Да и не злые же духи затащили ее старую псину под колеса! Ээ, да правильно говорят, если человек родился дураком, то сколько лет ни наберет – ума у него не прибавится. Жалко, ее в этом храме какой-нибудь петух не клюнул!

Александр задумчиво посмотрел на баклана: тот, не обращая внимания