Замужем с утра - Лиза Клейпас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понимая, что вот-вот потеряет остатки контроля над собой, Лео прервал поцелуй и крепко прижал Кэтрин к груди.
«Еще один вопрос», — мрачно сказал он себе, пытаясь разогнать туман в голове и придумать хоть что-то.
Голос его охрип, словно горло опалило огнем.
— Сколько животных каждого вида взял Моисей в ковчег?
— По два.
— Увы, ни одного. — Лео покачал головой. — Ковчег строил Ной, а не Моисей. — Но игра больше не казалась ему забавной, а Кэтрин, похоже, уже не стремилась выиграть спор. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Одна длинная тень, отбрасываемая их сомкнутыми телами, тянулась вдоль садовой дорожки. — Будем считать это влечением, — пробормотал Лео.
Кэтрин сокрушенно покачала головой.
— Да, вы правы, — чуть слышно прошептала она. — Я не в состоянии ясно мыслить.
Они не спешили разомкнуть объятия. Кэтрин прильнула к Лео, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Скованные странным оцепенением, они мучительно раздумывали над невысказанным вопросом, на который невозможно получить ответ.
Прерывисто вздохнув, Лео разжал руки и отпустил Кэтрин. Ткань его брюк натянулась, врезаясь в восставшую плоть, по лицу пробежала болезненная гримаса. К счастью, длинные полы сюртука помогали скрыть конфуз. Достав из кармана очки Кэтрин, Лео осторожно водрузил их ей на нос.
Он молча предложил девушке руку — в знак перемирия, и Кэтрин оперлась на нее.
— Так что означают слова «мать вашу»? — смущенно спросила она, идя рядом с Лео по садовой дорожке.
— Если я скажу, у вас могут появиться предосудительные мысли. А я знаю, как люто вы ненавидите непристойности.
Большую часть следующего дня Лео провел у реки в западной части поместья, выбирая место для водяного колеса и размечая территорию. Предполагалось установить колесо приблизительно в шестнадцать футов диаметром, снабженное ковшами, из которых вода будет выливаться в чан, а оттуда растекаться по множеству деревянных желобов. По замыслу Лео, система должна была орошать около ста пятидесяти акров земли, то есть десять крупных арендованных ферм.
Обсудив свои планы с арендаторами и рабочими, вбивавшими в землю деревянные столбы, Лео перешел вброд холодную мутную реку и поскакал назад, в Рамзи-Хаус. Темно-желтое солнце клонилось к закату, заливая золотистым вечерним светом неподвижные луга. Царило безветрие. Лео устал, его одежда пропиталась потом, вдобавок ему приходилось то и дело отбиваться от назойливых слепней. Он криво усмехнулся, подумав о том, что поэты-романтики, восторженно превозносившие в своих стихах радость слияния с природой, явно никогда не занимались созданием оросительных сооружений.
Подойдя к входу в кухню, он оставил покрытые густой грязью сапоги у порога и вошел в дом в чулках. Кухарка с одной из служанок резали яблоки для пирога и раскатывали тесто, а Уин с Беатрикс чистили за столом столовое серебро.
— Здравствуй, Лео! — весело воскликнула Беатрикс.
— Господи, ну и вид у тебя, — ужаснулась Уин.
Лео улыбнулся обеим сестрам и, уловив резкое зловоние в воздухе, брезгливо сморщил нос.
— Не думал, что существует вонь, способная перебить мой собственный запах. Что это? Жидкость для полировки серебра?
— Нет, вообще-то это… — Уин нерешительно умолкла. — Ну, это краска.
— Для ткани?
— Для волос, — подсказала Беатрикс. — Понимаешь, мисс Маркс решила выкрасить волосы в темный цвет перед балом, но побоялась покупать краску у аптекаря: в прошлый раз состав оказался на редкость неудачным. Вот кухарка и предложила рецепт, которым пользовалась ее матушка. Нужно вскипятить ореховую скорлупу вместе с корой кассии, добавить уксус и..
— Зачем Маркс красит волосы? — поинтересовался Лео будничным тоном, хотя все в нем восставало против этой нелепой затеи. Покрыть унылой темной краской прекрасные волосы, отливающие золотом и светлым янтарем, — значит совершить истинное кощунство.
— Думаю, она хочет быть… менее заметной на балу, где будет так много гостей, — осторожно предположила Уин. — Я не стала наседать на нее с расспросами, ведь это ее личное дело. Пожалуйста, Лео, не расстраивай ее, упоминая об этой злосчастной краске.
— Неужели никому не кажется подозрительным, что в доме служит особа, настойчиво пытающаяся изменить свою внешность? — раздраженно возразил Лео. — Или наша чертова семейка настолько сумасбродна, что готова принять любые странности, не задавая вопросов?
— Не вижу в этом ничего странного, — живо откликнулась Беатрикс. — Многие животные меняют окраску. К примеру, каракатица или некоторые виды лягушек, а еще хамелеон, разумеется…
— Прошу меня извинить, — процедил Лео сквозь стиснутые зубы. Он решительной походкой вышел за дверь, оставив Уин и Беатрикс недоуменно смотреть ему вслед.
— Я как раз собиралась рассказать кое-что любопытное из жизни хамелеонов, — заговорила Беатрикс.
— Би, дорогая, — проворковала Уин, — может, ты лучше сходишь в конюшню и разыщешь Кэма?
Кэтрин сидела за туалетным столиком, обеспокоенно разглядывая свое отражение в зеркале. Перед ней были аккуратно разложены несколько предметов: полотенце, гребень, лохань с кувшином и горшок, полный вязкой темной массы, похожей на ваксу для сапог. Кэтрин вымазала один светлый локон и ждала, пока краска впитается, чтобы посмотреть, каким будет оттенок. После последнего конфуза, когда злополучная смесь, составленная аптекарем, выкрасила ее волосы в зеленый цвет, Кэтрин решила быть осторожнее.
До бала в доме Хатауэев оставалось всего два дня, достаточный срок, чтобы изменить свою внешность до неузнаваемости. Иного выбора у нее не было. Она знала: на балу будут гости из соседних графств и семейства из Лондона. Как всегда, Кэтрин преследовал страх быть узнанной. До сих пор ей удавалось оставаться незамеченной, меняя цвет волос и прячась в уголке. Никто не обращал внимания на невзрачную серую мышку. Компаньонки чаще всего — старые девы или бедные вдовы, скучные пожилые матроны, которым положено присматривать за молодыми девушками, подающими большие надежды. Кэтрин была лишь немногим старше юных дебютанток, но ей казалось, что от них ее отделяет не один десяток лет.
Кэтрин понимала: когда-нибудь прошлое ее настигнет, и тогда ей придется расстаться с Хатауэями, покинуть дом, где впервые в жизни она была по-настоящему счастлива. Она знала, что будет тосковать по ним.
По всем.
Дверь неожиданно распахнулась, прервав ее невеселые размышления. Обернувшись, Кэтрин увидела Лео. Выглядел он устрашающе: потный, в грязной, измятой одежде и без сапог.