Привет! Я вернулся (СИ) - Филимонова Лина

Пил он не брутальный портвейн и не виски, напиток для слабаков. Он цедил что-то с чем-то. Коктейль, короче. Ладно хоть без зонтика!

Я плюхнулся на табурет рядом с ним.

— Все-таки портвейна? — предложил мне бармен. — Он манит, я знаю…

И заржал.

— Тархуна налей, — буркнул я.

Глист, наконец, поднял на меня глаза.

— Ты! — выдохнул он.

— Ну, я.

— Ты…

Он открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова. Точно, бессловесный червяк!

— Ага, я. Собственной персоной. И что?

Я видел, что в нем все клокочет. Его аж плющит от взгляда на меня. Значит, он что-то знает о нас с Настей… Откуда, интересно?

Бедняга Глист силился что-то сказать, но у него, похоже, язык застрял в заднице.

— Держись подальше от моей жены, понял? — выпалил он, наконец.

Брызгая слюной.

Я даже вытерся салфеткой. Демонстративно. И удивленно поднял бровь. Он-таки решился на меня наехать! Смелый паразит.

— А то что? — спокойно спросил я.

— А то я тебя… Ты у меня получишь!

Он снова брызжет слюной!

— Заплюешь? — усмехнулся я.

Боже, как жалко он выглядит! Такого и бить стыдно.

Я не собирался его бить, честно. Я не дерусь с червями. Но он первый на меня напал!

Схватил со стойки бутылку и, неловко размахнувшись, обрушил ее на мою голову. Вернее, обрушил бы. Если бы я не увернулся.

Да там можно было даже не торопиться! Он дрался, как девчонка.

Бутылка упала на пол и разбилась, Глист бросился на меня, нелепо размахивая руками.

— Да уймись ты! — повторял я, уворачиваясь. — Не смеши людей.

Вокруг нас собрались посетители. Одни подначивали глиста, другие давали советы мне. Я увидел Пирата, который стоял в стороне и укоризненно качал головой, глядя на меня. В толпе мелькнули рыжие волосы, и я похолодел.

Но это была не Настя.

Уф!

В этот момент Глист изловчился и пнул меня. Я схватил его за ногу, дернул… Он с грохотом обрушился на пол. Похоже, у него все кости рассыпались.

Блин.

Если я покалечил Глиста, Настя меня убьет!

39

Настя

Мама ушла. Паши все не было.

Я места себе не находила!

Время уже позднее, где носит моего мужа? А вдруг он вообще не вернется? Да нет, не может быть. Куда еще он пойдет?

У него не так много друзей в нашем городе, он приехал недавно. Есть, конечно, приятели, но не такие, чтобы завалиться к ним с ночевкой. Хотя… может, я не все знаю.

Он приехал два года назад — мы как раз тогда и познакомились. Начал работать агентом по недвижимости, дела шли прекрасно. Он был счастлив и доволен собой.

Паша не очень много рассказывал мне о себе, но я знаю, что у него есть старший брат, с которым очень непростые отношения. Из-за него он и уехал из своего родного города. Он даже родителей не видел несколько лет!

Паша уверял меня, что они всегда больше любили брата. Он был отличником, спортсменом, гордостью школы и семьи. Паше всю жизнь его приводили в пример. И он всю жизнь до этого примера не дотягивал…

Мне трудно представить, что родители, могут любить одного ребенка больше, чем другого. Если бы у меня было двое или трое детей, я бы обожала их с одинаковой силой. И неважно, что один лучше учится, а у другого успехи в спорте. Это вообще не главное!

В общем, Паша несколько лет мотался по стране, работал в разных организациях. И, наконец, осел в нашем городке. Встретил меня… И был счастлив, несмотря на проблемы на работе в последнее время.

И вот сегодня все изменилось!

Не надо было ему говорить…

Я уложила Ванечку. В очередной раз набрала Пашин номер. Оставила ему двадцатое по счету сообщение. Но он снова не ответил… И даже не прочитал ни одну из предыдущих эсэмэсок!

А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг, в расстроенных чувствах, он попал под машину?

Я уже собиралась обзванивать больницы. Но тут раздался звук открываемой двери… От картины, которая предстала перед моими глазами, я надолго потеряла дар речи.

На пороге стоял мой муж. Пьяный в дрова. Он пошатывался, время от времени приоткрывал глаза и окидывал все мутным взором.

Его состояние было таким, что, если бы его не держали, он бы упал. А держали его… с одной стороны — Цезарь Юрьевич, мамин знакомый, которого все зовут просто Капитан. А с другой стороны — Матвей!

Пашина рука покоилась на его плече. А рука Матвея удерживала моего мужа за талию.

— Зая… — пьяно пробормотал Паша. — Я вернулся.

— Ты напился! — воскликнула я.

— Мне было плохо. Очень плохо!

— Зато сейчас ему просто офигенно, — ухмыльнулся Матвей.

— Что ты… Что вы… — обратилась я к своим незваным гостям, не в силах сформулировать вопрос.

— Пришлось транспортировать бесчувственное тело домой, — отозвался Капитан.

— Как вы вообще нашли друг друга?! Вы трое?

— Палыч сам нас нашел, — буркнул капитан. — Куда его?

— В спальню.

Когда великолепная троица прошествовала мимо меня, и я увидела Пашину спину, я во второй раз потеряла дар речи. Рубашка моего мужа была вся в крови и в зеленке!

— Что ты с ним сделал? — набросилась я на Матвея.

— Почему сразу я?! Он упал. На разбитую бутылку. Которую, между прочим, сам и разбил.

— Цезарь Юрьевич! — я обратилась к более надежному свидетелю. — Что произошло?

— Все так и было, — кивнул он. А потом еле слышно добавил: — Приблизительно.

— И вы туда же!

Они дошли до спальни. Опустили моего мужа на кровать. Паша застонал. Я бросилась к нему.

— Тебе больно?

— Да!

— Где болит?

— Вот тут!

Он ударил себя кулаком в грудь.

— Душа плачет…

Матвей заржал. Цезарь Юрьевич усмехнулся.

— Идите отсюда! — прикрикнула на них я.

И они вышли из спальни.

Я надеялась, что они ушли окончательно.

Но, когда Паша уснул и я тоже покинула спальню, я обнаружила Матвея в гостиной… на четвереньках! Он катал на своей спине Ванечку. Тот хохотал, зажимая рот ладошкой.

— Тс-с-с! — как раз произнес Цезарь Юрьевич. — Сейчас мама придет и всем накостыляет!

— Что тут происходит? Ваня, почему ты не в постели?

Я сердито уперла руки в бока. И поймала на себе взгляд Матвея. Горячий и жадный. Совершенно неуместный!

— Я же говорил, — буркнул мамин друг. — Вольно, матросы. Расходимся.

Но даже когда я отвела Ванечку в спальню и вернулась, Матвей и капитан все еще торчали в гостиной.

— Вам показать дорогу к двери? — спросила я.

Если бы Матвей был один, я бы ему показала. Я бы ему такое устроила! Выгнала бы поганой метлой, настучав предварительно по голове.

Но при Цезаре Юрьевиче показывать свою злобную сущность не хотелось.

— Мы уже уходим.

Капитан потащил Матвея за собой. Я проводила их до двери.

— Иди, я догоню, — произнес Матвей.

Капитан скрылся за дверью. А Матвей остановился на пороге и обернулся ко мне.

— Настя, я хочу тебе кое-что сказать…

— Иди уже! — со злостью воскликнула я.

— Я уйду. Но сначала скажу.

Я замерла, глядя на него снизу вверх. Он смотрел на меня странным потерянным взглядом. В нем было столько неуверенности! Как будто это не Матвей. Наглый и самоуверенный тип, которому плевать на всех…

— Я люблю тебя, — почти прошептал он.

— Что?! — опешила я.

— Я знаю, это совершенно неуместно. Но я все равно тебя люблю.

40

Матвей

— Какой же ты дурак! — выпалила Настя в ответ на мое признание.

А я, между прочим, говорил совершенно искренне. В последние дни я много думал. И не только думал… Я чувствовал.

Раньше я никогда не обращал внимания на свои чувства. Честно говоря, я вообще не знал, что они у меня есть. Я же мужик! Какие нафиг чувства?

Но в теперь во мне появилось что-то новое. Оно росло внутри, заполняя меня до краев какой-то щемящей нежностью и невыразимой тоской. И сумасшедшим трепетаньем — когда перед моим взором, мысленным или реальным, появлялась Рыжая Кошка.