Обратный отсчет (СИ) - Прескотт Джеймс Д.

Тут раздалось вдруг низкое пульсирующие гудение, слишком хорошо знакомое большинству присутствовавших. Стены сооружения и пол под ногами задрожали. Джек упал на колени, все остальные тоже, будто они склонились перед божеством в центре зала. Через минуту пытка прекратилась, и глаза их ослепила яркая вспышка. В последовавшей тишине они услышали, как падают большие глыбы льда, потревоженного взрывной волной.

Глава 30

Рим, Италия

Миа, Янссон и Олли вышли из такси перед зданием, облицованным фигурным стеклом. Расположенный в северном пригороде Рима, госпиталь Святого Андрея входил в состав Римского университета и был теоретически в тридцати минутах езды от аэропорта. Затяжные пробки на шоссе превратили эти тридцать минут в бесконечные два часа.

Они довольно быстро нашли на сайте госпиталя имейл и телефон доктора Антонио Путелли, и Миа приложила немало усилий, чтобы перейти к разговору по существу, не задевая при этом чувств человека, приверженного социальным любезностям. Она еще в телеинтервью заметила его церемонность и даже, можно сказать, некоторую помпезность и решила следовать мудрой древней поговорке: Если ты в Риме, то делай как римляне.

Внутри госпиталя царила суета, которая с непривычки могла показаться хаосом. Доктора, медсестры, санитары — все поспешно двигались в разных направлениях, беспрерывно восклицая: Scusami, scusami! В коридорах пахло антисептиком и грязным бельем, вдоль стен сидели пациенты, в большинстве своем дети и пожилые люди. Как и везде, вспышка Зальцбурга привела к перегрузке медицинской инфраструктуры. В отличие от Бразилии, здесь Миа уже прекрасно отдавала себе отчет в том, что они ничем не могут помочь этим людям, пока не выяснят, каков механизм включения синдрома.

Они нашли доктора Путелли на шестом этаже научного крыла поглощенным разговором с лаборанткой.

Дождавшись конца разговора, они подошли и представились.

– Рада с вами встретиться, — Миа протянула руку. В ответ доктор Путелли взял ее за плечи и с чувством поцеловал в обе щеки.

Затем он проделал то же с Янссон, но, когда настала очередь Олли, австралиец тихо, но твердо произнес:

— Полезешь целоваться – убью.

Темпераментный доктор слегка опешил, но тут же засмеялся и хлопнул Олли по плечу:

— Он мне нравится — настоящий мужик!

Путелли согнул руки в локтях и выпятил грудь – в качестве иллюстрации.

— Комплимент засчитывается, — кивнул Олли.

Подошел лаборант и задал вопрос. Доктор Путелли произнес длинную реплику на итальянском, из которой никто из них ничего не понял, а потом, сложив руки под подбородком, принял задумчивый вид.

– Что-то не так? — тревожно спросила Янссен, которая после событий в Калькутте все время ждала неприятностей.

– Да, – Путелли был заметно расстроен. — Кофеварка опять сломалась. Господи! Мне так мало нужно – за что Ты меня опять наказываешь?!

Поговорив с Богом, он предложил пройти в его кабинет, где их, по крайней мере, не будут прерывать каждые три секунды.

Кабинет был столь же прекрасен, сколь его хозяин. Дорогой старинный стол и изысканный шкаф соседствовали с большим французским окном до пола. Коллекция различных дипломов, сертификатов и грамот украшала стены. На полках золотые и серебряные наградные статуэтки тоже свидетельствовали о многочисленных достижениях доктора. Не хватало, разве что, Оскара.

— Еле добрались, — посетовала Миа, когда все наконец уселись в плюшевые кресла лицом к роскошному столу, за которым восседал доктор Путелли.

— Люди как лемминги, -- доктор пренебрежительно махнул рукой. – Они верят всему, что слышат в новостях. Если бы я верил, что наступает конец света, я бы тоже, наверное, заметался.

– Не понял, – удивился Олли. – Вы не считаете, что мы все в опасности?

– Я верю тому, что вижу. Из всех говорящих предметов нам рассказывают, что мир вот-вот погибнет, что этот атинский корабль, или как там его называют, через девять дней врежется в Землю, и мы все умрем. Может, это так. Может – не так. Но готов биться об заклад, что история чрезмерно преувеличена жадными сукиными детьми, желающими нажиться на страхах простых и не слишком умных людей. Уже в Европе и США элита прячется в бункеры времен Холодной войны в надежде прожить там годы или даже десятилетия. Говорят, оставшиеся места разыгрывают в лотерею. Но не впервые торговля страхом оказывается сильнее разума, – он ухмыльнулся. – Вспомните проблему 2000 года. Компаниями по всему миру были потрачены десятки миллионов на решение проблемы, которой, как оказалось, не было.

– Атины существуют, – твердо сказала Миа. – Я точно знаю, так как принимала участие в обследовании их корабля.

– В Мексиканском заливе?

– Это был самый потрясающий и пугающий опыт в моей жизни. Зальцбург – другая история. Мы выяснили, что у людей и ряда других видов появилась лишняя действующая хромосома. При каждом всплеске космических лучей, идущих от корабля, в нее добавляются новые гены. Когда корабль в Заливе погиб, мы думали, что все закончилось. Но, как видите, все началось снова. Да, через девять дней столкновение может привести к гигантским разрушениям на планете, но все, что не погибнет от катастрофы, добьет Зальцбург.

– Так, – Путелли сплел пальцы обеих рук. – И почему вы здесь?

– Мы полагаем, в Зальцбурге содержится некий код, помещенный туда атинами. Каждый новый ген встает на определенное место, как элемент пазла, – она увидела, что он не поспевает за ней.

– Что за код?

– Пока не знаем. Над разгадкой работает самый мощный искусственный интеллект в мире. Мы только надеемся, что расшифровка позволит остановить надвигающееся массовое вымирание, – Миа, копируя собеседника, сплела пальцы обеих рук. – Расскажите о ваших исследованиях. В новостях вы говорили, что некоторые пациенты, находившиеся в состоянии кататонического ступора, пробудились и начали проявлять невероятные когнитивные способности

– Да, – произнес с нескрываемой гордостью Путелли. – Пойдемте, я вам покажу.

Из тихой гавани кабинета они вновь погрузились в кипящие глубины госпитальной жизни. Пройдя сквозь несколько белых двойных дверей, они очутились в просторном продолговатом помещении, бывшем ранее отделением интенсивной терапии. Сейчас на месте кроватей стояли столы. Пациенты, в возрасте от семи до семидесяти лет, сидели напротив лаборантов-исследователей, отвечая на вопросы и решая различные задачи. Миа подошла к маленькой рыжеволосой девочке, сидевшей с завязанными глазами. Лаборант вложил в руку девочки кубик Рубика, который та собрала в считанные секунды и протянула обратно. Рядом находился довольно толстый мужчина средних лет, произносивший вслух бесконечное число Пи. Путелли сказал, что счет уже идет за пятнадцать тысяч цифр и что пациент может в любом месте остановиться и начать произносить их в обратном порядке.

– Это сейчас они такие, – заметил Путелли. – До Зальцбурга это были самые что ни на есть заурядные люди. Девочка с кубиком – отстающая по математике пятиклассница, толстяк рядом с ней – каменщик, который толком не мог заполнить даже свою налоговую декларацию. До последней вспышки большинство в этом помещении были прикованы к койкам. Если бы я был верующим, я бы сказал, что мы присутствуем при чуде.

В груди Мии загорелся огонек надежды. У многих здесь симптомы были такие же, как у Зоуи. Вдруг и она пришла в себя? Боль разлуки пронзила ее с новой силой.

– Все пациенты такие? – спросила Янссон.

– Нет. Есть пациенты, находящиеся практических на всех этапах заболевания.

Миа наклонилась: у девочки были крепкие, аккуратные руки, не похожие на руки ребенка, прикованного к постели. Остальные пациенты тоже имели крепкий, здоровый вид. Она отметила еще одно отличие от того, что наблюдала в Индии.

– У вас есть фото до и после?

– Конечно, – Путелли достал телефон и стал листать картинки. – Так. Это не для вас...