Мечи Эглотаура. Книга 1 - Эдуард Мухутдинов

Спустя минуту молчания я захлопнул челюсть и попробовал уточнить:

— Что?

— Ась? — повернулся ко мне Ровуд.

— Можно пояснее сказать?

— Что сказать, как дурак?

— Ну… Как? Ты сейчас полчаса мне краткую историю тбпизма рассказывал, пророчествовал всякое… Давай помедленнее и по плану, хорошо?

— Рассказывал? Да ничего я тебе не рассказывал, — Ровуд недоуменно покрутил головой.

— Да как же так! Что у меня, глюки, что ли?

— Вот уж не знаю, как дурак. Сижу, молчу, на народ глазею, тут ко мне Хорс обращается, обалдевший такой, будто услышал что-то. Что услышал-то, а? Расскажи.

Мне снова пришлось захлопнуть челюсть. Причем понадобилось помочь ладонью, сама закрываться никак не хотела.

— Ну… Квак…

Рассказ не шел. Все необходимые тезисы и слова роились в голове, выстроившись во вполне понятную цепочку сюжетной линии, но… Язык никак не мог произнести их. И точка.

— Не могу, — пожаловался я через минуту натужного кряхтенья. Ровуд все это время с интересом наблюдал за мной.

— Ну и ладно, — не обиделся он. — Не бог весть какой сказ. Думаю, я уже знаю его. Все когда-нибудь подобное слышат. Да только пересказать другим не могут. Таков закон мира.

Чертов закон. Чертов мир. Не пойму, нравится мне здесь или не нравится. Вроде бы и сравнивать не с чем — не помню иного. И все равно, неуютно, без памяти-то.

Тем временем ночь начинала вступать в свои права. Полная луна выскочила на небеса, густо усеянные звездами. На вершине скалы темнел силуэт дракона; на мгновение чья-то тень закрыла луну, и я вспомнил, что полнолуние — время разгула нечисти. Интересно, можно ли к ней отнести Демиургов? Уж тбпистов — безусловно, как и меня, и Ровуда. Разве мы не собираемся нынче погулять на славу? Ох, собираемся.

Зевая, подошла Жуля.

— Что-нибудь интересное было тут без меня?

— Разве что Ровуд всякую дребедень наболтал, — я подвинулся, освобождая девушке место поудобнее. — А так, дожидаемся основных событий ночи. Оказывается, сегодня годовщина зарождения тбпизма. Фанатики будут справлять именины.

— День рождения тбпизма? — заинтересовалась Жуля. — Тысячный праздник? Я где-то слышала, что это скоро произойдет, но не думала, что сегодня. Тбписты верят, что, когда в десятьсотенный пир воззвенит цимбал Похрена, Тбп сойдет с небес и воссядет у стола со своими учениками и их паствой. Хотела бы я посмотреть на такое зрелище. Наверно, незабываемо.

— Что же будет, если Тбп не сойдет? — спросил я у Ровуда.

— Наверно, решат, что ошиблись в подсчете. Или какой-нибудь шаман перешаманил и слукавил с хрониками, как дурак. Назовут это девятьсот девяносто девятым празднованием и будут ждать следующего. Пока не произойдет чуда.

— Хм.

— Если я не ошибаюсь, так уже поступали. За последние девяносто лет было девять тысячных празднований.

— А-а, — разочарованно протянула Жуля. — Тогда ладно.

— Сегодня, однако, условия несколько иные. Наступает полнолуние, пятница, тринадцатое Аугугуя. Несравнимо с прочими днями года крепнет сила нечисти, нежити и порождений мрака и хаоса. В то же время новые возможности приобретают светлые стороны тонкого мира. А значит, многократно увеличивается мощь магов и того, и другого порядков, как дурак. И тем более магов Тбп, ибо изначально учение тбпизма содержит в себе как элементы Порядка, так и элементы Хаоса.

— Это следует понимать так, что сегодня возможно второе пришествие? — спросил я, пытаясь вычленить из монолога Ровуда основную мысль.

— Ага, как дурак.

Со стороны толпы, собравшейся вокруг постамента, донесся дикий слаженный вопль множества глоток.

— Давайте туда, — кивнул Ровуд. — Сейчас начнется главное веселье.

Поэт поднялся. Поднимался он долго, я с интересом наблюдал за потрясающей картиной. Ровуд оказался ростом под стать Эд-Ару. Когда он сидел, это не было заметно, но сейчас… Сначала из-под туловища выползли ноги. Ровуд с кряхтеньем начал их распрямлять, помогая сей болезненной процедуре руками. Затем он установил ступни параллельно друг другу и, опираясь на ладони, стал переносить вес на ноги, пересаживаясь в корточкообразное положение. С хрустом распрямив локти, он оттолкнулся от земли и по инерции оказался в полусогнутом положении; затем не торопясь встал окончательно, приосанился и посмотрел на меня.

— Радикулит задолбал, — пожаловался Ровуд. — Как дурак.

Стараясь не обращать особого внимания на каланчу, переставляющую ходули рядом со мной, я подхватил Жулю под руку и повел ее к месту массовой тусовки фанатиков.

Глава 8. Жертвоприношение тбпистов

— Что? — спросил меня Мурзик, растерянно вертя в руке глиняную табличку и две бумажных копии. — И это все?

— А тебе мало? — огрызнулся я. — Хотелось боя быков и человеческих жертвоприношений?

Там уже было относительно весело. В центре площадки образовали круг, в котором двое дрались каким-то странным способом; я даже не понял сначала, что в руках у них сковородки. Каждый пытался достать голову другого, и время от времени раздавались гулкие удары, сопровождаемые дикими воплями болельщиков. Впрочем, бойцов это особенно не смущало, они с новым рвением бросались в драку. Я на мгновение позавидовал их чугунным головам, но, поразмыслив, передумал. Чем чугуннее голова, тем меньше мозгов; а их у меня и так мало, да и те скрюченные.

Я отыскал местечко поспокойнее и поудобнее, чтоб можно было без натуги обозревать все интересные места и события. Жуля устроилась рядом. Ровуд тоже, причем я не без внутреннего содрогания наблюдал, как он усаживается на землю. Процедура проходила в абсолютном соответствии вышеописанной, только с точностью до наоборот. Насилу отведя взор, я повернулся к театру праздничных действий, где как раз наметились перемены.

Чугунноголовые борцы исчезли, толпа тесно скучковалась вокруг набитых разной снедью столов, поставленных вокруг помоста.

— Дураки, — прокомментировал Ровуд. — Отсюда видно лучше, а уж удобнее — не в пример.

— Может, есть хотят? — предположил я.

— Ерунда! Жратвы на всех хватит, здесь три таких племени можно накормить. Всего лишь обычное человеческое свойство — стремление найти себя в толпе. А я говорю, как дурак, в толпе найдешь не себя, а только толпу. Да кучу засранцев, похожих на тебя, вожделеющих каждый свое, а в целом — одно и то же: выпить, пожрать, бабу, да спать.

— Сударь! — негодующе воскликнула Жуля. — Будьте добры…

— Я предупреждал. Нет уж. Привыкайте. Если я буду выбирать выражения, мой имидж посыпется в дерьмо, а из дерьма его выгребать ох как неохота. Лем — вот он пусть словоблудит, у него натура такая, благообразная. У меня же наоборот, как дурак.

Тбписты приветственно завопили. Я глянул в их сторону и увидел, как чудовищный вождь Эд-Ар начал медленно и торжественно подниматься по священной лестнице к помосту.

— Имя Эд-Ар, — сказал Ровуд, — можно объяснить по разному. Тбписты его переводят как Странный Эд, что вполне справедливо. За все время существования племени никогда еще во главе не становилась такая эксцентричная фигура. Тбписты его обожают, чуть ли не боготворят, а у прочих людей сложилось неоднозначное мнение. Одни плюются при одном упоминании этого имени, другие восторженно мычат, причем восторг бывает по разным поводам. Помню одного, которому Эд-Ар собственноручно вырезал язык и тут же скушал с перцем и солью, так тот мычал от восторга, что уши не отрезали вдобавок, да в живых оставили. Третьи же вообще никакого мнения не имеют, ибо иметь не могут. В могиле особенно не разгуляешься, тем более в такой, — Ровуд кивнул в сторону курившейся струйки дыма, особенно странно выглядевшей при лунном свете. — Как дурак.

Эд-Ар почти достиг конца лестницы, но с каждым шагом двигался все медленнее и торжественнее, умело нагнетая обстановку. Тбписты каждый шаг своего ходячего идола встречали дружным воплем, исходящим уже, кажется, из самых дальних глубин натренированных глоток.

— Четвертых же, которые относятся к сей малопонятной личности равнодушно, в Тратри почти не наблюдается. Глюкаловцы — эти по разному, у них свои придурки имеются, коронованные. Но в основном все же имеют какие-то неслабые мнения относительно Эд-Ара. Кое-кто переводит как Дикий Эд, и, думаю, это самое справедливое решение. По сравнению с предшествующими вождями тбпистов Эд-Ар абсолютный безумец, а ведь и они не отличались здравомыслием, как дурак. Если же учесть, что за время его предводительства появился новый перевод слова «эд», и теперь получается Дикий Ежик, то можно представить, насколько здесь у людей поехали крыши. Где ты найдешь домашних ежей? А?

— И в самом деле, — пробормотал я.

Эд-Ар поднялся наконец на помост. Воздел руки… Вернее, начал их воздевать. Он сделал гигантский шаг вперед. Когда начал подтягивать вторую ногу, она зацепилась за гвоздь, невесть с каких времен торчавший из помоста. Гвоздь, давным-давно сгнивший, крякнул и обломился; однако этого хватило, чтобы Эд-Ар потерял равновесие. Итак, воздевая руки, вождь полетел вперед и сверзился, аки корова с неба, на все съедобное великолепие под помостом. Разумеется, упал он своей непотребной рожей вниз.