Информационно-психологическое воздействие на массовое сознание - Сергей Алексеевич Зелинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом следует помнить, что дополнительной силой, разрушающей какие-либо барьеры на пути потока информации, является и своего рода архетипическая сформированность психики, поэтому этот факт нельзя рассматривать в отрыве от филогенетических особенностей психики, когда уже изначально в подсознание любого жителя заложено, что любая информация со стороны СМИ является или правдой или, как минимум, официальной версией каких-либо событий. Психика ребенка или подростка получила подобную установку «по наследству» (от родителей, а те, в свою очередь, от своих родителей).
Следует так же помнить, что при советской власти выросло несколько поколений. В том числе несколько поколений тех, кто и родился, и умер при СССР, или родился и сформировался при Советском Союзе. А значит опыт прошлого, опыт существования СССР, опыт системы норм и запретов (сдержек и противовесов), системы ценностей, существовавших при Советском Союзе, – обязательно необходимо учитывать в настоящее время, потому что они заложены в архетипы памяти, в коллективное и личное бессознательное. Поэтому не обращать внимание на это крайне ошибочно, а обращать внимание только в рекламе[171] или перед выборами[172] – некрасиво.
Рассматривая массы с позиции глубинной психологии, З. Фрейд обращает внимание на такие характеристики формирования и управления массой, как любовные взаимоотношения или эмоциональные связи, оказывающие значительное (а то и превалирующее) значение для масс (при воздействии на массы). Фрейд отмечает[173], что, «любовные отношения (выражаясь безлично, – эмоциональные связи) представляют собой… сущность массовой души». Прослеживая вопрос что объединяет индивидов в массу, Фрейд пишет[174]: «Во-первых… масса… объединяется некоей силой. Но какой же силе можно скорее всего приписать это действие, как не эросу, все в мире объединяющему? Во-вторых, когда отдельный индивид теряет свое своеобразие и позволяет другим на себя влиять, в массе создается впечатление, что он делает это, потому что в нем существует потребность быть скорее в согласии с другими, а не в противоборстве, т. е., может быть, все-таки «из любви» к ним». Фрейд обращает внимание[175], что существуют простые массы и сложные, высокоорганизованные. В первом случае такие массы не управляются вождями, во втором – имеют во главе лидера, вождя. Фрейд рассматривает подобные (высокоорганизованные) массы на примере католической церкви и армии. «В церкви, пишет Фрейд[176], – …как и в войске, – как бы различны они ни были в остальном – культивируется одно и то же обманное представление (иллюзия), а именно, что имеется верховный властитель… каждого отдельного члена массы любящий равной любовью. На этой иллюзии держится все; если ее отбросить, распадутся тотчас же, поскольку это допустило бы внешнее принуждение, как церковь, так и войско… в этих двух искусственных массах каждый отдельный человек либидинозно связан, с одной стороны, с вождем (Христом, полководцем), а с другой стороны – с другими массовыми индивидами.
…Сущностью массы являются ее либидинозные связи, на это указывает и феномен паники, который лучше всего изучать на военных массах. Паника возникает, когда масса разлагается. Характеристика паники в том, что ни один приказ начальника не удостаивается более внимания и каждый печется о себе, с другими не считаясь. Взаимные связи прекратились, и безудержно вырывается на свободу гигантский бессмысленный страх.
…Мы исследовали две искусственные массы (армия и церковь. С. З.) и нашли, что в них действуют два вида эмоциональных связей, из которых первая – связь с вождем – играет, по крайней мере, для этих масс, более определяющую роль, чем вторая – связь массовых индивидов между собой.
…Согласно свидетельству психоанализа почти каждая продолжительная интимная эмоциональная связь между двумя людьми как то брачные отношения, дружба, отношения между родителями и детьми, содержит осадок отвергающих враждебных чувств, которые не доходят до сознания лишь вследствие вытеснения. Это более неприкрыто в случаях, где компаньон не в ладах с другими компаньонами, где каждый подчиненный ворчит на своего начальника. То же самое происходит, когда люди объединяются в большие единицы.
…Вся эта нетерпимость, однако, исчезает, кратковременно или на долгий срок, при образовании массы и в массе. Пока продолжается соединение в массу и до пределов его действия, индивиды ведут себя, как однородные, терпят своеобразие другого, равняются и не испытывают к нему чувства отталкивания».
Говоря об отношении массы (представителей массы) к вождю, Фрейд исходит из предпосылки существования Эдипова комплекса, когда мальчик, идентифицируя себя с отцом, старается походить на него.
«Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом, – отмечает Фрейд. – Она играет определенную роль в предыстории Эдипова комплекса. Малолетний мальчик проявляет особенный интерес к своему отцу. Он хочет сделаться таким и быть таким, как отец, хочет решительно во всем быть на его месте. Можно спокойно оказать: он делает отца своим идеалом. Его поведение не имеет ничего общего с пассивной или женственной установкой по отношению к отцу (и к мужчине вообще), оно, напротив, исключительно мужественное. Оно прекрасно согласуется с Эдиповым комплексом…»[177]
Одновременно с этой идентификацией с отцом, может быть, даже и до того, мальчик начинает относиться к матери как к объекту опорного типа. Итак, у него две психологически различные связи: с матерью – чисто сексуальная захваченность объектом, с отцом – идентификация по типу уподобления. Обе связи некоторое время сосуществуют, не влияя друг на друга и не мешая друг другу. Вследствие непрерывно продолжающейся унификации психической жизни они наконец встречаются, и, как следствие этого сочетания, возникает нормальный Эдипов комплекс. Малыш замечает, что дорогу к матери ему преграждает отец; его идентификация с отцом принимает теперь враждебную окраску и делается идентичной с желанием заменить отца и у матери. Ведь идентификация изначально амбивалентна, она может стать выражением нежности так же легко, как и желанием устранения. Она подобна отпрыску первой оральной фазы либидинозной организации, когда соединение с желанным и ценимым объектом осуществлялось его съеданием и когда при этом этот объект как таковой уничтожался. Людоед, как известно, сохранил эту точку зрения: своих врагов он любит так, что «съесть хочется», и он не съедает тех, кого, по какой-либо причине, не может полюбить… идентификация стремится сформировать собственное «Я» по подобию другого, взятого за «образец».
Заметим, что путем идентификации выросший мальчик ассоциирует себя не только с отцом,
