Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию - Владислав Швед

В соответствии с директивой наркома внутренних дел Берии о переводе судебных работников в тюрьмы Любодзецкий в марте 1940 г. был направлен в Киевскую тюрьму НКВД УССР, где ему было предъявлено обвинение в том, что он, работая на ответственных руководящих должностях в царской России и Польше, «проводил работу, направленную против революционного движения рабочих и крестьян». Дело Любодзецкого было передано на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, которое признало Любодзецкого «социально-опасным элементом» и приговорило его к «заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет» (ЦДАГО Украины. ф. 263. оп. 1. спр. 62113–ФП. арк. 2–91).

Наказание Любодзецкий отбывал в ИТЛ г. Соликамска. В январе 1942 г. попал под амнистию и был освобождён. После войны он объявился за границей. Учитывая, что Любодзецкий был крупным представителем польской правящей элиты, которую по утверждению польской стороны советское руководство решило уничтожить, он «заслуживал» расстрела более обоснованно, нежели мобилизованные в польскую армию врачи, ученые, журналисты и т. д. Однако последних расстреляли, а Любодзецкого — «ярого врага советской власти» оставили. Где логика?

Разговоры о том, что Любодзецкий был агентом НКВД и поэтому ему сохранили жизнь, не серьёзны. В таком случае агентами следует признать ротмистра Чапского, ксендза Пешковского, проф. Свяневича и всех польских офицеров, оставшихся в живых. Соответственно, возникает правомерный вопрос: почему же эти так называемые агенты НКВД впоследствии сделали все, чтобы обвинить СССР в гибели пленных поляков?

При анализе ситуации с пленными поляками, необходимо иметь в виду, что Сталин ничего не забывал и не прощал. По его указанию в Москву в 20-х и 30-х годах из европейских столиц доставляли активных деятелей Белого движения. Особенно активизировался процесс доставки в СССР «врагов советской власти» и, прежде всего бывших белоэмигрантов, после войны в 1945–1946 гг. НКВД успешно обменивал с союзниками нацистских преступников на бывших лидеров «белого движения», сотрудничавших с гитлеровцами.

С Польшей у Сталина были связаны достаточно неприятные воспоминания. Сталин был членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта при наступлении на Варшаву летом 1920 г. В августе 1920 г. командование Западным фронтом (М. Тухачевский) при поддержке наркома по военным делам и председателя Реввоенсовета Л. Троцкого приняло решение наступать на Варшаву, закончившееся поражением Красной Армии. В военных кругах РККА ходили слухи, что польское «чудо на Висле», так поляки называли разгром советских войск под Варшавой, во многом было обусловлено позицией и действиями Сталина, проигнорировавшего приказ главкома Каменева передать Тухачевскому 1-ю Конную армию.

Нет сомнений, что ситуацию, касающуюся Польши, Сталин всегда внимательно отслеживал. Наивно полагать, что Сталину было неизвестно о бедственном положении советских военнопленных в польских лагерях в 1919–1921 гг. Позиция советского правительства по данному вопросу была изложена в ноте наркома иностранных дел Г. Чичерина полномочному представителю Польши Т. Филиповичу от 9 сентября 1921 г.

В ноте было сказано:

«Нет никакого сравнения между содержанием тех мелких обвинений, которые Польское Правительство предъявляет России в этом вопросе, с той страшной и громадной виной, которая лежит на польских властях в связи с ужасающим обращением в пределах Польши. На ответственности Польского Правительства всецело остаются неописуемые ужасы, которые до сих пор безнаказанно творятся в таких местах, как лагерь Стржалково. Достаточно указать на то, что в течение двух лет из 130 000 русских пленных в Польше умерло 60 000…»

Несомненно, что расстрел части польских офицеров и полицейских был обусловлен не столько их антисоветскими настроениями (за антисоветчину, как правило, полагались лагеря), сколько причастностью к конкретным преступлениям против Советской России. Это могли быть военные преступления польских военнослужащих в польско-советской войне 1919–1920 гг. Например, получившие широкое распространение в польской армии бессудные расстрелы красноармейцев при взятии их в плен, репрессии против красноармейцев в польских лагерях для военнопленных в 1919–1922 гг. или антисоветские акции с польской территории в 20-х годах. Свидетельств этого с указанием фамилий польских офицеров и полицейских в советских архивах хранилось немало.

Ведь не случайно в одном из центральных советских журналов «Новый мир» в мае 1931 г. появились воспоминания бывшего узника польских лагерей культработника РККА Я. Подольского под псевдонимом Н. Вальден с описанием зверств происходивших в польских лагерях.

В последнее время в научный оборот введена масса документов, касающихся катынской проблемы и гибели пленных красноармейцев. Нет сомнений, что в архивах ЦК ВКП(б) и НКВД в 1940 г. существовало немало свидетельств, неопровержимо доказывающие вину многих польских офицеров и полицейских в гибели пленных красноармейцев и антисоветских акциях. Однако почему-то никому не кажется странным, что в опубликованных документах НКВД и ЦК ВКП(б), имеющих отношение к Катынскому делу, практически нет упоминаний о привлечении к ответственности в начале 1940 г. тех польских военнослужащих и чиновников, которые были виновны в гибели пленных красноармейцев. Возможно, эти документы до сих пор ждут своего часа в архивах?

В то же время известны факты, когда польские военнослужащие, полицейские и представители суда и прокуратуры, интернированные в Прибалтике летом 1940 г., «привлекались к уголовной ответственности за деятельность в период Гражданской войны и в предвоенные годы в Польше» (Катынь. Расстрел. С. 198). Почему поляков стали привлекать к уголовной ответственности за преступления, совершенные в предвоенные годы только летом 1940 г.? Ответа на этот вопрос пока нет.

Из истории сентябрьской 1939 г. кампании Красной Армии на западных территориях Украины и Белоруссии известны факты, когда некоторые советские офицеры проводили среди пленных поляков дознание, кто из них был причастен к убийствам большевиков в 1919–1921 гг. и устраивали самосуды (Мельтюхов. Советско-польские войны. С. 557).

Официальная версия Катынского дела также не объясняет, почему Сталин после своего безжалостного решения расстрелять польских военнопленных, спустя короткое время по отношению к полякам «сменил гнев на милость». Попытки объяснить это самодурством Сталина не серьёзны.

Тогда же были оставлены в живых несколько тысяч взятых в Прибалтике польских офицеров и решено создать национальную польскую воинскую часть, началось освобождение польских офицеров-«тешинцев» из Оранского лагеря. Через год полностью амнистировали всех поляков и на советской территории сформировали и вооружили польскую армия генерала Андерса, подчиненную лондонскому эмигрантскому правительству.

Надо заметить, что версия о патологической ненависти Сталина к полякам не выдерживает критики. Известно, что среди немногих людей, к которым Сталин относился с особым вниманием и заботой были два поляка: полярный летчик Сигизмунд Леваневский и маршал Советского Союза Константин Рокоссовский. По личному указанию Сталина С. Леваневскому за спасение челюскинцев было присвоено звание Героя Советского Союза, хотя Леваневский из-за аварии не сумел приземлиться на льдине.

По имени и отчеству Сталин обращался только к двум военноначальникам — поляку К. Рокоссовскому и начальнику Генерального штаба маршалу Б. Шапошникову.

Свидетели утверждают

В опубликованных катынских документах приводятся десятки свидетельских показаний. Многие из них противоречат друг другу, указываемые в них даты и подробности нередко не вписываются ни в какие версии. То, как трудно отделить правду от лжи, мы попытаемся показать на свидетельских показаниях, которые являются общепризнанными.

При этом следует заметить, что российские исследователи, желавшие ознакомиться с показаниями бывших сотрудников НКВД (Д. С. Токарева, П. К. Сопруненко и М. В. Сыромятникова) в рамках уголовного дела № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле — мае 1940 г.», были вынуждены самостоятельно переводить их с польского языка обратно на русский!

Показания 89-летнего генерала КГБ в запасе, бывшего начальника УНКВД по Калининской области Д. С. Токарева, во время допроса, состоявшегося 20 марта 1991 г., следователь ГВП А. Ю. Яблоков охарактеризовал как «бесценные и подробные», позволившие «детально раскрыть механизм массового уничтожения более 6 тысяч польских граждан в УНКВД по Калининской области» (Катынский синдром. С. 358)